Как часто бывает, что встречаются два совершенно разных человека — из разных миров, с разными интересами, разным культурным уровнем, разным воспитанием и о, чудо! — влюбляются друг в друга и даже иногда женятся. А потом лукавый карапуз Амур со стрелами убегает дальше строить свои козни, а двое влюбленных остаются один на один со всеми мыслимыми и немыслимыми проблемами и заморочками. Каждый — со своими привычками, своим характером, своим прошлым. И общее у них только одно: надежда на совместное будущее. Будто два камня с острыми углами, которые постоянно трутся друг о друга. Сколько же должно пройти времени и пролиться крови — в переносном смысле слова, разумеется, — чтобы стерлись острые углы, обтесались и стали ровными грани! Сколько нужно желания, любви и, главное, терпения! К сожалению, не всем это бывает под силу…
Про Павла и Милочку можно сказать словами из некогда популярной песни: «Просто встретились два одиночества». Но какие же разные были эти одиночества! Ощущала свое, пожалуй, только Милочка. Милый кудрявый малыш попал прямо в сердце Павлу. Милочкино же — только слегка задел, видимо, отвлекся в эту минуту. Так ведь тоже бывает. Она, можно сказать, просто сдалась на милость победителя и даже не задумывалась — любит ли его. Просто ей с ним было хорошо, надежно и, что самое главное, не одиноко. Но… скучновато.
Он же полюбил ее страстно, всем сердцем. Тем более, что теперь он мог полностью реализовывать свою неутоленную потребность защищать, оберегать, опекать. Больше всего на свете он боялся потерять Милочку так, как потерял когда-то, давным-давно, свою первую любовь. И хотя прошло много лет и чувство к той, первой, статной красавице с волосами цвета воронова крыла, почти угасло, а то немногое, что осталось, было решительно вытеснено златокудрой и голубоглазой хрупкой Милочкой, он нет-нет да и вспоминал давнюю историю и каждый раз давал себе слово, что, если — не дай Бог! — опять кто-нибудь попытается отнять у него любимую, он будет бороться до конца.
У него было все: огромное желание, железное терпение и целый океан любви для того, чтобы сгладить все углы, стереть все острые грани и попытаться раздуть искорки тлевшей в ее сердце полулюбви-полуприязни в такой же пожар чувств, который буквально бушевал в его груди…
Для Милочки наступило самое тоскливое время дня — время посещений. Она лежала в палате еще с тремя женщинами, и возле каждой из них сейчас суетились родственники. Милочка никого не ждала, кроме Павла, к ней прийти было некому. Но именно его ей видеть не хотелось больше всего. Родственников у нее не было, близкими подругами она не обзавелась. Приятелей и приятельниц было много, но она никому не сообщала, что лежит в больнице; с этими милыми людьми хорошо было проводить время в компаниях, но говорить о сокровенном она ни с кем из них не смогла бы.
«Почему так по-дурацки все случилось? — думала она. — Всю свою жизнь вложила в этот труд и в результате осталась у разбитого корыта. И никто, кроме меня, не виноват. Как могло получиться, что рядом нет ни одного близкого человека? Ни одного друга. Не просто подружки, с которой можно только о тряпках болтать, а настоящего друга, друга с большой буквы. И не важно — мужчина это или женщина. Важно, что такому человеку можно рассказать все, открыть самые потаенные уголки своей души, поделиться сомнениями, попросить совета. Расскажи я с самого начала все Павлу, ничего не случилось бы. Павел…»
Милочка с трудом подавила стон. Она погрузилась в свои мысли, не замечая никого вокруг, не слыша разговоров, перед глазами только переливалась мутная пелена слез, которые она всеми силами старалась удержать, но время от времени слезы срывались и текли по щекам.
Дверь в палату открылась, и на пороге остановилась еще одна посетительница, внимательно оглядывая лежащих на кроватях женщин.
— Вы кого ищете? — спросила старушка с крайней койки.
Но женщина ничего не ответила. Она решительным шагом подошла к Милочке, наклонилась над ней и ласково погладила по голове. Милочка вздрогнула, взгляд ее стал осмысленным и очень удивленным, лицо засветилось радостью.
— Елена! Как ты меня нашла?
— Очень просто, Павел сказал. — Милочка нахмурилась.
— Знаешь, ты не хмурься, а лучше вставай, помоги мне освободить сумки, а потом выйдем в холл и поговорим. Давай, давай, вставай. Я говорила с твоим врачом, тебе ходить можно.
И Милочка подчинилась этому властному, но в то же время мягкому голосу, на душе вдруг стало спокойно, она поняла, что к ней пришел настоящий друг, о котором она так мечтала, или старшая сестра, которой можно будет все рассказать, раскрыть душу. И не важно, что она бывшая жена Павла и что именно он попросил ее сейчас прийти к ней. Все это не имеет значения. Елена тот человек, который ей сейчас больше всего нужен.
