– Конечно, скажу. Потуже, мол, веревку затягивайте, а то ведь и не удавите сразу.
– Ну спасибо тебе, папочка, – поклонился в сторону двери Яков.
– Господи, – тяжело вздохнула мать. – Может, перестанете вы? Если б не Яшка, то другой бы…
– Другой бы не стал, – ответил отец. – Яшка у нас защитник всех бандитов красноярских. Многих от заслуженного срока освободил.
– Это моя работа! – крикнул Яков.
– Лучше бы ты бутылки собирал, – ответил отец.
– Он у родителей, – говорил в сотовый сидевший за рулем «восьмерки» бородатый мужчина. – В пригороде. Живут вдвоем. Отец, Степан Антонович, пенсионер, был сварщиком. Мать, Полина Ивановна, на пенсии, но до сих пор разносит почту. Больше у них детей нет. Отец Суцкого принародно материл его. Так что…
– Возвращайся, – перебил его хрипловатый голос. – Он от них никуда не уедет.
Красноярск
– Кто же вздернул Змея? – спросил Борисов. – И зачем? Похоже, не только приятелей Топорикова убирают. Неужели действительно кто-то просто ведет свою войну с уголовниками?
– А может, правильно говорили, – сказал Андрей, – что кто-то из милиционеров этим занимается.
– Все может быть, – кивнул Борисов. – Надо искать. Что насчет Угаловского?
– Его ищут, – ответила Варвара. – Разумеется, негласно.
– А как насчет Лобикова и Любимова?
– Любимов в Иркутской области, в Братске. Я завтра туда вылетаю. Лобикова пока не нашли. Но я думаю, что Любимов может знать, где он сейчас находится.
– Так, – сказал Борисов, – я созвонюсь со своим знакомым, и тебе обеспечат прикрытие. Любимов дважды судим, провел за решеткой в общей сложности двенадцать лет. Если первый срок получил по малолетке за угон, то второй – за нанесение тяжких телесных повреждений. По его вине сотрудник ГИБДД остался инвалидом.
– Может, лучше я? – спросил Андрей.
– Будешь заниматься Угаловским, – ответил Борисов, – ты должен найти его. А я буду выяснять, кто пытается выдать убийства женщин за работу вешателей. И знаете, если бы повесили этих гадов, я был бы совсем не против. Кстати, мужа Лировой нигде нет. И из города он не уезжал. По крайней мере на поезде, самолете или на своей машине. Никто из знакомых его тоже никуда не отвозил. И никто даже приблизительно не может сказать, где Лиров.
– А почему убили Змея? – спросила Варвара.
– Я бы тоже хотел это знать, – вздохнул Борисов.
– Что? – Топориков расширил глаза. – Змея вздернули? Вот это да! Ну, блин! Змея вздернули. Да кто же это?
– Никто не знает, – ответил бритоголовый, мускулистый мужчина. – По крайней мере менты точно нет, – усмехнулся он.
– Да кто ж это может быть? Надо бы разобраться с этой хреновиной.
– А что же ты курканулся у себя на даче? – язвительно спросил бритоголовый. – И за Чусану не ищешь крайних. Боишься? – Он засмеялся.
– Хорош балдеть, Крикун, – вздохнул Топорик. – Тебе-то ништяк базарить. А тут получается, что меня вылавливают эти сучары гребаные. Поневоле дерганым станешь.
– Да понимаю я все. Только тем, что ты с толпой шестерок тут торчишь, свою шею от удавки не спасешь. Я вот чего нарисовался. Надо искать этих вешателей, а то уж совсем приборзели. Жди, кто завтра в петле окажется. Короче, ты прикинь, кто бы это мог быть. Пахана того, кого вы забили, мы прощупали, не он это. У него гостит троица, бывшие морпехи, но и они не при делах. Кто-то начал с твоих. Тупика первого вздернули, а потом Чусану. Змей вообще не при делах, а и его в петлю сунули. Правда, двух баб повесили, но это уже не те, кто…
– Стоп, – буркнул Топорик. – Я так понял, что вы на меня этих двоих…
– А это уже не наше дело, – усмехнулся Крикун. – Нам надо тех найти, кто с удавкой загуливает. Ты прикинь, может, вспомнишь что.
