Григорий рывком поднялся, хотел уйти, но, что-то вспомнив, вытащил новый листок бумаги и написал:
- "Что передать твоим?"
- "Адрес у Титова. Если удастся, поезжай к маме, она в Минске. Расскажи, что можно..."
Первый листочек прожевал Григорий.
Второй - Михаил.
Очевидно, глотать бумагу было неприятно и трудно. У обоих на глаза навернулись слезы.
НАД МОРЕМ
Как только самолет оторвался от земли, Григорий в изнеможении прислонился к спинке кресла и закрыл глаза. Тяжелая усталость словно вдавила его в сиденье. Так наваливаются на пилота перегрузки при смене траектории полета на больших скоростях. Эта аналогия промелькнула и исчезла, ибо усталость уже сковала мозг.
Не думать! Ни о чем не думать! Сейчас можно не думать!
Григорий так и не понял, был это сон или короткое забытье, исцеляющее не продолжительностью времени, а самой своей глубиной. Но вернулся он в действительность, словно омытый в семи купелях.
Самолет набирал высоту. Ослепительно белые облака проплывали над крылом. По временам они утончались, становились совсем прозрачными, потом вновь громоздились, создавая фантастически-сказочные пейзажи, словно возникавшие из хаоса первозданности.
Из этого эфемерного, изменчивого мира, с заоблачных высот на грешную землю Григория вернуло отвратительное хрипение, послышавшееся сзади.
Григорий повернул голову и увидел Вайса. Позеленевший, с выпученными, покрасневшими, словно у кролика, глазами, он блевал...
Гончаренко передернуло от отвращения. Эта гадкая фигура словно олицетворяла теперь всю мерзость мира, из которого он только что вырвался.
Мерзость! Да, да, мерзость - все думбрайты, нунке, вороновы, вайсы, стремящиеся опоганить землю.
Он и Домантович сделали всего лишь небольшую часть того, что надо сделать, чтобы очистить мир от нечистот, извергаемых глотками этих подонков человечества. Бр-р, как это гадко и трудно. А впрочем...
Что ж, на долю санитаров всегда выпадает немало грязной работы! Но цель ее благородна: оздоровить окружающий мир. Смыть с земли всю грязь и нечисть. Выскрести ее так, чтобы не осталось уголка, где могла бы плодиться всякая погань.
Миша, дорогой! Как трудно тебе, и как ты сейчас завидуешь мне! Если б не этот глупый несчастный случай с вывихом, ты бы мог уже быть дома...
Подумать только: от какого-то маленького камешка, случайно попавшего под ногу, зависит успех или провал задуманного, а возможно, и судьба человека!
А вот мне под ноги попался этот проклятый Вайс Что же меня спасло? Тоже случай? История с Середой, который сжег таверну и этим навел Думбрайта и Нунке на ложный след? Бегство Агнессы? Как хорошо, что я увижусь с ней и сведу ее с надежными людьми.
На всякий случай они послали со мной Вайса... О, в Риме, в Италии, я найду возможность от него избавиться!
Курт, Матини, гарибальдийцы - настоящие друзья, целая армия людей доброй воли! Я знаю, вы мне поможете во всем, ибо хозяева земли вы, а не вайсы...
Нет, не случай спасает нас, ведет к победе! Всем сердцем я ощущаю закономерность победы добра над злом.
Достигаешь этого в муках, но, политый потом, слезами и кровью, путь этот ведет к победе. Он тянется все вверх и вверх, и им идут миллионы... А с высоты, с вершины горизонты перед людьми, двинувшимися в поход за правду, все расширяются и расширяются...
И словно в подтверждение этого самолет прорвался сквозь тучи. Яркая, пронизанная солнцем голубизна неба и моря слились в единый безбрежный простор.
А впереди замелькали очертания земли.
Всегда прекрасной земли, на которой родился и утвердился человек.