Этот телефонный звонок: ей жутко не понравился. Точнее, привел в состояние тихой паники, хотя, казалось бы, никаких причин для этого не было. Но внутренний голос — который, кстати, ни разу в жизни ее не подвел и который, собственно, и обеспечил ей репутацию ясновидящей, — просто вопил о грозящей опасности. Какой? Она не понимала. И пыталась мыслить логически, но получалось плохо, потому что мешал тот же внутренний голос. Замкнутый круг…
И звонил-то клиент не в первый раз. Их отношения длились уже много лет, почти перешли в приятельские, во всяком случае, вместо «живых денег» он чаще расплачивался с ней «бартером»: поставлял новых клиентов и, главное, клиенток. Женщины вокруг него вились стаями, и он обязательно рекомендовал им посетить «потрясающую ясновидящую, нет-нет, дорогая, никакую не гадалку, а вот именно что ясновидящую, которая все проблемы помогает решать в одно касание». И ведь верили, ведь шли и платили немалые деньги. Особенно смешно было, когда ее просили приворожить ускользающего любовника — то есть его самого. Конечно, он получал об этом мгновенную информацию и обязательно хотя бы раз снова звонил уже бывшей любовнице, чтобы подтвердить профессиональную репутацию своей знакомой.
И вот — опять звонок того же самого приятеля-клиента. С пустяковой в общем-то просьбой: поехать в определенное место к определенному времени, встретиться с ним там и взять ключи от машины. А потом, в любое удобное время, эту самую машину перегнать к своему дому. Какие проблемы? А вот поди ж ты, не хотелось ей выполнять эту просьбу — и все тут. Разложила карты: выпала тяжелая болезнь и большие неприятности. Болезнь-то тут при чем?
И не хотелось, а пришлось заставить себя собраться и поехать куда-то к черту на рога, в Царицыно. Там предполагался ужин в местном — довольно неплохом — ресторане и передача ключей. Вот и все, и нечего нервничать. Такими клиентами не бросаются.
Она внимательно оглядела себя напоследок в зеркало, осталась почти довольна увиденным и решительно захлопнула за собой дверь квартиры.
Марианна в общем-то уже привыкла к тому, что господин и повелитель мог вызвать ее к себе в любое время дня и ночи. Поэтому звонку не слишком поздним вечером не удивилась. На Рождественку так на Рождественку, какая разница! Спасибо, что больше не заставляет кокетничать с разными сомнительными личностями и возить их на экскурсии по Подмосковью.
Иногда она сладко мечтала о том, что бросит в лицо любовнику его тайну и навеки привяжет к себе. Он считает ее идиоткой, думает, что использует втемную, а она, между прочим, вполне способна сложить два и два. Но теперь ее мечты изменились. Она мечтала каким-то образом отделаться от слишком уж властной Императрицы, но… сохранив всю ту роскошь, к которой постепенно привыкла. Грезы приносили странное успокоение, но больше всего она уже любила те минуты, когда подруга приставляла к ее руке крохотную ампулку. Через несколько секунд мир вокруг вспыхивал яркими красками и хотелось петь от счастья.
Она смутно помнила, как произошло знакомство Императрицы и Александра Николаевича. Кажется, это было в каком-то дорогом ресторане, куда по приглашению Ирины и явился многолетний любовник Марианны. Для сторонних наблюдателей это выглядело так: девушка знакомит подругу со своим поклонником. Но даже Марианна при ее интуиции психически неуравновешенной женщины не заметила той странной искры, которая мелькнула в темных глазах Александра Николаевича и зажгла ответный огонь в зеленых очах Императрицы. Эти двое поняли друг друга с полувзгляда.
Потом танцевали, потом куда-то поехали. Марианна вообще неважно переносила езду в машине, ее постоянно укачивало, а тут и вовсе разморило. Очнулась она в незнакомой комнате на незнакомой постели, а в голове ее, точно льдинки в бокале, звучали чьи-то голоса, произносившие обрывки совершенно непонятных фраз:
— …Всю жизнь искал именно…
— …Третий не всегда бывает лишним, но иногда…
— …Половину времени просто не соображает, в каком мире живет…
— …Все равно что найти розу в сугробе… Голоса были смутно знакомыми, но кому они принадлежали Марианна никак не могла определить. В этот момент в комнату вплыла Императрица, закутанная в яркий, пышный наряд, что-то среднее между бальным туалетом и купальной простыней:
— Очнулась? Ну разве можно столько пить? Мы уж терпение потеряли…
«Мы, — изумилась про себя Марианна. — Это что-то новенькое. Кого она имеет в виду?»
Долго размышлять ей не пришлось. Следом за Императрицей в комнату вошел Александр Николаевич, причем тоже — не в деловом костюме.
— Сейчас позавтракаем, — жизнерадостно заявил он, — и будем развлекаться. Девочки не против?
— Я — только за, — томно сказала Императрица. — Тем более, что и ночью мы славно повеселились. Помнишь, Мари?