Они стали разгружать огромную тяжеленную сумку. Да, к этому тоже наверняка Павел руку приложил. И от этой мысли ей вдруг стало очень приятно, хотя и немного неловко.
— Господи! Куда ты столько всего натащила! Этим можно полк накормить.
Милочка запихивала в тумбочку пакет с яблоками и апельсинами, бананы, плитку шоколада, чай, кофе, сахар, печенье, баночку черной икры.
— А это надо в холодильник, здесь в фольге запеченное мясо, масло, сыр, творог, сметана — все с рынка, — объясняла ей Елена. — Вот баночка с салатом. Это я сделала, а мясо Павлуша сам запекал, мне не доверил.
Они вышли, положили огромный пакет в холодильник: в холле по всем углам сидели кучки людей, но им повезло — парочка, которая занимала уютное место на подоконнике между двумя кадками с фикусами, стала прощаться, и они заняли их место.
— Вторая смена, — улыбнулась Елена вслед уходящим молодым людям. — Устраивайся поудобней и рассказывай все в подробностях с самого начала.
И удивительное дело! Милочка не замкнулась, не насупилась, а тяжело вздохнула и стала рассказывать. Лучшего слушателя ей и придумать было трудно: Елена слушала не только внимательно, но и участливо, изредка уточняя отдельные детали. Когда она дошла до того злополучного утра, нервы ее не выдержали, и слезы в три ручья потекли по щекам.
— И теперь я просто не могу видеться с Павлом. Как я буду ему в глаза смотреть?
— Но ты понимаешь, что Павел ничего не знает и винит конечно же за все случившееся себя. Скрываясь от него и при этом ничего не объясняя, ты поступаешь еще несправедливее, если можно так выразится, по отношению к нему.
— Но что я ему скажу? Я лучше напишу ему.
— Подожди. Ответь мне сначала на один вопрос. Только сначала подумай и ответь совершенно честно. Ты любишь его?
— Люблю, — согласилась Милочка, — но я была как будто под гипнозом. И потом, по сравнению с Аликом все мужчины выглядят такими прозаичными. А тут…
— А тут, я помню, море романтики. Надеюсь, тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. Но самое-то главное, что и Павел любит тебя. А если человек любит по-настоящему, то он все поймет и не только простит, но и никогда не вспомнит, никогда не попрекнет ничем. Я сама поговорю с Павлом, все ему объясню. Но ты должна понять еще одну вещь. Если ты сама будешь все время про это помнить и постоянно казнить себя, то ничего хорошего из этого не выйдет. Через несколько дней он сможет тебя забрать отсюда, а твоя задача съесть все, что я принесла, и ни о чем не думать.
— Для того чтобы это съесть, надо жевать не переставая все двадцать четыре часа, — улыбнулась Милочка.
— Лучше жевать, чем плакать. Все, я пошла, а ты принимайся за работу, жуй. — Она поцеловала ее и быстрым шагом пошла к выходу.
— Стой, Лена! Я даже не спросила, как ты сама, как Максим?
— Все нормально, а подробности — когда будешь дома.
Милочка пошла в палату, достала из тумбочки пакет с фруктами и стала честно их поглощать, но окончательно избавиться от грустных мыслей ей не удалось, хотя они стали теперь как-то спокойнее, умиротвореннее. Милочка явно пошла на поправку.
Выйдя из больницы, Елена села в машину поджидавшего ее Павла.
— Ну что? — Павел очень старался быть сдержанным, но ему это плохо удавалось.
— Завтра сможешь навестить, но сегодня лучше оставить ее в покое, чтобы не было сильной эмоциональной нагрузки. Ты с врачом говорил?
— Говорил. Здесь полный порядок. Аркашка надежный товарищ, как обещал, так и будет, — карту на нее не завели, она считается просто его больной, его знакомой. Соответственно, на учет ее не поставят и через пару дней я смогу ее забрать. Деньги для сестер я ему отдал. А как с ним расплачиваться — даже не знаю. Не деньги же ему совать. Просто в ресторан отвезти — это вроде само собой разумеется, но этого мало, надо подумать, может, я ему тоже могу чем-нибудь помочь. Кстати, у него очень больна мама, может, ему нужны какие-нибудь лекарства, которые нигде днем с огнем не найдешь, кроме как в твоем заведении? Что ты думаешь?
— Это можно будет сделать, только узнай какие.
— Ну так, может, все-таки расскажешь, о чем вы говорили?
К удивлению Елены, в голосе Павла ей послышался плохо скрываемый страх.
«Как же он ее любит! И какого мужика я по собственной глупости упустила», — подумала она, правда без всякой зависти. И стала подробно пересказывать все, в чем ей исповедалась Милочка.
— И ты был прав, когда говорил, что она уникальное создание. Ей бы родиться на век раньше, в наше время она как-то плохо вписывается. Но тебя она любит, поэтому и видеть не хочет. Боится тебе в глаза посмотреть. И знаешь, кое в чем ты тоже виноват. Если уж ты влюбился в такое неземное создание, то надо соответствовать, читай побольше, кроме пользы, для тебя от этого ничего не будет.
