- Видите ли, - помялась она немного, - все мужчины, с которыми я близко общалась, кончали очень плохо. А я ничего не могла с этим поделать. Мне жаль Терентьевича, и я пытаюсь ему помочь.
- Роковая женщина?
В ответ она пожала плечами.
- Что же случалось с вашими мужчинами? Какая собака Баскервилей кусала их до бешенства? Муж с ума сошел не по своей воле, первый любовник до сих пор в тюрьме, два других просто сгинули как-то вдруг, без объяснений. Правда, потом я одного случайно встретила, но он от меня шарахнулся в сторону. Ну а Шекельграббера вот взяли и убили. Что теперь с Терентьевичем будет - ума не приложу... Так вы мне поможете?
- Нет.
- Почему?
- Не вижу смысла.
- А-а, вы собираетесь использовать Терентьевича как приманку и покончить со мной, как с роковой женщиной, раз и навсегда.
- Очень может быть.
- Я вас недооценила.
- А я вас переоценил и не хочу развенчивать.
Лучше б я промолчал. От такого взгляда, каким ошпарила меня Размахаева, обычно прячутся под стол. Но я следил за ее пальцами, ловя момент, когда они начнут царапать мою физиономию, и взгляд благополучно прошел боком. Неожиданно Кашлин поднял голову и пробормотал:
- Первым к Картеру и Карнарвону пришел Безенчук, чтобы купить патент на саван Тутанхамона. Но мне непонятно, то есть мне понятно, когда просто двоится в глазах, но когда ты сам двоишься в зеркале! - это не зеркало, это недоразумение.
- Ему надо в кровать, - сказал я.
- Я отвезу, - ответила она.
- Вам помочь?
- Не первый раз.
Тут только я сообразил, кого Размахаева любит на самом деле, если вообще способна на какие-то чувства. Сообразил и пошел домой от греха подальше...
Утром я забрел к Квочкину. Накануне тот опять смотрел американский боевик, потому что носился по дежурке, как угорелый, и кричал:
- Сейчас я кому-нибудь задницу надеру!
Меня он тоже встретил "классическим" вопросом:
- У тебя все хорошо?
- Лучше-хуже некуда, - ответил я. - Оказывается, у Размахаевой был муж. По моим данным, он сошел с ума. Нельзя ли выяснить, где он находится?
- Как фамилия?
- Должна быть Размахаев.
- Позвони через пару часов...
Тогда, коротая время, я завернул к паталогоанатому-массажисту. Не очень-то он мне обрадовался и дверь открыл со скрипом. Я думал, что наткнусь на любовника, которого легко опознаю среди подозреваемых, но Горчицын был в квартире один.
- Подарили Кувыркалкиной букет от моего имени?
- Подарил.
- А она что?
- Взяла, - ответил он вяло.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
- Чай пить будете? - спросил Горчицын, убирая паузу.
Я не смог побороть отвращения и отказался. В следующий раз буду ходить к "голубым" со своей чашкой и заваркой.
- Зачем вы соврали мне про деда с пуделем в бане?
- Я не врал.
- Врали, как сивый мерин.
- Нет.
- Так можно препираться до следующего утра, а утром продолжить, - сказал я. - Послушайте, Горчицын, в ваших интересах рассказать мне все, что знаете и о чем строите догадки, ибо всякое отмалчивание и увиливание тормозит следствие и наводит на ненужные подозрения. Вас можно привлечь к ответственности на основании соответствующей статьи Уголовного кодекса и временно поместить в Лефортовский изолятор. чему вы вряд ли обрадуетесь, если, конечно, не мазохист. Итак, вы знаете убийцу?
- Не знаю.
- Но догадываетесь?
Он неопределенно пожал плечами.
- Откуда вам известен Заклепкин?
- Какой Заклепкин?
- Какого в бане встретили и какого там не было ни телом ни духом.
- Я, наверное, ошибся, - сказал Горчицын. - Наверное, дед с собакой приходил в сауну.
- В женское отделение?
- Да.
- Поразительный дед! Испорченности вам обоим не занимать. И как же его шайками не закидали?