Увы, Марианна ничего не помнила. И тогда Александр Николаевич высыпал перед ней на кровать несколько ярких, мастерски сделанных «Полароидом» снимков, где ночное веселье было отражено во всей красе. Как-то так получилось, что партнеры Марианны — мужчина и женщина — только угадывались, зато сама она была более чем узнаваема.
— Я не хочу! — хотелось ей крикнуть, но Императрица снова приставила ампулку к ее локтю. На сей раз доза была много меньше, Марианна осознавала, что с ней происходит, но это казалось ей самой приятной и естественной вещью на свете. Даже то, что ее любовник и ее подруга временами о ней забывали, переключая внимание исключительно друг на друга, нисколько не шокировало. Они же — как одно целое, разве не так? Так пусть же всем будет хорошо…
Сделать из психически неуравновешенного человека законченного наркомана — пара пустяков. Очень скоро Императрица получила в свое распоряжение роскошную куклу, которая выполняла любые ее желания, даже самые экзотические. А если кукла надоедала, находились другие развлечения.
Встречаться с новым любовником в загородном доме было слишком опасно: в обслуге дураков не держали, и легенда о подружке с женихом не выдержала бы самой примитивной проверки. Поэтому Ирина, затратив немало денег, связей и изобретательности, нашла квартиру, идеально подходившую для ее задумок. В квартиру можно было попасть и обычным путем: через парадное, и секретным: через черный ход занимавшего весь первый этаж престижного салона красоты. Трехэтажный, заново отделанный дом в тихом центральном переулке Москвы хорош был еще и тем, что на двух этажах располагалось всего по одной квартире, и Ирина точно разузнала, что хозяева второго этажа еще не скоро вернутся в Россию, поскольку не хотят переселиться из престижных апартаментов в места, так сказать, лишения свободы. А на третьем этаже уютно разместилась квартирка из двух комнат с балконом, с которого, в случае уж совсем крайней необходимости, можно было быстро и легко перебраться на плоскую крышу двухэтажного соседнего дома.
— Ты начиталась шпионских романов, дорогая, — благодушно шутил иногда Александр Николаевич, лежа рядом со своей новой любовницей в приятной истоме. — Зачем столько предосторожностей? Достаточно просто не открывать никому дверь, она же бронированная. Да и Мари, в случае чего, всегда под рукой.
Ирина только загадочно улыбалась в ответ. Она сама себе боялась признаться, что влюбилась в этого выхоленного красавца без памяти, что ни одно из ее прежних приключений-увлечений не приносило ей столько удовольствия и наслаждения. А вот Мари… Мари ей определенно надоела, и если бы не необходимость иметь надежную ширму, то…
Как-то она поделилась этой мыслью с любовником, но тот лишь нахмурился:
— Девчонка тут же побежит и доложит обо всем твоему мужу. Да и куда ей деваться теперь? К своему мужу? Тогда все будет известно в моей семье… Конечно, если ты готова навсегда связать со мной жизнь…
Ирина насмешливо приподняла брови:
— А ты готов сохранить для меня прежний уровень этой самой жизни? Мне удивительно везет на миллионеров…
— Сохранить такой уровень жизни я, конечно, не могу, — обиженно отозвался Александр Николаевич. — Поэтому и не советую злить Марианну. Без нее нам будет значительно труднее встречаться. Впрочем, если я тебе надоел…
— Ты — нет. Но эта кукла… В общем, я подумаю… В конце концов, есть масса способов избавиться от человека.
— Ты что, хочешь ее убить? — У Александра Николаевича от страха даже голос сел.
— Ну, не собственноручно, конечно…. А тебе ее жалко? Неужели, Сашенька, не было в твоей жизни случая, чтобы тебе не хотелось кого-нибудь убить? Не фигурально, а по-настоящему…
— Хотелось, — вдруг раздался из угла тихий голос Марианны, о которой они как-то забыли, считая, что она все еще находится под действием наркотика. — И он убил. Я точно знаю. Стоит мне только слово сказать, где нужно, — и ему конец.
— Что она несет? — надменно спросила Императрица, окинув Александра не слишком ласковым взглядом. — Что за бред, черт побери?
— Это не бред. Он и тебя использует… и бросит. Или заставит, как меня, прикрывать его романчики со всякими шлюхами. Думаешь, он тебе верен? Как же! Когда он вечером свободен, обязательно кадрит какую-нибудь бабу. И либо к себе ее ведет, либо к ней едет.
Тихий, монотонный голос Марианны в повисшей тишине звучал достаточно громко.
Императрица выскочила из постели, подлетела к подруге и со всего размаху влепила ей пощечину.
— Ах ты, ревнивая дрянь! Забыла, из какой грязи я тебя подняла? Будешь так себя вести — отошлю фотографии твоему законному мужу. Пусть полюбуется, чем его женушка занимается, пока он ее разыскивает.
Марианна разрыдалась.
— Муж ее еще не вернулся, — попытался внести струю успокоения в разговор Александр Николаевич, — а свекровь вряд ли будет очень активно разыскивать Мари. У нее других дел хватает.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросила Императрица.
