— С чего началось, мы не знаем. Очевидцы спохватились, когда драка уже была в разгаре. Конечно, сразу же ызвали полицию, но когда мы прибыли на место проис-иествия, то никого из дерущихся не обнаружили. Правда, многие свидетели узнали среди участников драки Джон-ш Адзато.
— Вы не пытались связаться с ним?
— А как же, конечно связались. Он сказал, что на-фавлялся в Сингаку Синке Билдинг, когда на него неожиданно напали; кто и почему — он не знает. Адзато дал от-юр, и нападающие разбежались. Кстати, вы знаете, что ю этому же поводу к нам обращались и из участка Синдзюку? — настороженно добавил дежурный.
— Знаю, успокоил его Куяма. — Это был инспектор Эноеда. Скажите, Адзато шел пешком?
— Да. Он оставил машину в двух кварталах от того леста. Есть там на углу автомойка. Адзато сдал машину и: казал, что зайдет за ней через час. В этом районе часто ак делают, если не удается найти место для стоянки. Вот!вдь судьба как распорядилась. Доехал бы Адзато на машине прямо до места, и тогда жертвой нападения оказался бы не он, а обычный прохожий, которому не отбиться с такой легкостью.
— Вероятно, — согласился с ним Куяма, хотя был иного мнения на этот счет. Он поблагодарил, попрощался и повесил трубку. Прижавшись лбом к стеклу, погрузился в размышления, игнорируя удивленные взгляды прохожих. Выходит, к Огаве можно вообще не наведываться. Из сценария известно, что на боевом пути Адзато не Огава был последней остановкой. В тот же день Адзато посетил некое увеселительное заведение, а затем, чтобы «отсечь дракону голову», нанес визит главарю всей преступной сети. Но кто он, этот главарь? Увеселительное заведение, несомненно, удастся обнаружить. Наверняка при описании этого, места Адзато следовал своему принципу верности деталей. Но вот кто возглавляет торговлю наркотиками, этого из рукописи не узнать. Эта глава останется ненаписанной. Но почему ее не написал сам Адзато? Не успел? Или, может, он и не побывал у главаря банды? Если еще в прошлую среду он решил, что должен спешить, поскольку следующий, за кем станут охотиться бандиты, это именно он, Адзато, а значит, надо опередить их и «отсечь голову дракону», то с какой стати он отложил столь горящее дело? Колебания подобного рода никак не вписывались в характер Адзато, довольно четко вырисовывающийся по киносценарию. Нет, актер в тот же вечер или самое позднее на следующий день отправился к главарю банды — на этот счет у Куямы не было сомнений.
Он опустил в автомат еще один жетончик и набрал номер центральной дежурной службы, но тут удача изменила ему. Дежурный не пожелал дать по телефону справку, не участвовал ли Адзато на прошлой неделе в какой-либо потасовке. Куяма вздумал было пошутить со своим строгим коллегой и этим окончательно испортил положение. По возвращении с американской стажировки он не раз попадал в аналогичные неприятные ситуации. Во время скучных рабочих совещаний он позволял себе отпускать шутливые замечания и всякий раз ловил удивленные или укоризненные взгляды коллег. Затем однажды Шеф одернул его: сейчас, мол, мы заняты делом, и не время шутить. Вероятно, дежурный центральной службы придерживался того же мнения, и после допущенного промаха Куяма мог ссылаться на что угодно: что в успехе дела заинтересован лично господин Кадзэ, что речь идет об убийстве… Дежурный полицейский не мог доверять человеку, который отпускает шутки во время работы.
Куяма сдался, поняв, что борьба неравная, и приберег тательства до того момента, как повесит трубку. Тупоголовый упрямец, из-за таких вот и теряешь драгоценное время! Адзато было легче: он попросту избивал своих собеседников, пока те не назовут какое-нибудь имя, и к шел по цепочке от звена к звену. Огава отправил его в увеселительное заведение, где он вечером учинил разгром, и тогда… Нет, концы с концами не сходятся. Куяма листал сценарий и начал его перелистывать. Похоже, это был рабочий экземпляр, испещренный вставками и исправлениями. До сих пор инспектор не обращал на них внимания, а сейчас сосредоточился в первую очередь на нем. Вдруг да удастся найти какую-нибудь зацепку… Но сценарии больше решительно не за что было ухватить-. Разочарованный Куяма спрятал рукопись в портфель, ничего не попишешь, дело застопорилось. Придется дать в отдел и объясняться с Шефом в надежде, что ему зачтется хотя бы тот скромный результат, который получил. Не следует забывать, что Эноеда за тот же самый ре-льтат поплатился жизнью.
Впрочем, Куяма тоже чуть не умер… от страха. Чья-то рука схватила его сзади за плечо, и он отчаянно вскри-|ул: «Нет-ет!» Сердце бешено заколотилось где-то у гор-I. Молодой человек метнулся в сторону, заслонив голо-массивным «дипломатом». Однако сокрушительного lapa не последовало, зато где-то на уровне его груди 1здался тихий, испуганный голосок.
