-- Не смеши меня, Леня, -- ответил Петрухин. -- Это господин Матвеев сам себя поздравляет. Резвится мальчик. Доволен. Первые у него, видишь ли, успехи...
-- Знать бы еще, кого он сделал первым успехом-то?
-- Ты сводки смотрел?
-- Смотреть-то смотрел. А толку? Знать бы, что именно искать... а так. -- Купцов безнадежно махнул рукой.
Петрухин отлично его понимал. Сводки Леонид просмотрел не от хорошей жизни, рассчитывая на удачу, на пресловутый "один шанс из тысячи". Чуда не произошло, в огромном потоке ежедневных грабежей, краж, разбоев, убийств и прочих "радостей" он не нашел никаких зацепок. Более того -- преступление могло быть латентным, в сводки не попавшим. Так довольно часто бывает с вымогательством, например.
Итак, восемнадцатого апреля "Саша Т." поздравил себя с первым успехом. После этого пейджер замолчал на три дня. Второе сообщение поступило только вечером двадцать первого: "Позвони мне домой. Игорь". В нем тоже не было ничего интересного или неожиданного. Оно означало только то, что Строгов знал номер пейджера. И еще, пожалуй, что уже начали завязываться проблемы, которые "разрешатся" двадцать третьего в офисе "Магистрали", и Строгову срочно понадобился "решительный парень". Но Матвеев, видимо, не позвонил. Потому что уже через час сообщение повторилось: "Срочно позвони мне домой. Игорь". Слово "срочно" косвенно подтверждало, что завязывается узел, который без Матвеева Игорьку Строгову не разрубить...
А вот следующее сообщение вызвало у партнеров большой интерес: "Куда ты пропал? Жду звонка. Лена"... В жизни "Саши Т." появилась женщина. Это было правильно. Это давно должно было произойти. И наконец произошло. Лена обеспокоилась исчезновением Матвеева двадцать четвертого апреля, спустя примерно сутки с того момента, как "Трубников" съехал с квартиры Смирнова. Все сходится. Все логично.
Двадцать пятого Лена позвонила снова: "Позвони. Лена".
Удача ждала сыщиков в сообщении Лены от двадцать шестого. Их, собственно, было два. Первое: "Переводят на новую точку у "Пионерской". Лена". Второе, спустя четыре часа: "Я на новой точке. Позвони, скучаю. Твой Рыжик. Тел: ...-...-...".
Теперь у Лены появился почти точный адрес. Вычислить ее не составляло большого труда.
* * *
Остальные сообщения были малоинформативными. Два от Лены: "Позвони. Рыжик" и "В 9 возле "Черной речки". Рыжик". Еще два от Строгова: "Вернулся, -- сообщил Строгов после освобождения из "Крестов". -- Нужно встретиться. Игорь".
Последнее строговское сообщение звучало так: "Часть бумаг подготовил. Позвони домой вечером. Игорь".
Даже эти скупые, лаконичные сообщения приоткрывали щель в жизнь "Саши Т.". Все в них было: и первый успех Александра, и появление женщины. И даже развитие отношений с ней -- из Лены она превратилась в "твоего Рыжика". И освобождение Игоря Строгова. И его подготовка к отдаче "бумаг".
Но главное -- телефон.
Глава десятая. Штормовое предупреждение
Главное -- телефон новой "точки", куда перевели Лену. Новая "точка" оказалась павильоном игровых автоматов около станции метро "Пионерская", на бойком месте.
Павильончик светился неоновыми огнями. Зазывал, сулил если не счастье, то адреналин в крови и мешок пиастров. Купцов вспомнил историю пятнадцатилетнего пацана, который грабил пожилых женщин. Деньги были нужны ему для игры в таком же "казино". Рассказал Петрухину. Дмитрий кивнул -- у него тоже была похожая история. Только вместо пацана в ней фигурировала девчонка. А вместо грабежей -- оказание интимных услуг рыночным кавказским "негоциантам".
Партнеры сидели в салоне "антилопы" напротив входа в павильон. Шел мелкий противный дождь, от метро непрерывным потоком двигались люди. Блестели зонты. Вечерело. Жители спального района возвращались домой, в блочно-бетонный рай. К домашним тапочкам, кошкам и телевизорам с рекламой, Чечней, Путиным, Пугачевой, скандалом вокруг "Медиа-моста" и снова рекламой, рекламой, рекламой.
