- Ну, едва ли кто может связать тебя с этой смертью, не так ли?
- Держу пари, они смогут.
- Как?
- Не знаю. Но если б они не рассчитывали на это, то не убили бы его.
- Они? Что за "они", Джонни?
- Если б я знал! - вздохнул Сэндз. Квист стряхнул пепел. На его губах заиграла легкая улыбка.
- Не хочешь ли ты прилечь на кушетку? Чувство вины за два убийства, которых ты не совершал, требует вмешательства психоаналитика. Излей свою душу доктору Квисту.
- Прекрати, - огрызнулся Сэндз.
- Если ты будешь молчать, Джонни, я лучше пойду спать.
Сэндз подскочил к бару. Наполнил бокал. Зажег очередную сигарету.
- Это началось пять лет назад. Девушка покончила с собой.
- Каким образом?
- Таблетки. Спиртное. И сделала она это в моем доме в Беверли-Хиллз, щека Джонни дернулась. Он отвернулся от Квиста.
- Обычно все, что с тобой происходит, становится достоянием прессы. Почему я об этом не слышал?
- В этом-то все и дело, - Джонни подошел к дверям, ведущим на балкон с видом на реку. - Ее звали Беверли Трент. Во всяком случае, такой она себе выбрала псевдоним. Какие формы! Чудо, а не женщина.
- Обитательница твоего гарема?
- Ну, можно сказать, что да.
- Можно сказать или так оно и было?
- Было, было! Я-то ее не любил. А Беверли хотела, чтобы я остался с ней навсегда. Она быстро наскучила мне. Я велел ей убираться и больше не приходить. Она устраивала истерики, звонила посреди ночи, проникала в студии, где я работал, в рестораны, где я ел. Устраивала жуткие сцены. Наконец, она оказалась на вечеринке, на которую ее никто не приглашал, и покончила с собой в моей постели.
- Без твоей помощи?
- Сукин ты сын, - процедил Джонни.
- Называй меня, как хочешь, если это поможет тебе выговориться. Сигара Квиста потухла.
- Я устроил вечеринку, - продолжал Джонни. - Экспромтом. Кто-то сказал, что шампанское нельзя считать алкогольным напитком, это, мол, просто шипучая вода, и его можно пить, сколько влезет. Я предложил выяснить, кто сможет выпить больше всех, и назначил приз тому, кто дольше других продержится на ногах: тысячу долларов, чтобы сыграть в рулетку в Лас-Вегасе. Примерно двадцать мужчин и женщин вызвались участвовать в этом конкурсе. Шампанское ставил я. Действовало лишь одно правило: каждый выпивал свой бокал, прежде чем все наполняли бокалы вновь. Некоторые очень быстро выбыли из игры, - Джонни хихикнул, вспомнив что-то забавное. - Все шло нормально, но тут появилась Беверли. Она где-то накурилась марихуаны и сразу стала вопить, негодуя, что ее не пригласили. Выставить ее мне не удалось. Чтобы побыстрее отделаться от нее, я добавил в шампанское добрую порцию бренди. После двух бокалов она, пошатываясь, вышла из комнаты. Я подумал, что ее потянуло в туалет, но она не вернулась, и я облегченно вздохнул. Пьянка затянулась далеко за полночь. Наконец на ногах осталась одна девчушка, игравшая в каком-то телесериале. Я дал ей новенькую хрустящую ассигнацию в тысячу долларов, посадил в такси и отправил домой. Устал ужасно. Поднявшись в спальню, я увидел, что Беверли, совершенно голая, лежит в моей, кровати. Решил, что она отключилась. Ее одежда валялась на стульях и на полу. На ночном столике стоял пустой флакончик из-под снотворного. Подойдя к кровати, я нашел под головой Беверли записку: "Для меня это единственный способ навсегда остаться в твоей жизни". Тут я испугался. Попытался прощупать пульс. Безрезультатно. Она умерла. Во флакончике было пятьдесят таблеток. Одному богу известно, сколько она приняла. Судебный эксперт потом сказал, что такой дозы хватило бы, чтобы убить лошадь.