— Вам плохо? Вызвать «скорую помощь»?
Куколка из цветочного магазина робко стояла в 1врях телефонной будки, не зная, как поступить: убежать ючь или, взяв Куяму за руку, увести с собой… Только ого не хватало, что она теперь о нем подумает!
— Что случилось? Вам сделалось дурно?
— О, нет!.. Просто я задумался.
— Вот как? — Видно было, что девушка не очень-то поверила этому объяснению.
— Расследование не двигается с места, вот я и задумался… Теперь вам понятно?
— Конечно, — проговорила куколка с традиционной учтивой улыбкой. — И без телефона тут не обойтись. — И прежде чем Куяма успел решить, рассмеяться ему или обидеться на ее слова, девушка, к счастью, прибавила: — зайдемте в магазин. У нас тоже есть телефон, так что можите обдумывать свои дела сколько угодно.
Они вернулись в цветочную лавку. Девушка заварила и, и Куяма открылся ей во всем. Рассказал, каким образом он очутился здесь, следуя сценарию и в то же время — бог весть почему, но как бы идя вслед за погибшим Эноедой. Куяма понимал, что нелепо рассчитывать на какую-то помощь, и все же было до того приятно отвести душу. Ему еще не доводилось так откровенно говорить ни с одной своей подружкой. Впрочем, ничего удивительного: эту девушку специально вышколили, чтобы подготовить ее к роли идеальной жены. Ее обязанность — внимательно выслушивать мужчину, согласно кивать в такт его словам и каждой клеточкой существа переживать услышанное: «Подумать только!» — без конца повторяла она в соответствии с правилами японского этикета. Ведь в Японии даже на телеэкране можно видеть одновременно двух дикторов: один сообщает новости, другой рядом одобрительно кивает или осуждающе качает головой, радуется, ужасается и время от времени вставляет неизменное «подумать только!». Так же ведет себя и эта миниатюрная девушка с хорошеньким личиком и широко раскрытыми глазами: внимательно слушает, а потом наверняка скажет какую-нибудь глупость. Предвидя это, Куяма заранее досадовал на собственную болтливость, а девушка, когда он умолк, испуганно спросила:
— Отчего бы вам не позвонить моей подруге? Ведь я дала вам номер ее телефона.
— Зачем? Пригласить ее на свидание? — Как ни хороша собою была эта малышка, Куяма чувствовал, что терпение его иссякло.
— Неплохая идея, — задумчиво произнесла девушка — Моя подруга очень красивая, даже Адзато она понравилась.
— Что-о?
— Он просил ее о свидании, и моя подруга согласилась. Еще бы: знаменитый актер, кумир женщин! — голос девушки звучал язвительно, и все же Куяма почувствовал ревность.
— И что же, они встретились?
— Да. И пошли в бар.
— Как назывался бар, не помните?
— «Зубы дракона».
Заглядывать в сценарий не было нужды, этот раздел Куяма знал на память. «Зубы дракона» — относительно приличное заведение в одном из кварталов, пользующихся дурной репутацией.
— Как же разворачивались события дальше?
— Как обычно: они пили, танцевали, разговаривали…
— А драка?
— При чем здесь драка? Никакой драки не было.
— Должна была быть. Наверное, Адзато, после того как проводил девушку домой, снова вернулся в бар.
— Да не возвращался он! — девушка вспыхнула до корней волос. — Моя подруга провела с ним всю ночь.
Куяму опьянила мысль о возможности аналогичного и оль же быстрого успеха. Почему бы и нет? «Скажи мне, кто твой друг…» Ну и мерзавец этот Адзато, хорошо еще, что нарвался не на девочку! Выходит, он дважды побывал гом баре? Маловероятно. Скорее, напротив: если бы Ад-то считал этот бар бандитским притоном, он бы не ло-л туда девушку. И тут Куяму осенило. Ведь согласно 1енарию, в баре действительно ничего особенного не юисходит: Адзато делает кому-то замечание, завязывается ссора, переходящая в драку. Здесь нет никакой новой информации, никакого поворота действия. Эта сцена — результат писательской фантазии Адзато. Актер правился с девушкой потанцевать, тщательно зафиксировал детали обстановки, а затем домыслил несколько раз и завершил эпизод дракой. Сделать это было нетрудно, вот только для чего? Куяма понимал, что среди его знакомых лишь один человек способен ответить на этот вопрос: Эдди Харрис, брат красавицы Линды и непрев-зойденный сочинитель сценариев фильмов о каратэ.
Додзе Макамуры размещался в старом двухэтажном деревянном доме. Нижняя часть дома была отведена под тренировочный зал, вверху находилась квартира мастера, Макамура был дома. Одетый в простую, ничем не украшенную одежду и домашние дзори, он застыл на пороге, не приглашая посетителей войти.