И Александр Николаевич понял, что непростительно расслабился и допустил промах. Он настойчиво внушал Императрице, что практически не общается с женой, а потому запретил Марианне рассказывать какие бы то ни было подробности их личной жизни и сам же проболтался, как последний дурак. Ирина — женщина умная, она мгновенно поймет, в чем дело. Надо было срочно спасать положение.
Но он и этого не успел. Марианна прекратила рыдать и со злостью прошипела:
— Да это же… И моими же руками…
Договорить она не успела. Женщин Александр Николаевич не бил принципиально, но на этот раз не сдержался и залепил Марианне рот оплеухой, от которой у несчастной девушки даже голова запрокинулась.
— Идиот, ты же ее убьешь! — воскликнула Ирина. — Возись тут потом с трупом. Прекрати немедленно! Вот развлечение на мою голову: любовники отношения выясняют. Так что там с ее свекровью?
— Ирочка, я все тебе объясню, — зажурчал Александр Николаевич на самом сладком из своих регистров. — Мари несколько… нервозна. Я просто хотел устроить как можно лучше. Она же нуждается в присмотре, в опеке…
Императрица взяла со столика сигарету и закурила. Казалось, она обдумывает только что пришедшую ей в голову чрезвычайно удачную мысль. Наконец она нарушила молчание:
— В присмотре, значит, нуждается? Понятно. Пожалуй, я ей этот присмотр организую. У девочки нервы никуда не годятся, нужно полечиться…
— Я не хочу в психушку! — закричала Марианна.
— Да кто же говорит о психушке, дурочка? — со зловещей нежностью спросила Ирина. — Есть прекрасный санаторий, не в Москве. Вокруг сосновый лес, рядом озеро… Прекрасные врачи, внимательный персонал, отменное лечение. Через месяц будешь как новенькая. Сейчас я это организую.
— Но, — начал было Александр Николаевич и тут же осекся. Что-то в лице его подруги не располагало к возражениям.
Императрица, не считая нужным хотя бы чем-то прикрыть наготу, продефилировала через комнату, достала из сумочки мобильный телефон и нажала всего одну кнопку, сделав присутствующим знак вести себя тихо.
— Папик, — почти ласково сказала она, — у меня тут дело… Нет, деньги пока не нужны, при случае компенсируешь… Нет, не пьянка очередная, будешь хамить, золотце, посажу на голодный паек, ты меня знаешь. Ну, хорошо, хорошо, прощаю. Значит, мне нужно подружку мою отвезти в санаторий… А я хочу сама, чтобы с врачом поговорить. Я же сказала, хочу сама! Ты бы еще милицейский полк ко мне приставил. Машину поведу сама, а придуркам своим скажи, чтобы под колесами не путались, как в прошлый раз, а то уволю всех. Вернусь завтра. Слушай, иди ты к черту, мне уже осточертело сидеть в этой клетке. Где я? Будто тебе еще не донесли. Тогда я скажу: в салоне, в массажном. Да, зачастила. Хоть какое-то удовольствие я могу получить? Ну, все, вечером я тебе еще позвоню. Надо Мари отвезти засветло. Да недалеко же, Господи, по Каширскому шоссе, потом пять километров в сторону, санаторий «Сосновый бор». Да, бывший правительственный. Мне и самой не мешает врачам показаться, нервы ни к черту. Ну, пока. Не кисни.
Она захлопнула крышку мобильника и снова задумалась. Потом скомандовала:
— Одеваемся, быстро. Времени у нас в обрез, а мне еще нужно что-то с охраной придумать. К счастью, сегодня самая тупая смена. Саша, твоя машина на ходу?
Он кивнул и поймал на себе изумленный взгляд Марианны. Нет, решительно он сегодня делает прокол за проколом. Никто, кроме Ирины, не знал о существовании у него вполне приличных «Жигулей». Никто из домашних, естественно. Машина предназначалась только для него и для его удовольствия. Впрочем, как и мобильный телефон. Впрочем, как и многое другое…
— Хотя нет, я придумала кое-что получше. Сейчас спущусь в салон, вызову туда охранников и прикажу съездить в один бутик, где я отложила для себя пальто. Дам денег. Вещь дорогая, одному не доверю. Да тут и дела-то на десять минут. Пока они обернутся, нас уже не будет. Через пять минут после меня спускаетесь вы. И все — свободны. Саша, Мари на твоей ответственности. Последи, чтобы она не натворила глупостей хотя бы сейчас. Все, я пошла.
Александр Николаевич, казалось, пребывал в каком-то ступоре от таких резких перемен. Жили-радовались, наслаждались, можно сказать, каждым днем — и на тебе. Все вверх дном. Мари нужно куда-то увозить, да еще скрываться при этом от весьма вероятной погони. Может, махнуть рукой и сбежать от греха подальше? Но Императрица оправдала свое прозвище.
— Только попробуй слинять, — властно сказала она. — Я тебя из-под земли достану, пожалеешь, что вообще на свет родился. Вместе кувыркались — вместе исправлять будем. Понял?