– Я только и делаю, что прикидываю, о другом сейчас и думать не могу. Я, правда, тут один капкан зарядил. – Топорик криво улыбнулся. – Должны клюнуть. И думаю, что очень скоро.
– А поподробнее? – заинтересовался Крикун.
– Да ну на хрен эту тему, – отмахнулся длинноволосый молодой мужчина. – Достали уже. Везде об этом только базар и катит. Лично я на хрену всех видел, пусть сунутся! – Он поднял рюмку с коньяком и залпом выпил.
– Зря ты так, Горелый, – вздохнул Лохматый. – Это не просто так делается. И заметь, Змей на Топорика не пахал, а его тоже вздернули.
– Мне все эти дела до лампочки. Кто-то на Топорика и на кентов его веревку мылит. Да и правильно делают, Топорик совсем приборзел, пашет на какого-то московского деятеля, вот пусть и разбирается сам, что и зачем. А мне все это как шло, так и ехало! – Длинноволосый разлил коньяк. – Чего не пьешь? – взглянул он на Лохматого.
– Да мне назад катить, – ответил тот, – а менты сейчас вообще приборзели.
– Это точно. Я тут на днях попал под одного прапора. Бабки ему приличные даю, а он не берет и отправляет на освидетельствование. Сучара позорная. Правда, видел бы ты его морду, – Горелый рассмеялся, – когда через пару дней меня снова в тачке усек, а права при мне. Короче, вот что – нас это пока не касается. Если что, тогда и разбираться будем. Например, я на китаез думаю. – Он выпил. – Они разборки устраивают. Вчера парнишек Рокки поломали. Правда, Рокки сам начал, но, один хрен, оборзели китаезы. И вполне возможно, они и вешают…
– Не китайцы это, – перебил его Лохматый. – Я с эвенками базарил, они с китайцами в хороших. Китайцы сами с оглядкой по городу шастают. Это кто-то со стороны. Всех перебрали, никто не подходит. А вешают и вешают, суки позорные.
– Я думаю, китаезы это, – повторил Горелый. – Сам прикинь – китаезы в основном лесом занимаются. А ведь Чусана, Тупик и Топорик на лес лапу наложили. И ты им из-за этого войну тогда объявил.
– Не из-за леса. Топорик со своими наших торгашей данью обложил. Но потом вроде сумели добазариться. А ты, похоже, из себя блатного строишь. Я не баклан с бана, а ты…
– Да хорош тебе, – усмехнулся Горелый. – Мы ж так, по-приятельски базар ведем. А Топориком я, в натуре, недоволен, счет у меня к нему имеется. Он с ларьков придорожных бабки имеет, а раньше мне платили. Меня тогда пару месяцев менты тягали из-за девчонки. Я не у дел был. А Топорик воспользовался моментом и…
– Чего же ты с ним рамс не разобрал? – перебил его Лохматый.
– Да из-за этой девчонки. Ты же в курсе, как к насильникам относятся. Я и не при делах был, она сама, сучка, под меня легла, а хрен докажешь. Правда, сейчас уже все путем, но поезд ушел. Топорик с бабок, что в придорожных столовках берет, на общак прилично дает, поэтому и не…
– И что дальше? – перебил Лохматый. – Так и будешь на Топорика нож острием вперед держать?
– Ты мне по таежной фене не пой, – засмеялся Горелый. – Я к тому базарю, что мне все эти вешатели по хрену. А что Топорик сейчас курканулся и носа не кажет, мне в кайф. И совсем я не против буду, если его вздернут. А вот ты, ведь Топорик тебе…
– Да мы с ним уже перетерли это дело, – снова не дал ему договорить Лохматый. – И все у нас теперь путем.
– Я тут базарок слышал, что вы с Топориком под одним хозяином ходите. В натуре или параша это?
– Я сам себе хозяин, – самодовольно заявил Лохматый.
– Да все путем, – усмехнулся Горелый. – Давай врежем грамм по сто. Я тебе водилу дам, до места доставит.
– Давай, – кивнул Лохматый.
– О чем он там с ним базарит-то? – недовольно спросил рослый бородач.