Тайник для диска почему-то особых эмоций не вызвал. “Надо же, чего удумала!” – всего-навсего хмыкнул следователь, добросовестно фиксируя мои показания.
Наконец допрос был окончен. Я накарябала стандартное “С моих слов записано верно” и расписалась на каждой странице. Шмелев посмотрел на часы и захлопнул папку. Зотов, который в течение всей нашей со следователем беседы индифферентно сидел на подоконнике, оживился.
- Подождите, подождите, - заторопилась я, опасаясь, что сейчас меня выставят вон. – Я правильно поняла, меня ни в чем не подозревают?
- Ну, если вы настаиваете, кое-что вам предъявить можно. Например, укрывательство лица, находящегося в розыске. Проникновение в чужое жилище. Угон автотранспортного средства. Использование поддельных документов. Наконец, нападение на гражданина Мудашко.
- На кого-кого? – фыркнув, переспросила я.
- Ну… он же не виноват, что у него такая фамилия. Это еще не повод, чтобы его кувшином по затылку. Впрочем, с заявлением он обращаться не стал, так что… Короче, ничего вам предъявлять не будем, живите и радуйтесь, вам и так досталось. Возможно, придется вас еще побеспокоить, да на суд вызовем. Кстати, если интересно, я могу вам сказать, что дело Ладыниной выделено в отдельное производство, хотя оно и связано с делом об убийстве ее бывшего супруга. Но то дело ведет Москва, а это – мы, совместно с коллегами из Сочи.
- Подождите, - перебила я. – Если меня больше ни в чем не подозревают, не могли бы вы разъяснить мне некоторые моменты. Которые мне непонятны?
- К сожалению, Алла Валентиновна, у меня большой дефицит времени. Можно даже сказать, цейтнот. А вот Алексей Степанович с удовольствием ответит на все ваши вопросы. Он специально для этого сюда и приехал. Давайте я отмечу ваш пропуск. Алексей, я на Арсеналку, - повернулся он к Зотову. – Когда будете уходить, захлопните дверь.
Следователь тщательно запер сейф, подхватил раздутый черный портфель и испарился, словно джинн.
Я зажмурилась…
- Алла Валентиновна, - добродушный голос развеял наваждение. – Расслабьтесь. Я представляю примерно, в чем вы меня подозреваете. Сейчас я вам все объясню. Вообще-то, конечно, так не полагается, тайна следствия, сами понимаете. Но поскольку вы так капитально во всем этом завязли, придется вас просветить.
И он начал рассказывать мне историю, от которой я не знала – плакать или смеяться.
Оказывается, Милка после окончания института пыталась поступить в аспирантуру питерского Герца. Но что-то там у нее не срослось, а вот роман с одним из преподавателей закрутился. Серьезный такой роман, с протоколом о намерениях. Не думаю, что девушка так уж была влюблена в своего профессора, скорее, рассматривала его как плацдарм для продвижения в более цивилизованное место. Но герой-то был в Питере, а Милка – в Сочи, и поскольку без постельных приключений она жить не могла, то продолжала регулярно укладываться в койку - как с Корниловым, так и с другими кавалерами. Вот тут-то и приключилась история с анонимкой. Профессор оказался джентльменом старой закалки и, как следовало ожидать, порвал с Милкой окончательно и бесповоротно.
Сначала она пылала ненавистью и жаждала мести, потом подуспокоилась. От меня ушел Мишка, Герострат тоже бросил, кроме того я осталась без работы и, можно даже сказать, без жилья. Возможно, она сочла, что я достаточно наказана. Мила уехала в Москву, вышла замуж. Сначала у нее все шло, вроде, неплохо, но ее неуправляемое потаскушество портило все. Сначала развалился первый брак, потом второй, более солидный. Не желая винить себя, Милка успешно перевела стрелки на меня и убедила себя в том, что если бы не “моя” анонимка, все бы у нее в жизни было в наилучшем виде.