Он покорно кивнул и стал одеваться, собирая по ходу дела вещи Марианны. У той же все силы ушли на недавнюю истерику, и она покорно натягивала на себя все то, что он ей подбрасывал: колготки, лифчик, свитерок, юбку. В эти минуты она, как никогда, напоминала механическую куклу, в которой сломалась какая-то пружина. Кукла уже не говорит, но еще делает какие-то движения — неуверенные, неловкие, замирающие. Еще немного — и совсем застынет.
Императрице действительно удалось избавиться от охранников: их машины поблизости не было.
Марианну пристроили на заднее сиденье громадной машины, Александр Николаевич хотел было сесть за руль, но Ирина не позволила:
— Сменишь, когда устану. А пока сиди рядом и не мешай.
Он хотел было обидеться, сказать какие-то достойные, весомые слова, но… встретил такой ледяной взгляд, что у него озноб прошел по коже. Вот ведь чертова баба! Вертит мужиками, как хочет, супруга своего в грош не ставит, чуть ли не на глазах у него романы заводит — и хоть бы что! Да любую другую за сотую долю такой наглости давным-давно в сортире бы утопили, а эта только посмеивается. Вот уж действительно — Императрица. Интересно, чем таким она своего мужа держит? Любовница, конечно, отменная, но у него бывали и не хуже. Характер — не приведи Господи, а ведь и он от нее отлепиться никак не может. Что же это такое? Не любовь же эта самая, на которой все задвинулись? Нет этой любви и не было. Есть желание, страсть, похоть, наконец. Но любовь…
Императрица тем временем на приличной скорости вела джип по Кутузовскому проспекту и явно не собиралась никуда поворачивать. Каким образом она хочет попасть на Каширское шоссе, интересно? По Кольцевой, что ли?
— Ира, мы, по-моему, не туда едем, — сказал он наконец. — Тебе надо было выезжать на Садовое и у «Добрынинской»…
— Это еще зачем? Мы едем в Калугу. Точнее — в один маленький городок под Калугой.
— Но ты же сказала мужу…
— Правильно. Его долдоны меня потеряли, теперь помчатся именно туда, по Каширке. Пока доедут, пока сообразят, пока доложат, пока нагоняй получат… Время сейчас работает на нас, нужно только правильно им воспользоваться.
— Не понимаю, почему тебе понадобилось вообще куда-то прятать Мари? Ты что, действительно ее вылечить хочешь?
Ирина весело расхохоталась:
— Вылечить? Да она же законченная наркоманка, зачем ей жить? Только мучиться. Мне она надоела, а наркотик этот — удовольствие дорогое.
— Зачем ты вообще это сделала?
— Что — посадила ее на иглу? Не знаю, захотелось. Ну и еще дозу определила, теперь точно знаю, сколько могу себе позволить, когда уж совсем тошно станет. Жизнь-то у меня не больно веселая. Только с тобой вот душу иногда отвожу, так эта красотка все портит.
Машина уже летела по Калужскому шоссе, оставляя позади все другие автомобили с такой легкостью, будто они просто стояли на месте.
— Очень гонишь, — заметил Александр Николаевич после паузы. — Не боишься?
— А ты? — ответила она вопросом на вопрос, но, не дожидаясь ответа, продолжила уже утвердительно: — Боишься. Ты многого боишься, Саша. Боишься взять на себя хоть какую-то ответственность, боишься полюбить, боишься быть щедрым, боишься чего-то недополучить от жизни. Теперь ты боишься, что мы врежемся в какую-нибудь машину или слетим в кювет. Ну — слетим, что дальше?
Она замысловато выругалась, так что Александр Николаевич даже вздрогнул от неожиданности, и еще увеличила скорость. Марианна на заднем сиденье не заплакала даже, а как-то заскулила:
— Не надо… Мне плохо… Ирочка, не надо.
— Начинается, — сквозь зубы процедила Ирина. Она затормозила так резко, что от удара о лобовое стекло Александра Николаевича спас только ремень безопасности, съехала к обочине, остановила машину, покопалась в сумочке и повернулась к Марианне:
— Протяни руку.
— Я не хочу больше, — прошептала та, глядя широко раскрытыми от ужаса глазами. — Пожалуйста, отпусти меня. Я никому ничего не скажу.
— О чем? — жестко спросила ее Императрица и, не дождавшись ответа, повернулась к Александру Николаевичу: — О чем и кому может рассказать эта маленькая шлюшка? Что она знает? Не обо мне — о тебе?
И тут Александр Николаевич внезапно понял, что Марианна знает почти все. Кроме одного-двух эпизодов, но это уже мелочи. И что она действительно становится опасной для него — может разрушить, отнять все то, что составляет для него радость жизни. И с чем он останется? С полусумасшедшей, почувствовавшей вкус к богатству девушкой? В коммуналке? В полном одиночестве, потому что от него наверняка все отвернутся. Если не произойдет чего-нибудь похуже…
— Ты сам видишь, — сказала Императрица, верно истолковав его молчание. — А любовник с криминальным прошлым мне ни к чему, каким бы великолепным самцом он ни был. Так что или она, или я. Решай. Только очень быстро. Если она, то убирайся вместе с ней из машины и забудь обо мне.
Александр Николаевич слегка пошевелился, но так и не смог произнести ни единого слова и лишь глазами указал Императрице на ампулку, которую та держала в руке.