Павел выслушал рассказ Елены молча, только желваки перекатывались по его лицу.
— Значит, телефон этого негодяя у нее есть, фамилии она не знает, а зовут его Алик. Тогда сделаем так. Я сейчас завезу тебя домой, а сам поеду к ней за ее записной книжкой. Действовать надо быстро, пока он и вправду не опубликовал это все.
Елена опять удивилась, как мгновенно Павел ухватил самую суть. И подумала — в который раз! — что ее нынешнему мужу, обожаемому Санечке, было бы неплохо хоть в чем-то походить на Павла. Но теперь она уже испугалась этой мысли и усилием воли отогнала ее. Что было, то было, и слава Богу, что теперь они смогут просто дружить, а у Максима будет настоящий отец. Придется рассказать ему правду, ничего, он взрослый, совсем уже мужчина, поймет. Он ведь всегда ее так хорошо понимал и так переживал за нее…
Через три дня Павел, как и обещал, привез Милочку домой. Она была еще слаба и бледна, голова кружилась и немного болела. Со страхом заглянула в ванную, но там было, как всегда, стерильно чисто и ничто не напоминало о происшедшем. Холодильник был забит продуктами, обед стоял на плите.
— Мне сейчас обязательно надо уехать, хотя, честно говоря, очень не хочется оставлять тебя одну. Дай слово, что не будешь совершать никаких подвигов, а пообедаешь и ляжешь в постель. Поспи — это будет лучше всего. Можешь почитать, только что-нибудь легкое. Вот смотри, Натальину книжку сегодня купил, можешь ей позвонить, сказать, что поступила в продажу, а то она по неделям из дома не выходит, наверно, и не знает. Кстати, очень милый детективчик, это тебя развлечет….
Сказал и сам испугался. Ведь и у нее должна была бы выйти книга… Но с Милочкой было все в порядке, и он облегченно перевел дух.
— Телевизор можешь посмотреть. У нас все будет хорошо. Правда, все наладится, честное слово.
Павел нежно поцеловал ее и ушел.
Побродив немного по комнате. Милочка пошла разогревать обед. На душе было легко и спокойно. Пообедав, она поняла, что очень устала, и решила последовать совету Павла и лечь поспать.
«Как хорошо, что тем утром успела застелить постель свежим бельем, сейчас мне это было бы просто не под силу».
Она откинула одеяло и с удовольствием улеглась — да, это вам не больничная койка! Заворочалась, устраиваясь поудобней. Что-то ей мешало, врезалось в бок.
— Вот принцесса на горошине, право! — усмехнулась она. — Уже маленькая складочка бока намяла.
Она провела рукой по простыне, пытаясь разгладить складочку, но это была не складка, там явно что-то лежало. Милочка приподняла край простыни, с удивлением увидела довольно крупную цепочку, совершенно ей незнакомую, которая уходила в щель между кроватью и стеной. Сначала она просто недоуменно ее рассматривала, потом осторожно потянула, и из щели выполз конец, на котором висел плоский зеленый камешек в простой серебряной оправе.
«Что это? Откуда? Как это могло попасть в мою кровать?»
И тут перед глазами всплыла картина той злосчастной ночи, когда Алик надел на нее этот подарок, видимо, плохо застегнул цепочку, и кулон завалился за кровать, а утром, меняя белье, она не заметила лежащую поперек цепочку.
Первым порывом было сразу выбросить эту вещь, но, поднеся поближе к глазам, чтобы рассмотреть его, Милочка увидела необыкновенную картину в этом камне: темно-зеленый лес склонился над светло-зеленой водой, косой черный парус скользит по ней, вдруг ей почудилось, что она слышит тихий плеск волны и кто-то тихим голосом поет в лодке. Камень буквально заворожил ее.
«Не могу я выбросить такую красоту, не знаю, откуда у этого подонка такая вещь, но она просто волшебная. Наверно, тоже украл у какой-нибудь несчастной. Но и носить его тоже не смогу. И что же с ним теперь делать, спрашивается? Знаю что, придумала!»
Она взяла сумку, с которой всегда ходила, из потайного кармашка вынула старенький кошелечек. Там лежала маленькая дешевая иконка Серафима Саровского и медный нательный крестик.
Эти вещи принадлежали ее матери, она всю жизнь скрывала, что была верующая. Милочка нашла этот кошелек только после ее смерти и с тех пор всегда носила его с собой. Теперь она аккуратно завернула в салфетку найденный кулон и положила туда же.
«Пусть этот необыкновенный голос с лодочки бережет меня от таких ошибок, какие я сделала», — подумала она и, вполне успокоенная, улеглась и вскоре заснула.
Впервые за эти несколько безумных суток она спала как ребенок — без тяжелых сновидений и слез.