- Понимаете, Алла Валентиновна, есть люди такие, застревающие. Зависнут, как компьютер, и никакой “рисет” не поможет.
Я скромно потупилась, поскольку со своей многолетней дурью имени товарища Герострата представляла собой яркий пример данного типа.
Когда Милочка решила слегка выпотрошить папу Ладынина, она тут же вспомнила обо мне. И составила хотя и трудоемкий, но и вполне грамотный план. Если бы все получилось, у нее в кармане оказался бы диск с номером и кодом счета на кругленькую сумму, а я сидела бы в тюрьме за убийство своих любовников и сообщников Корнилова и Комиссарова.
- Постойте, постойте! – возмутилась я. – Ну Корнилов – это понятно. А Комиссаров-то как вдруг стал моим любовником? Я его и в глаза-то никогда не видела.
Вместо ответа Зотов протянул мне два отпечатанных на цветном принтере снимка. На одном я сидела за своим рабочим столом в издательстве, а ко мне с нежной улыбкой склонялся некий лысоватый мужчина средних лет, не самой приятной наружности. На второй фотографии, которая, судя по интерьеру, была сделана в ресторане, я танцевала с этим же самым типом.
- Вы хотите сказать, это Комиссаров? – поразилась я.
- А кто, по-вашему?
- Мне он представился как Николай Полозов. Писатель. Пришел, якобы, за гонораром, забрел не в ту дверь. Ну, ля-ля, тополя, наплел бочку арестантов, в ресторан пригласил. Жуткая зануда! Еле удалось от него сбежать.
- Ну вот, а вы удивляетесь. Кто-то вас щелкнул – и доказательство в кармане. Кстати, Комиссарова девушка Милена тоже держала за “болвана”. Он был совершенно не в курсе, зачем его вынудили взять отпуск и отправили в Питер знакомиться с вами. Ему было сказано, что надо просто узнать о вас побольше. А вы, между прочим, такая-сякая, ему этой возможности не дали. Короче, эти снимки вместе с открытками, украденными у Корнилова, должны были послужить для нас доказательствами вашей с ними связи. Правда, Ладынина рассчитывала на письма, но на безрыбье, как говорится, и сам раком встанешь, прошу прощения.
- Так, может, в конце концов, объясните, откуда вы их взяли уже в день убийства? – чуть не застонала я.
- Так вы мне не даете рассказывать!
- Так вы слишком медленно рассказываете!
Итак, Мила подготовила все загодя. Добыла улики. Договорилась с кем надо, чтобы Корнилова выгнали из “Би Лайна”, а меня отправили якобы в неоплачиваемый отпуск. Она прекрасно нас изучила и знала, что он по своему дурному самолюбию ни за что не будет выяснять подробности и цепляться за работу, а я, поскольку уже побывала однажды в подобной ситуации, безоговорочно поверю и так же безропотно уйду, даже не попытавшись узнать, а действительно ли все так уж плохо. Тем более мне вручили вместо последней зарплаты замаразмевший списанный компьютер.
Потом Мила убедилась, что я почти безвылазно сижу дома, и ей осталось только узнать, когда ее бывшего муженька должен навестить господин Олейников. Как она это сделала – совсем другой вопрос, мне лично не слишком интересный.
Когда Милка собирала обо мне сведения, она допустила серьезный прокол. Так уж вышло, что ей ничего не было известно о моей дружбе с Динкой, об этом она узнала гораздо позже. Но все же Милке повезло, наверно, в последний раз. Я писала статью и с подругой не виделась. Всем остальным моим достаточно близким знакомым, а заодно и маме, Милка позвонила и моим голосом сказала, что я на несколько дней уезжаю.
- Как это, моим голосом? – не поняла я.
- Очень просто. Ладынина – великолепный имитатор. Ей бы на эстраду – цены б не было. Любой голос может спародировать. Между прочим, она призналась, что собиралась позвонить и вам от имени Корнилова. А потом ему – от вашего. Свидание назначить. Но он ее опередил.