— Я так и думала, — спокойно отреагировала она. — Ты же неглупый человек. А теперь помоги мне, не могу же я все делать сама. Да и не хочу.
Он перегнулся назад, схватил безвольную руку Марианны. Через мгновение все было сделано. Марианна обмякла, закрыла глаза и откинулась на сиденье.
— Поехали, — приказала Императрица. — Через час сменишь меня, там дорога хуже, в таком темпе я ехать не смогу. А тащиться как черепаха ненавижу. Подумай пока, что знает эта кукла. Потом мне расскажешь.
Первый раз в жизни Александром Николаевичем командовала женщина. И как командовала! Насилия над собой он не терпел ни в каком виде, даже робкие упреки выводили его из себя и обычно приводили к разрыву. А уж подобного обращения он тем более не снес бы ни от кого… до сегодняшнего дня. Н-да, укатали, похоже, сивку крутые горки. Теперь нужно срочно придумать что-то такое, что не оттолкнуло бы от него Ирину. Или — рассказать правду? Невозможно, он и так слишком запутался. Лучший вариант: признаться в излишней слабости к женскому полу. И сказать, что Марианна может все рассказать его жене. А тут такое начнется! Да, именно такую версию и надо излагать. Ревнивая жена и ходок — классическое сочетание, тема для тысячи анекдотов и повод для десятков тысяч семейных драм и трагедий.
Через час Ирина затормозила, потянулась и сказала:
— Ну, меняемся местами. Ты уже придумал, чем тебя может шантажировать Марианна?
— Да хотя бы тобой, — уже почти спокойно ответил Александр Николаевич, усаживаясь за руль. — Расскажет жене, дальше, наверное, объяснять не надо.
— Почему же до сих пор ничего не рассказывала? Только не говори, что я твое первое падение в безупречной супружеской жизни.
— Наверное, до сих пор рассчитывать было не на что. А теперь думает, что за молчание ей могут заплатить.
— А платить, конечно, буду я? — прищурилась Императрица. — Нечто вроде этого я и предполагала. Нет, миленький, я плачу только за свои прихоти, а не за чужую дурость. Если хочешь знать, малютку нужно просто убить. И — концы в воду.
— Какие концы? В какую воду? Ты с ума сошла, Ирина!
— Вовсе нет. Нормальна, как никогда.
— И кто же будет… убивать? Ведь это тоже… денег стоит.
Ирина как-то по-девчоночьи хихикнула:
— Ты что, думаешь, я буду киллеров нанимать? Умора, вот умора! Ты и убьешь, — закончила она уже совершенно серьезно. — А труп бросим тут вот, в лесу. Оттащим подальше от дороги — до весны не хватятся. Места тут не слишком людные.
— А если найдут?
— Тогда тебя, наверное, посадят.
Руль в руках Александра Николаевича дернулся, машина вильнула, раздался грохот, скрежет металла, потом все стихло. Императрица пошевелилась на сиденье, подвигала руками и ногами, ощупала голову.
— Вроде цела, — сказала она. — Ты как?
У Александра Николаевича была поранена рука, но не слишком сильно, так — средней величины порез. Марианне повезло меньше: от толчка она упала между сиденьями и, по-видимому, угодила головой в коробку передач — в машине этой марки невероятно навороченную. Императрица осторожно приподняла голову девушки: висок был пробит, по щеке стекала тонкая струйка крови, которая уже начала свертываться. Ирина отпустила Марианну и закурила. Рука ее при этом даже не дрогнула.
— Ну вот, — будничным голосом сказала она, — ты ее и убил. На моих глазах. Санаторий отменяется.
— Я никого не убивал! — истерично закричал Александр Николаевич. — Я ее пальцем не тронул! Это все твои идеи, твои игры с наркотиками, твои дурацкие шуточки! Ты, ты предлагала ее убить! Ты и будешь отвечать!
Императрица посмотрела на него с холодным любопытством, не проявляя даже тени нервозности:
— Так. Ты, оказывается, еще больший слизняк, чем все остальные. Тоже мне, герой-любовник. Ладно, расслабься. Попробую уладить дело.
Она снова достала мобильный телефон:
— Папик, это я. У меня проблема. Нет, по телефону объяснить не могу. Ну, в общих чертах, произошла авария. Я, кажется, цела… Да, я тебе наврала, мы поехали совсем в другую сторону… Сейчас? Километрах в десяти от Боровска, проселок через лес. Да, буду ждать. Вот и хорошо, я же знала, что на тебя можно положиться. Пока. Да, поторопись, скоро стемнеет, а я не люблю темноту. Все, конец связи.
Императрица убрала телефон, закурила очередную сигарету и сладко потянулась.
— Вот и все, остается только подождать… Да, и оттащить нашу красотку подальше в лес, в Москву ее везти я не собираюсь. Пропала — и пропала. Да и кто она была? Никто. А никого не ищут.
— Но ведь ее последнее время видели рядом с тобой, — несмело сказал Александр Николаевич, холодея от одной мысли о том, что придется касаться мертвого тела. А потом надо будет возвращаться в Москву, по-прежнему встречаться с Ириной, жить как ни в чем не бывало… Господи, в какой же кошмар он вляпался!
