- Я за тобой не следил, я тут живу.
- Странно, мне казалось, что вы живете в Бирюлево. Так, по крайней мере, написано в вашем паспорте.
- Что тебе надо?
- Помните меня? Мы учились в одном институте. Не помните? Но это неважно, - сказал я. - Кто из ваших друзей в бригаде мастер бить с левой? А главное, за что? Меня, потом Горчицына. Кто следующий?
- Слушай, ты, - рявкнул он, - я сейчас милицию позову.
- А я скажу, что ты крадешь детей и насилуешь, и вот эта бабушка подтвердит. И милиционеры мне поверят, как частному сыщику, который давно тебя "вычислил" и, наконец, схватил с поличным.
Он стал поспешно уходить.
- Караул! - закричал я.
Навыдов встал.
- Отстань от меня, - сказал он. - Говорят тебе русским языком: ты мне не нужен. Я шел к одному человеку.
- Неужели вам не хватает денег, Навыдов? - я снова взял официальный тон. - Неужели Терентьевич платит так много за охрану своей персоны?
- Чтоб ты понимал!
- Так объясните. Я не из дураков.
- Мы общаемся бескорыстно.
- Мы - это кто? Коллеги с кладбища?
- Нет, я один оттуда. Остальные из других мест.
- А зачем его охранять?
- Так просто.
- Логично. И все-таки?
- Да никто его не охраняет!
- Вы меня интригуете, как девушку. Тут явно какая-то тайна.
- Ладно, попробую объяснить, - снизошел он. - Ты кто по убеждениям?
- Знаете, Навыдов, я в политике, как свинья во фруктах. Мое нелегкое дело - ловить преступников на каждом шагу.
- Ну, про войну в Сербии ты-то слышал?
- Краем уха. Как и про Нагорный Карабах. До сих пор не разберу, кто там воюет.
- А еще журналист!
- Откуда вы знаете?
- Да ты один тут дурак набитый! - рявкнул он. - Бродишь впотьмах, вынюхиваешь, сам не знаешь чего, хотя у каждого на роже все написано.
- Почему? Я вынюхиваю вполне конкретного человека, которым можете оказаться и вы, потому что имеете необходимые задатки.
- Не могу, это не я.
- А кто?
Он хмыкнул.
- Ладно, - решил я блефануть. - Я вас задерживаю. Пойдемте, ордер на арест я оформлю на месте. Вздумаете бежать, буду стрелять по ногам, а так как стреляю я из рук вон плохо, то могу попасть и в голову.
- Слушай, - предложил Навыдов, - сколько тебе надо, чтобы ты отвалил и забыл про меня?
- Двадцать пять тысяч, - прикинул я.
- У меня только десять, - ответил он.
- Давайте, - согласился я, - и рассказывайте все, что знаете и думаете.
Мы присели возле песочницы напротив бабушки.
- Рассказывать особо нечего. Я и еще несколько ребят записались добровольцами в Сербию. Терентьевич скоро уезжает и заберет нас.
- Неужели наемнику платят больше, чем землекопу на кладбище?
- Тут дело совести. Тебе не понять.
- А при чем тут Шекельграббер? - спросил я.
- Шекельграббер тут совершенно не при чем.
- И вы дали мне десять тысяч, чтобы поведать о своей поездке в бывшую СФРЮ? - удивился я. - Ладно, а Размахаева с какого бока?
- Это личное дело Терентьевича.
- Что ж он личные дела решает вашими совестливыми славянскими кулаками?
Навыдов не нашел ответа.
- Хорош гусь, нечего сказать, - решил я за него. - А если в Сербии Терентьевич огород свой копать заставит?
Я заметил, что Навыдов еле сдерживается, чтобы не наброситься на меня с кулаками, и встал, дружелюбно похлопав по плечу.