- Ничего не понимаю. Каким образом?
- Дело в том, Алла Валентиновна, что на вашем телефоне стоял “жучок”, мы его сняли позавчера вечером. Простите, но пришлось заглянуть к вам на квартиру без вашего ведома.
- Откуда у меня мог взяться “жучок”? – поразилась я. – Хотя… Да, пожалуй, что и мог. Где-то за неделю до того вдруг забарахлил телефон, а потом пришел мастер, хотя я его и не вызывала. Сказал, что обрыв на линии, надо проверить провод. А потом стал ковыряться в аппарате.
- “Жучок”-то поставили на всякий случай, вдруг вы в гости кого-нибудь пригласите и организуете себе алиби. И ведь пригодился. Когда ее первоначальный план не сработал, да еще так крупно не сработал, пришлось его срочно менять. Ладынина была уверена, что Корнилов давно в Петербурге. А вот вам почему-то не звонит. Тут уже и новый план оказался под угрозой. Но Корнилов вам все-таки позвонил, на что она и рассчитывала. Конечно, ваш разговор по телефону соседки она подслушать не могла, но, по крайней мере, появилась надежда, что вы встретитесь. Оставалось только проследить за вами.
Но мы остановились на том, что Милка позвонила моим родным и знакомым. Затем, в понедельник утром, она покрутилась у моего дома в рыжем парике и в одежде, похожей на мою, села в машину и поехала в аэропорт. Мало ли, соседи заметят, запомнят. И ведь Динка действительно это увидела!
С липовым паспортом на мое имя Милка вылетела в Сочи. До этого момента все складывалось неплохо. Но потом резко пошло на перекосяк. То обстоятельство, что количество трупов несколько превысило запланированное, никого особенно не огорчило, потому что реализации плана не мешало. Но в тот момент, когда Корнилов сел в машину, Милка перехитрила саму себя. Не слишком уверенная в своей сноровке, она дала ему деньги, рассчитывая, что эта жадина увлечется пересчетом и не сможет вовремя среагировать. Но ошиблась. Когда она выстрелила в Комиссарова, Корнилов успел вывалиться из машины и удрать. С диском и двадцатью тысячами долларов.
- Интересно, а откуда у нее двадцать тысяч, если после развода она оказалась такой бедной? – снова перебила я.
- Видимо, оттуда, откуда взялось и немаленькое число помощников. Все-таки миллион – неплохая приманка. Впрочем, всех ее сообщников нам еще предстоит выявить.
- И что было дальше?
- Дальше? Дальше у Милены немного отъехал чердак. Некоторых людей неудачи заставляют мобилизоваться, а некоторых – напротив выбивают из колеи. Эта фигова психологиня в подобных ситуациях, видимо, судила о других по себе. Она сделал вывод, что Корнилов ни в коем случае не останется в Сочи, а непременно отправится в Питер. И непременно к вам. Хотя тут-то она как раз и не ошиблась.
- Да с чего она это взяла? – взвилась я, как золотой петушок. – Понимаю еще, если бы я у него была одна-единственная, свет в окошке, надежда и опора.
- Судя по всему, Алла Валентиновна, вы – женщина, к которой можно обратиться в самом крайнем случае.
- Вот спасибо-то за комплимент! – оскорбилась я. – Это что, третий сорт не брак?
- Да нет, вы не поняли. Просто другие женщины в такой ситуации скорее всего послали бы его по вполне известному адресу. И были бы правы.
- Но он-то сказал, что попал в Питер случайно.
- Это он так сказал. А что там было на самом деле… Может, он решил, что сказать вам правду было бы слишком…
- Жирно?
- Возможно. Значит, так, Алла Валентиновна, - Зотов спрыгнул с подоконника и сел за следовательский стол. – Если вы меня еще раз перебьете, я прекращаю рассказывать. Договорились?