- Его убил кто-то из своих. Он был слишком доверчивым, все у него были друзья, всех он любил. Я еще тогда, десять лет назад подумала о том, что с таким воспитанием он плохо кончит.
- Меня тоже менты подозревали, - сказал я.
Мать расхохоталась.
- Твой отец был без яиц. Максимум, на что ты способен - сбежать. Убить? Нет!
- Зато ты у нас с яйцами, - не выдержал я. - Если меня все таки признают виновным, я позову тебя в свидетели. Ты придешь в суд, скажешь эту фразу и меня сразу оправдают. Ты очень убедительна, хотя тобой движет одна ненависть. А как же любовь?
- Я не знаю такого слова, я его забыла.
- А вспомнить слабо?
Она ничего не ответила, просто выключила свет и мне пришлось пробираться к кровати в полной темноте, стукаясь коленями о мебель.
Минут через десять она крикнула мне через перегородку:
- Я бы вспомнила, если бы были внуки. Но от тебя их ждать бесполезно.
На секунду мне показалось, что в ее словах звенят слезы. Но это длилось всего лишь секунду и мне, разумеется, показалось.
Моя сердобольная бабка, которая набивала перину специально для внуков, но умерла, так и не увидев их, наверное, уже давно истлела. А тепло ее рук и запах бестолковых куриц до сих пор согревали меня, обнимая и нашептывая слова светлых сказок, которых я так и не услышал. Слишком многое заставляло меня любить наш старый дом, в том числе и эта вонючая перина, на которой я спал с младенчества. Я по-настоящему отдохнул на ней, без снов, и проснулся утром без чугунного груза событий, свершившихся со мной в последние дни.
Я опять опоздал. Мать уже ушла. Я, когда спал, точно помнил те слова, которые хотел сказать ей утром. Ну, вот оно - утро, и где же те слова?
Стол был накрыт. Я поел и уехал, не дождавшись рассвета. Дорога была пустынная, я был зол, как черт, и поэтому гнал, как сумасшедший, за что и поплатился. Перед мостом меня остановили менты с радаром и мне пришлось подарить им двадцатку.
Музыку было слышно со второго этажа. На четвертом мои худшие опасения подтвердились: она доносилась из-за моей двери. На правом плече у меня лежал мешок картошки, который я, кое-как открыв дверь левой рукой, свалил на пол. В квартире было сумрачно, шторы задернуты. Музыка орала так, что я начал всерьез опасаться за свои перепонки и соседские нервы. Иностранщина. Я заглянул в комнату. В свете фонаря я увидел двух человек, мужчину и женщину, скорее - парня и девушку. Они трахались на моем диване. Забавно. Мужская задница выписывала немыслимые пируэты между двух, находящихся в свободном полете женских ног. Судя по ритму, коитус находился в своей завершающей стадии. Я не стал им мешать, спустился к машине за свеклой и мясом. Минуты четыре я дышал свежим воздухом, потом, решив, что с них хватит, снова поднялся. Все так же орала музыка, Но из-под двери, ведущую в ванную комнату, пробивалась полоска света. Я прошел на кухню, положил мясо в холодильник, а свеклу под раковину, потом вошел в зал. На середине ковра спиной ко мне в одних трусах стоял Антон. Он пританцовывал. Я вырубил музыкальный центр, тишина ударила в уши. Он повернулся ко мне с лицом возмущенного повелителя, увидев меня, на секунду растерялся, потом озлобился.
- У тебя что, без музона не стоит? - спросил я. - Между прочим, тут все соседи нервные.
- Иди в жопу, - осклабился Антон.
Я его не послушал, а поступил иначе - подошел к нему, правой рукой схватил за волосы, левой заломил руку за спину. В таком виде я дотащил его до коридора, плечом прижал к стене, высвободившейся рукой открыл дверь и выкинул его на лестничную площадку. Тюфяк, он почти не сопротивлялся. Потом я вернулся в квартиру, собрал чужие мужские вещи, попавшиеся мне на глаза, в беспорядке разбросанные на креслах и стульях и, вернувшись, выкинул ему в лицо. То же самое я проделал с ботинками. Причем, когда я бросал ботинки, он нагнулся за штанами, я попал ему каблуком в ухо. Когда я шел по коридору, в проеме двери из ванной показалась голова Риты. Она испуганно посмотрела на меня, рот округлился:
- Ой, - она закрылась на шпингалет.
