Небрежным кивком тренер отослал «Шварценеггера». Терминатору это явно не понравилось, но он послушно освободил дорогу. Подобно металлической решетке большое тело сдвинулось в сторону, так что войти в ложу смог только Болитар. Павел Менанси протянул холеную ладонь, и на какую-то секунду Майрону показалось: румын хочет, чтобы ее поцеловали. Однако закончилось все обычным рукопожатием.
— Прошу вас, садитесь! — гостеприимно предложил Павел. — Вот сюда, рядом со мной.
Пластиковое кресло тут же освободилось. Майрон сел, а следом и хозяин ложи.
— Хочу извиниться за чрезмерную старательность своего охранника, но попробуйте понять! Зрителям нужен автограф, родителям — детальный разбор игры их детей, а здесь, — Менанси обвел руками трибуны, — не место и не время.
— Понимаю, — кивнул спортивный агент.
— Я немного слышал о вас, мистер Болитар.
— Пожалуйста, зовите меня Майрон.
У Павла улыбка заядлого курильщика, negligeant[8] гигиеной полости рта.
— Только если согласитесь звать меня Павлом.
— Договорились.
— Вот и славно! Так это вы открыли Дуэйна Ричвуда?
— Ну, мне его порекомендовали.
— Но вы первым разглядели его потенциал, — настаивал Менанси. — Парень не учился в колледже и не играл юношеские турниры. Наверное, поэтому крупные агентства его и упустили, правда?
— Да, пожалуй.
— Ну, теперь у вас один из ведущих игроков. С сильными мира сего решили посостязаться?
Болитар знал: Павел Менанси работает с «Тру-Про» — спортивным агентством из числа крупнейших. Конечно, сотрудничество с «Тру-Про» не делает автоматически человека подонком, но подводит к критической черте на опасно близкое расстояние. Павла это агентство ценило на вес золота, однако вовсе не поэтому, что он зарабатывал не меньше, чем юные дарования, которых пестовал. Подобно Свенгали,[9] он контролировал малолетних вундеркиндов, предоставляя «Тру-Про» шанс заключить с ними контракт. Вообще-то «Тру-Про» никогда не было на хорошем счету, скорее, наоборот, но в прошлом году окончательно попало под влияние мафии, а именно братьев Эйк из Нью-Йорка. Эйки предоставляли полный спектр гангстерских услуг: вымогательство, торговлю наркотиками, контроль проституции и игорных заведений. Милые парни!
— Ваш Дуэйн Ричвуд сыграл сегодня отличный матч, — продолжал Менанси, — я бы даже сказал великолепный. Потенциал у парня неограниченный, согласны?
— Дуэйн очень много работает, — уточнил Болитар.
— Не сомневаюсь. Скажите, Майрон, кто его сейчас тренирует?
— Генри Хобман.
— Понятно, — энергично закивал Павел, будто получив ответ на какой-то сложный вопрос. Естественно, он и так знал, кто работает с Дуэйном. Менанси наверняка известно, кто тренирует каждого из профессиональных теннисистов. — Генри Хобман очень компетентный специалист. — «Компетентный» получилось больше похожим на «дрянной». — Хотя я мог бы поднять игру вашего подопечного на более высокий уровень.
— Я пришел говорить не о Дуэйне.
— Что? — Управляемое невидимым кукловодом лицо омрачилось.
— Хочу кое-что узнать о другом клиенте. Точнее, о девушке, которая не успела стать моей клиенткой.
— Кто же эта особа?
— Валери Симпсон.
Болитар поднял глаза, пытаясь поймать реакцию Павла, и это ему удалось: Менанси закрыл лицо ладонями.
— О Господи!
В ложе поднялся взволнованный ропот. К плечу тренера потянулись предлагающие сочувствие и поддержку руки, встревоженные голоса окликали по имени. Но Павел отмахнулся — не до вас, мол. Вот какой он сильный и бесстрашный!
— Мисс Симпсон приходила в мое агентство несколько дней назад, — пояснил Майрон. — Планировала вернуться в большой спорт.
Набрав в грудь воздуха, Менанси разыграл пьесу под названием «Как превозмочь себя» и лишь потом смог заговорить.
— Бедное дитя! Трудно поверить… — Павел осекся, не в силах совладать с нервами. — Знаете, я ведь тренировал девочку. В годы ее расцвета…
Болитар кивнул.
— Надо же, застрелили как собаку, — мелодраматично покачал головой румын.
— Когда вы в последний раз видели Валери?
— Несколько лет назад.
— После ее нервного срыва не встречались?
— Нет, с тех самых пор, как она легла в больницу.
— Разговаривали с ней, общались по телефону?
Павел снова покачал головой, а потом закрыл лицо руками.
— Не могу простить себе то, что случилось с девочкой. Нужно было лучше за ней приглядывать.
— О чем вы?
— Когда тренируешь кого-то столь юного, приходится отвечать за него и вне корта. Валери была ребенком, растущим в центре всеобщего внимания. Журналисты ведь настоящие дикари, знаете? Не понимают, что можно скармливать обывателям, что нельзя. Я пытался принять часть ударов на себя, пытался защитить, чтобы слава изнутри не разъела. Увы, ничего не получилось.
Прозвучало вполне искренне, но Майрон знал: сказать можно все, что угодно. Люди — виртуозные лжецы. Чем естественнее воспринимаются их слова, чем пристальнее они смотрят в глаза и честнее кажутся, тем большими психопатами и извращенцами могут быть на самом деле.
— По-вашему, кто мог желать ей смерти?
Подобного вопроса тренер явно не ожидал.
— Майрон, почему вы об этом спрашиваете?
— Я кое-что расследую.
— Что именно, если, конечно, позволите узнать?