— Рядом с тобой ее тоже видели, — отпарировала Императрица. — Как и меня, впрочем. Ты же ее любовник, а я — только подруга. Интересно было бы послушать твои объяснения следователю. Ты преспокойно улегся в постель к подруге твоей любовницы, причем на ее глазах, да еще снабжал наркотиками. Красивый букет получается. Лет на пятнадцать, если хорошего адвоката нанять.
— А у тебя… — начал было он, но Ирина резко его оборвала:
— А у меня и адвокаты прекрасные, и денег навалом, только тебя это мало касается. Или ты хочешь, чтобы я еще и адвоката тебе оплачивала? В перечне услуг альфонсов такая графа не значится.
— Как ты смеешь… — взвился Александр Николаевич, но Императрица снова перебила его:
— А кто же ты, деточка? Может, за других баб платил — Марианна мне кое-что рассказывала о твоей щедрости. Но что касается меня… Ладно, замнем для ясности. Давай, пошевеливайся, надо труп вытащить из машины. Да двигайся же, черт тебя побери! Помощникам моего супруга совершенно не обязательно видеть, кого именно ты укокошил.
С огромным трудом, превозмогая страх и брезгливость, Александр Николаевич выволок оказавшееся вдруг страшно тяжелым тело Марианны из джипа и положил на обочину. Императрица достала из бардачка тонкие перчатки, натянула их на руки и скомандовала:
— Бери ее за плечи, а я возьму за ноги. И вперед, за мной. Ногами вперед.
Его передернуло от неуместной и циничной двусмысленности, он едва сдержался, чтобы не послать эту выхоленную, самоуверенную стерву по хорошо известному в России адресу, но… что потом? Она же просто бросит его со всеми проблемами, да еще и милицию натравит, с нее станется. А может… А может, стукнуть ее сейчас камнем по голове, сесть в джип — и ищи ветра в поле. Где один труп — там и два. Дурак, она же сообщила супругу, где находится, его молодчики перевернут окрестности в радиусе десяти километров, да еще километр под землей проверят — на всякий случай. Нет, нельзя ее убивать… Да разве он сможет убить?
Они отнесли Марианну за невысокий кустарник метрах в двадцати от дороги. Ирина кивком указала на небольшой, полузаросший ров в земле — по-видимому, остаток окопа, которых в этих местах когда-то было видимо-невидимо.
— Туда. И присыпь ее чем-нибудь. Ветками, что ли. Или листьями… А я пойду в машину.
Она уже сделала несколько шагов по направлению к дороге, как вдруг остановилась и через плечо бросила:
— Сумочку ее проверь. Не хватало, чтобы эта шлюшка паспорт с собой таскала. Или твою фотографию…
Ремешок маленькой, модной сумочки был плотно обернут вокруг кисти Марианны. Преодолевая брезгливость, Александр Николаевич освободил сумку, открыл ее и убедился, что Императрица, как всегда, была права: паспорт там лежал. Но больше ничего интересного не обнаружилось, кроме ключей, которые он тут же забросил подальше в кусты. Поднес к паспорту зажигалку и внимательно проследил, как пламя превращает основной документ бывшего советского, а ныне российского гражданина в кучку пепла. Вот и все. Прощай, Марианна…
К машине он возвращался так, будто к каждой ноге у него было привязано по ядру. Не хотелось видеть Императрицу, говорить с ней, вообще ничего не хотелось. Кроме одного: каким-то волшебным образом оказаться в собственной комнате и обнаружить, что весь этот кошмар ему просто приснился. Бред. Игра больного воображения. Но волшебства не произошло, только разговаривать с Ириной ему не пришлось. То, что он несколько минут назад бессознательно воспринял как стрекот какого-то насекомого, превратилось в треск, а потом — в гул. Над дорогой бреющим полетом пронесся блестящий вытянутый корпус мини-вертолета. Оперативно, однако, действуют люди Босса.
Вертолет сделал пару кругов, завис над дорогой и приземлился. Из него выскочил дюжий охранник и почтительно отворил вторую дверцу, из-за которой появился небольшого роста мужчина, почти карлик, лысый и в темных очках. Ирина затоптала очередную сигарету и пошла навстречу прибывшим.
— Папик! — пропела она. — Как хорошо, что ты сам прилетел. А то я уже по тебе соскучилась. Видишь, это любовник Марианны, никак в себя прийти не может, что угробил ее. Жалко человека, правда?
Мужчина снял темные очки и устремил на Александра Николаевича такой злобный и холодный взгляд, что у того ноги подкосились. Это, без всякого преувеличения, были глаза убийцы, причем убийцы-маньяка. Стоявший за ним секьюрити выглядел ничуть не более дружелюбно.
— Так, — проскрипел коротышка, — угробил, значит, девочку? А в тюрьму не хочешь? Правильно соображаешь. Только имей в виду: сейчас я заберу отсюда свою супругу, а ты на всю оставшуюся жизнь забудешь, что когда-то был с ней знаком. Если, конечно, хочешь жить. Никакой Марианны мы не знаем, никогда в глаза ее не видели, никаких дел с ней не имели.