Минут через пять она смущенно попросила принести ей одежду. Я нашел джинсы, лифчик и футболку. Принес к двери и постучал. Она чуть приоткрыла. Я просунул одежду в образовавшуюся щель.
- Где Антон? - спросила она, когда вышла из ванной. Она по-прежнему выглядела смущенной.
- Я его выгнал, - сказал я. - Он мне нагрубил. Если поторопишься, сможешь его догнать.
- Лучше этого не делать. Если ты его обидел, то к нему сейчас лучше не подходить.
Она успокоилась, не спеша продолжила одеваться, ползала по полу в поисках каких-то заколок, зачем-то поправляла короткие волосы невидимками. Окончательно одевшись, она собрала с дивана белье, аккуратно сложила его в стопку и сказала:
- Я постираю, потом принесу.
- Ладно.
- Вчера вечером тебе звонила девушка. Я, как дура, сняла трубку. Она ничего не передала, сказала, что ее зовут Света. Плохи дела?
- Нет, даже к лучшему.
- Ты прости, мы немного зависли. Но все в целости и сохранности, сказала Рита, одевая сапоги. - Ты не думай. У нас с ним серьезно... Я его люблю.
Уже перед выходом она произнесла:
- На самом деле он хороший.
- Естественно, - улыбнулся я, закрывая дверь.
Я принялся пылесосить ковры и мыть полы. На первый взгляд действительно ничего не пропало. Посуда на кухне была якобы чистой, но я на всякий случай еще раз всю перемыл, потом лег в ванную. В горячей воде я разомлел и уснул. Проснулся от холода - воды стало меньше, и она остыла. В четыре часа я дал о себе знать - кинул Сереге сообщение на пейджер. Он перезвонил минут через пять и от него я узнал, что в нашем бизнесе все в порядке, никаких неожиданностей. Я сказал, что нам надо встретиться и он назначил встречу на семь вечера. После этого я позвонил Неле и сказал, что согласен. Она обещала связаться с подполковником. Судя по голосу, она была очень довольна. Меня обуяла безумная жажда деятельности. Я решил проехать по нашим точкам, собрать отчеты, заскочить на строительство павильона, поболтать с армянами, которые его строили. Я понимал, что всю нашу розницу мне придется оставить на Серегу, причем на довольно длинный, неопределенный срок. Хотелось сделать последний круг почета.
Начал с рынка. Как всегда, в это время у окошка было полно народу, люди возвращались с работы. Светкина сменщица, Катька, очень удивилась моему приезду.
- Чой-то вы друг за другом ходите? Ты что, машину купил? - спросила она.
- Чтобы вы не расслаблялись. Купил. Полгода назад.
- Ни разу не видела тебя на "жигулях". Все время на "пирожке".
- Скоро ты меня вовсе перестанешь видеть, - сказал я. - Ухожу на повышение.
- Света уволилась.
- Знаю.
- Кого вместо нее?
- Свято место пусто не бывает.
- Ну, не скажи, - Катя меня осуждала.
В двух других наших точках Серега тоже побывал за пять минут до меня. Он не оставил мне никакой возможности поработать. Отчеты и заказы собрал, кассы обнулил. По логике я должен был встретиться с ним на строительстве торгового павильона. Но там его не было. Зато кроме "четверки" Тиграна, бригадира строителей армян, там была припаркована новенькая "Ауди", причем для моей "восьмерки" на площадке места уже не было и я оставил машину на проезжей части.
Я протянул руку к двери, но она вдруг открылась сама. За порог выскочил взволнованный Тигран. Увидев меня, он сбивчиво затараторил:
- Коля, я как раз собирался вам звонить. Пришли какие-то люди, говорят, что стройка принадлежит им. Вас они знать не знают.
- Что за чушь!
- Очень солидные люди, - сказал Тигран.
- Разберемся, - уже не так уверенно сказал я.