— Хм… Дэмура! Давненько не виделись. Я думал, ты погиб.
— Меня захватили в плен.
— Да я и сам мог бы догадаться! — Фукиду поразило учавшее в его голосе презрение. — Что тебе нужно?
— Войти.
Макамура на миг заколебался, потом неохотно отступил. Полицейский и его спутник сняли обувь и вошли в крохотную, метров четырех, комнату. Потертая, но хорошего качества циновка, маленький черный лакированный столик, в углу цветы. На рисовой бумаге раздвижных дверей — седзе — классические иероглифы: один означает силу, другой — спокойствие. Фукида догадался, что двери дут в тренировочный зал и в ванную. Макамура был среднего роста, с массивными мускулами, с сильными, разработанными ладонями. Поступь мягкая, движения замедленные, спокойные, а взгляд, хоть и устремлен на тебя, но словно бы и не замечает. Неужели он и есть убийца? Фукида заглянул ему в глаза, и у него отпали все сомнения. Его охватил страх. Он чувствовал, что в поединке с этим человеком у него нет ни малейшего шанса на победу. Макамура прикончил бы его точно так же, как беднягу Джонни, расчетливо и хладнокровно. Наблюдая за Макамурой, Фукида все больше убеждался в том, что тому достаточно нанести один-единственный удар, чтобы сразить противника наповал; до этого он лишь тянул время, изматывал, чтобы сделать снимаемый эпизод подлиннее. И великий Адзато, лучший из лучших, пал от его удара! Кто бы мог предположить, что в стороне от бурной современной жизни сохранились такие страшные мастера смерти, которые к тому же передают свое умение другим. Словно бы в зоопарке вдруг откуда-то появились давно вымершие хищники! Фукида не так давно прочел, что война унесла почти всех ведущих мастеров каратэ. Это и дало возможность нынешней когорте выдвинуться на первый план. Однако, судя по всему, кое-кто уцелел. В чем же преимущества этого Макамуры? Вероятно, он даже незнаком с современными методами тренировки, да-м немолод уже. Откуда тогда в нем это пренебрежение к таким мастерам, каким был Джонни Адзато, или как он, Фукида, проворству ног которого может позавидовать любой каратист мира? Разве сладит Дэмура с этим чудовищем? Скорее всего, нет. А если Дэмура потерпит поражение, продолжить борьбу придется ему, Фукиде. Не приведи господь, чтобы Макамура все же оказался убийцей.
Харриса Куяма застал дома. Писатель был поглощен работой, и ему явно не хотелось отрываться. И все же держался он учтиво. Вытащил из машинки лист бумаги и вложил его в папку, похожую на ту, в которой находился сценарий Адзато. Затем, не спрашивая согласия Куямы, приготовил напитки: коньяк, «бурбон» со льдом и содовой, а молодой инспектор тем временем, чтобы не сидеть без дела, достал принесенную с собой рукопись.
— Как вы думаете, что это?
— Издали видно — сценарий. Уж не собираетесь ли вы сменить поприще?
- — Я? — изумился Куяма. — Это сочинение вашего зятя. Оно вам знакомо?
— Нет. Разрешите взглянуть?
— Для этого я и принес.
Харрис без околичностей погрузился в чтение, словно Куямы и не было тут. Куяма от многих своих приятелей-американцев слышал, что, по их мнению, это наиболее раздражающая японская привычка. Один из них рассказы л в красках, как он брал для университетской газеты ин-рвью у некоего японского музееведа. Вначале все шло как по маслу: он спрашивал, ученый отвечал. Затем парень задал вопрос позаковыристее. Собственно говоря, ответ не имел такого уж большого значения, репортер нинить не огорчился бы, скажи японец попросту, не знаю. Но не тут-то было! Музеевед глубоко задумался: взгляд устремлен в пространство, вид отрешенный. Так проходила минута за минутой. Парень негромко кашлял, затем окликнул ученого — безрезультатно. Тогда он робко заметил, что, пожалуй, есть смысл перейти к следующему вопросу, — то есть вел себя просто-таки по-варварски, с точки зрения японца. Однако вскоре репортер вынужден был сдаться в этой неравной борьбе: достав журнал, он принялся читать. «Вы не поверите, что было потом, — рассказывал он приятелям. — Минут через десять этот тип продолжил разговор как ни в чем не бывало: думаю, что правильнее всего будет ответить на это вопрос так…»
Похоже, Харрис был из того же теста. Во всяком случае, вел он себя как истинный японец, чего нельзя было сказать о Куяме. Тот, на манер невоспитанного американца, вытащил книгу из тесно заставленного стеллажа хозяина и углубился в чтение. Он успел прочесть страниц двадцать, когда Харрис деликатно похлопал его по плечу.
— Сюжет довольно банальный. Не бог весть что, но сойидет.