— Естественно, — как бы даже недоуменно произнесла Императрица, но супруг отмахнулся от нее, как от докучливой мухи:
— Ты тоже помолчи. Сегодня же отправлю в санаторий — и подальше отсюда. По тебе давно швейцарская клиника плачет, вот там и отдохнешь, а заодно посидишь в карантине, устал я от твоих выходок. Давай в вертолет, быстро.
Александр Николаевич понял, что все обстоит еще хуже, чем он представлял до этого:
— Ирина! Но вы же не можете… Я же тебе… то есть вам…
Лицо женщины искривилось в неприятной гримасе, она повернулась к любовнику и сказала почти по складам:
— Мразь. Дебил. Ты бы хоть поучился, как настоящие мужчины поступают. Вот мой муж меня любит. А ты… Не было тебя в моей жизни, ты мне даже не снился. Забери свое дерьмо, я бы такую вещь даже нищенке подать постыдилась.
Она сорвала с руки браслет, швырнула его в лицо Александру Николаевичу и стремительно пошла к вертолету. Коротышка задержался еще на пару минут, чтобы расставить уже все точки над «i».
— Даю тебе три часа форы, недоносок. Через три часа машина будет объявлена в розыск. Моли Бога, что сейчас мне некогда с тобой возиться, надо Ирину спасать. И запомни: моя жена никогда и ни в чем не будет виновата. Здесь ее просто не было. Она со вчерашнего дня — в Цюрихе. И помалкивай, если…
Он не закончил фразу, но все и так было ясно. Вертолет взмыл в небо, а Александр Николаевич так и остался стоять возле джипа, не в силах сделать ни одного движения и ощущая только противную дрожь в ногах и холодный пот на спине. Потом он посмотрел на браслет, который все еще держал в руке после того, как машинально поднял с земли, и вдруг встрепенулся. Карина! Нужно позвонить Карине. Только она сейчас в состоянии вытащить его из этого кошмара. С ее интуицией, с ее предвидением, с ее умением находить выходы из безвыходных ситуаций. В конце концов, она его может даже пока спрятать, а там видно будет. Только бы она была дома! Только бы никуда не отлучилась!
— Карина, — сказал он, услышав в трубке знакомый низкий и хрипловатый голос, — мне нужно с тобой встретиться. Пустяки: забрать у меня ключи от моей тачки, а потом, когда-нибудь, перегнать ее к твоему дому. Да, бабы достали… Да, хочу на какое-то время лечь на дно. Давай в Царицынском парке со стороны моста. Поговорим, а потом посидим в ресторанчике, он там славный, уютный. Через два часа. Хорошо? Карина, за мной не пропадет, ты же знаешь. Ну, до встречи…
Он уселся в джип и увидел, что на коробке передач сохранились следы запекшейся крови. Его передернуло, но делать было нечего, время, как говорится, пошло. Ах да, у этой стервы в машине всегда был отличный бар: рюмочка чего-нибудь крепкого ему не помешает. Да, бар классный, даже шампанское во льду охлаждается. Ну, эта газировка ему сейчас совершенно ни к чему, а вот «Гран-Марнье»… Прекрасно, именно то, что нужно. Уже не так пахнет в машине пряными духами Императрицы, уже выветрился сладковатый запах любимой туалетной воды Марианны. А ветер по дороге очистит салон совсем. Вперед!
Через полчаса действие спиртного ослабело. Но он чувствовал, что никогда еще не вел машину так уверенно, как сегодня, что он совершенно трезв и может позволить себе еще одну рюмочку. Или две. Главное — не превышать скорость, не привлекать внимание досужих милиционеров. Впереди уже сияют огни Москвы, скоро кольцевая дорога, нужно свернуть направо, доехать до Бирюлева, а там уже он почти на месте. Как удачно вышло, что одна из его прежних пассий прямо-таки обожала Царицынский парк и он досконально изучил это место. Никогда не угадаешь, что и когда может в жизни пригодиться. Так, вот и мост через пруд. До назначенного времени — минут десять, Карина очень пунктуальна, так что можно расслабиться и выпить еще, тем более что в бутылке и осталось-то всего на одну рюмку благородного напитка. Ничего, когда он провернет задуманную операцию, он почаще будет пить дорогой французский коньяк. Себя надо баловать.
Серый «жигуль» Карины он заметил, когда машина уже припарковалась рядом с джипом. Женщина выходить не спешила, тогда он сам вылез наружу и галантным движением распахнул дверцу автомобиля своей приятельницы.
— Рад тебя видеть, дорогая, — проворковал он, протягивая руку. — Спасибо, что откликнулась.
Карина потянулась было к нему и тут же отпрянула:
— От тебя смертью пахнет! — прошептала она. Он расхохотался:
— Смертью? Дай Бог, чтобы от всех пахло именно такой смертью. Это французский коньяк, Кариночка. Кстати, хочешь чего-нибудь выпить? Тут потрясающий бар…
Карина вышла наконец из своей машины и медленно обошла джип.
