Мы идем к ручью.
- Вас как звать?
- Катя.
- Меня зовите, Костя. Катя, я здесь новичок и прямо с корабля на бал, послан в это гиблое место. Честно вам признаюсь, я ничего не понимаю, что здесь происходит. Вы мне не можете кое-что объяснить?
- Что вы хотите узнать?
- Почему погибли предыдущие партии дозиметристов и дезактиваторщиков? Почему фон уполз с старых точек, отмеченных предыдущими партиями? Понятно, что он должен исчезнуть, но через десятки, сотни лет. Почему...
- Постойте. Вы сказали фон уполз со своих старых точек?
- Да, так.
- Значит началось...
- Что началось?
- Видишь ли, Костя, я сама тоже многого не понимаю. Но знаю одно, здесь испытывалось необычное смертоносное оружие. То, что ты снимаешь по дозиметрам, это не те излучения радиоактивных веществ, которые мы обычно воспринимали из учебников или другой литературы. Они похожи, но полураспад у них другой. То что ты сейчас сообщил, означает, что полураспад у этой пакости... три года. Значит, мы можем многое узнать из той трагедии, что здесь произошла.
- Вы тоже были здесь в прошлый раз?
- Нет. Но я сама напросилась в эту партию. У меня здесь два года назад погиб муж, такой же лейтенант, как вы. Где-то в этой мертвой зоне его кости.
- Простите.
- Ничего. Костя, возьмите меня завтра с собой. Я хочу взглянуть что там.
- Нет. Здесь много чего не понятного. Вами я рисковать не могу.
Она поежилась.
- Немного прохладно. Пойдемте обратно.
- Катя, прошу вас, как только вы заметите, что-то со здоровьем солдат, сообщите мне.
- Хорошо. А вы будете сообщать в центр о том, что произошло с фоном?
- А разве надо?
- Наверно надо. Сообщите все начальнику штаба. Он неплохой мужик.
Мы идем к лагерю, вдруг Катя останавливается.
- Что вы там натворили в первый день прибытия в часть?
- Ничего. Я так напился, что ничего не помню.
- Это правда? И ничего, ничего не помните? Даже Клаву.
- Нет. А что было с Клавой?
- Я так и думала. Вы пили это пойло и Валька, дура, подсыпала вам корень сарацинки.
- Я ничего не понимаю.
- Это хорошо, что не помните. Пойдемте в палатку.
На следующий день над нами гремит вертолет. Он приземляется у берега ручья и от туда выходит начштаба и... Гришка. После обычных приветствий начштаба берет меня за рукав.
- Где тут ваша палатка?
Мы входим в палатку, Гришка остается снаружи, увидав кого-то из женщин медиков.
- Так рассказывайте, что у вас произошло?
- Ничего, только фон подвинулся. Вот посмотрите по карте. Это линия старой отметки, прошлых партий, а это новые отметки и они гораздо ниже.
- И какой фон на этих отметках?
- Не превышает 300 мкр/ч.
- Это еще ничего. Что еще?
- Фон растет не пропорционально. На этом участке до деревни, он затих, а вот от сюда начинает подниматься, но не на много. Мы сейчас на конце языка и прошили его в этом месте.
- Так, так. Значит сюда еще не поднимались?
- Нет.
- Если дойдете до отметки выше 1000 мкр/ч, лучше не лезьте. Оградите это место и все. Самое важное, если найдете документы, постарайтесь никому не показывать, а сразу же сообщите мне.
- Есть.
- И еще, вы можете натолкнуться на трупы наших солдат и офицеров. Если они не очень фонят, соберите их. Мы потом машины подгоним и похороним их с почестью.
- Сколько же наших там?
Начштаба колеблется, но потом говорит.
- Целая дивизия...
- Что???
Я остолбенело смотрю на него.