- Судебный эксперт? Ты обратился в полицию? - спросил Квист.
- О боже, дружище, если бы все было так просто. Я как раз закончил картину. Помнишь, "Тропою славы"? Сыграл в ней католического священника. В тот фильм я вложил миллион долларов. На пороге старости мне хотелось создать себе новый образ: доброго, приветливого Джонни Сэндза. Я представил себе газетные заголовки:
"Оргия в доме Джонни Сэндза", "Женщина-самоубийца", "Бывшая подруга..." и так далее, и так далее. Отличная реклама для католического священника, для моего нового образа. Крошка Беверли действительно могла войти в мою жизнь и остаться в ней навсегда.
Поэтому я предпринял меры, чтобы обезопасить себя. У меня были друзья, которым я мог доверять (их благосостояние в немалой степени зависело от меня):
Луи Сэйбол, мой голливудский агент, получавший комиссионные с каждой моей картины, и Макс Либман, адвокат, ведущий мои дела вне шоу-бизнеса. Они приехали, и мы попытались найти выход из создавшегося положения. Нам казалось, что мы его нашли. Мы, кое-как одели Беверли и выволокли ее к машине. Со стороны могло показаться, что мы помогаем идти пьяной женщине. Мы отвезли Беверли в Лос-Анджелес, в ее квартиру. Время было раннее, пять утра, никто не встретился на пути. Дверь открыли ее ключом, уложили тело на кровать, оставили на столике пустой флакон из-под снотворного.
Ее нашли через день или два. Полиция объявила, что Беверли Трент покончила жизнь самоубийством. Да так оно, собственно, и было. Никто не заявил, что видел, как мы перевозили Беверли из моего дома в ее квартиру, да если бы и видел, мы б выкрутились: перепила, мол, на вечеринке. Ко мне приходил полицейский. Кто-то все-таки вспомнил, что она была у меня в гостях. Я сказал ему, что до прихода ко мне Беверли накурилась марихуаны, а потом куда-то исчезла. Полицейский прекрасно понял, какой вред нанесет мне причастность к этому делу. Тем более что никакого преступления я не совершал.
- Ты заплатил ему? - поинтересовался Квист.
- Я ему кое в чем помог, - без тени смущения ответил Джонни.
- И что дальше?
- Прошел год. А потом мне позвонил незнакомый мужчина. Он знал все от А до Я. Даже о записке, которую видели только я и умершая Беверли. Но, как оказалось, еще и этот мужчина.
- Шантаж?
- Совершенно верно. По сто тысяч долларов ежегодно. Я платил в течение двух лет.
- Однако!
Джонни печально покачал головой.
- Именно так, дружище. И тогда я встал перед выбором - то ли послать этого шутника к черту и пойти на публичный скандал, то ли до конца жизни изображать из себя дойную корову. Вот почему я ушел со сцены.
- Ты отказался платить?
- Наотрез.
- Но скандала не было?
- Пока нет. - Джонни помрачнел.
- И ты так и не знаешь, кто он такой?
- Нет.
- Как ты ему платил?
- Наличными. Поверишь ли, но я оставлял деньги в верхнем ящике стола в моем доме. Он забирал их, когда там никого не было. Я пытался выследить его, но у меня ничего не получалось. Деньги лежали неделями, потом я сдавался, и он преспокойно забирал их. Вот так я покинул сцену.
Дрожайшей рукой Джонни вдавил окурок в пепельницу и вновь закурил.
- А потом меня попросили выступить на благотворительном вечере Фонда борьбы с респираторными заболеваниями, - усталые глаза Джонни просветлели. - Ты можешь представить, Джулиан, что значит для меня отказ от дела всей жизни. О боже, как я люблю петь! И я еще пою, отлично пою. Это не самореклама. Я знаю, что говорю. Я начал мечтать о "Мэдисон Сквер Гарден". Это будет праздник! Я снова почувствую себя молодым. И я бросил пить и курить, регулярно занимался в спортивном зале.
- А потом позвонил шантажист. Джонни кивнул.