— Откуда у тебя это? — спросила она бесцветным голосом.
— Дали поносить, — дурашливо усмехнулся он. — На время.
— И на какое же время?
— Не все ли тебе равно? — отмахнулся он. В присутствии Карины, да еще после бутылки коньяку жизнь казалась ему прекрасной, а от досадных мелочей можно было просто отмахнуться.
— Зачем я тебе понадобилась? — сухо спросила женщина. — Ты пьян? Что ты вообще натворил?
Александр Николаевич подхватил ее под руку и повел в сторону пруда, где в это время уже почти не было гуляющих горожан.
— Меня будут искать, — сообщил он патетическим шепотом. — По подозрению в убийстве и угоне автомашины. Но я никого не убивал, а машину мне дали…
— Поносить, — саркастически заметила Карина. — Мне-то хоть не ври, Александр. Я ведь все равно узнаю правду.
— Ну да, ты же у нас ясновидящая! Чем больше денег платят, тем яснее видишь.
Его явно заносило, но он уже не владел собой. Хмельное вдохновение уступало место тревоге и злости на всех и вся. Хотя и сейчас он еще понимал, что с Кариной ему ссориться — глупее глупого. Она его последняя надежда.
— Прости, пожалуйста, у меня неприятности. Не хотел тебя обидеть. Но я действительно никого не убивал…
— От тебя пахнет смертью, — упрямо повторила Карина. — Мне тяжело рядом с тобой. Что ты от меня хочешь?
— Помощи, — почти смиренно ответил он. — Вот ключи от моей машины. Она стоит на Арбате, в Малом Власьевском переулке, недалеко от салона красоты. Забери ее, пожалуйста, поставь в свой гараж. Там, в багажнике, целое состояние. Мы с тобой будем обеспечены на всю жизнь.
— Мы с тобой? — медленно переспросила Карина. — С каких это пор ты связываешь со мной дальнейшую жизнь? И что это еще за сокровище у тебя в багажнике? Ты что-нибудь украл?
— Ну, знаешь! — вспыхнул он. — В каких еще преступлениях я, по-твоему, виновен? Говори сразу.
— Не знаю, — покачала головой Карина. — И знать не хочу. Я выполню твою просьбу, но, учти, в последний раз. Позже заберешь машину — и забудь о моем существовании. Я больше не желаю участвовать в твоих сомнительных делишках и плести всякие небылицы твоим женщинам, чтобы ты имел возможность с ними познакомиться и переспать. Не желаю изображать цыганку, когда тебе приходит такая фантазия. Тем более, что платишь ты за этот маскарад просто смешные деньги. Или отдариваешься побрякушками, которые то ли где-то позаимствовал, то ли тебе их подарили… за любовь. С меня хватит. Давай ключи, и мы расходимся.
Он вложил ей в руку ключи от автомашины, повернулся, чтобы уйти, и понял, что идти ему в общем-то некуда. Разве что в свою коммуналку — так там его в два счета обнаружат, да еще соседи будут под ногами путаться.
— Кариночка, — искательно попросил он, — а можно мне у тебя пару деньков побыть? В гостиной, на диванчике. Я не помешаю. Ну, пожалуйста.
Карина яростно фыркнула и тряхнула головой с длинными смоляными кудрями. Сейчас в ней необыкновенно ярко проступило цыганское происхождение, чуть сглаженное образованием и цивилизацией:
— Я сказала — все! Проси, не проси, ничего не получишь, кроме того, что я обещала. И не скрипи зубами, не боюсь я тебя, понял? Кого ты там убил — не знаю, но со мной у тебя это не пройдет. У цыганки, как у кошки, две жизни. И вспомни, что я тебе один раз говорила, когда ты меня погадать упросил: трех дам погубишь, на четвертой споткнешься, сам сгинешь. Прощай, красавец. Сам под смертью ходишь, так других туда не втягивай. Уходи!
Она стояла к нему спиной, гордо выпрямившись и уперев руки в бедра. Он сам не понял, как в его руке оказался тяжелый камень, и точно со стороны наблюдал, как этот камень с силой опустился на затылок Карины. Она упала без единого звука, а он выдернул из ее руки ключи от своей машины, толкнул обмякшее тело с обрыва, вниз, к пруду и, не дожидаясь всплеска воды, бросился к тому месту, где оставались машины. Слава Богу, там никого не было. Он прыгнул в машину Карины, нашел «хвост» — пучок проводов от замка зажигания — и выдрал его целиком из-под кожуха. Красный провод — всегда от стартера — замкнул на массовый, еще не остывший движок зачихал, схватился — поехали!
Куда вот только поехали? Домой. Не в коммуналку, а домой, к семье. Там его не будут донимать расспросами, там ему приготовят ванну, дадут горячего чая, а может, и покрепче что-нибудь найдется, и вообще будут рады, что он наконец-то возвратился из своей трудной и опасной командировки. Утро вечера мудренее, придумается что-нибудь. Не может быть, чтобы не придумалось.
Главное — свидетелей не осталось. Ни прямых, ни косвенных. Вот это действительно главное.