К дождю добавился мокрый снег. Голос из магнитолы весело сообщил о штормовом предупреждении.
-- Ну ладно, -- сказал Петрухин, -- схожу в павильончик, испытаю счастье... Может, с Леной познакомлюсь.
Он надел кепку, нацепил на нос темные очки Купцова и вышел, впустив в салон "антилопы" холод, ветер и несколько мокрых снежинок.
-- Давай, давай, игрок, -- пробормотал ему вслед Купцов.
Сквозь покрытое каплями лобовое стекло он видел, как Димка, подняв воротник куртки, пересек улицу и скрылся в освещенной ядовитым желто-зеленым светом двери. На секунду Купцову показалось, что он снова на "бомбежке" и стоит сейчас в ожидании пассажира... От этого стало противно. Мерзко. Как будто ветер с дождем и снегом хлестнул по лицу мокрым полотенцем.
Он давно уже свыкся со своей таксистской работой и относился к ней скорее с юмором. Потому что иначе нельзя. Иначе свихнешься или начнешь заливать глаза водкой. Потому что ночная "бомбежка" -- особый жанр, половину пассажиров составляют уроды всех мастей: наркоманы, проститутки обоих полов, приблатненная шелупонь. Почти каждый ночной пассажир оставляет в салоне благоухание алкоголя.
Купцов давно привык к своей работе. Но за несколько последних дней как будто глотнул свежего воздуха. И от этого закружилась голова. Это было неправильно. Потому что пройдет день, два, три -- и ему снова придется возить всякую шушеру.
"Не расслабляйся, Леня, -- сказал он себе. -- Слышишь -- штормовое предупреждение?.. Каждый день -- штормовое предупреждение".
По боковому стеклу постучали. Купцов повернул голову, механически приспустил стекло. На него смотрели две пары глаз с характерным "точечным" зрачком [Сужение зрачка характерно для героиновых наркоманов].
-- Добрый вечер, мастер, -- сказал ломающимся басом парнишка лет семнадцати. -- Есть недорогая магнитная антенна. Не интересует?
-- Интересует, -- ответил Купцов. -- Интересует, где ты ее взял, урод.
Глаза отпрянули. Две темные фигуры пошли прочь. Все равно, подумал Купцов, кому-нибудь продадут и заработают на дозу. А ночью пойдут вскрывать очередную машину. Потом -- к барыге. И так -- каждый день. Пока не сядут или не подохнут... "Знаешь, что мне сейчас нужно?" -- "Освежить дыхание".
И каждый день -- штормовое предупреждение. Но, кажется, его никто не слышит.
Петрухин вернулся через полчаса. Шлепнулся на сиденье, закурил.
-- Ну, что? -- спросил Купцов.
-- Проиграл десять баксов.
-- Да ты хоть сто проиграй! Я про Лену спрашиваю.
-- Видел. Рыжая, как Маруся Огонек.
-- Какая еще, к черту, Маруся Огонек? -- возмутился Купцов. Но потом сообразил, улыбнулся. -- Ты что, имеешь ввиду героиню-медсестру из польского сериала? "Четыре танкиста"?
-- Ага. "Три поляка, грузин и собака"... "Шарик, шукай Янека". Каждые каникулы крутили. Помнишь?
-- Мне больше "Капитан Тэнкеш" нравился, -- сказал Купцов. -- Так что Маруся Огонек? То есть Лена Рыжик.
-- Около двадцать пяти. Естественно, рыжая. Симпатичная. Сидит на кассе. Баксы приняла, глазом не моргнув. Сменяется в девять утра. Они здесь сутками работают. Сутки через двое. Не представляю, как они в этом бедламе сутки выдерживают.
-- А куда же им деваться? -- пожал плечами Купцов. -- Ладно, завтра утром мы ее встретим.
-- И проводим до дому, -- согласился Петрухин.
* * *
Брюнет, кажется, был не очень доволен. В принципе, ему все это было уже не нужно. Но виду Виктор Альбертович не подал. Когда Петрухин позвонил и доложил ситуацию, Брюнет сказал:
-- Ну что же, орлы, работайте. Моя помощь нужна?
-- Возможно, нам понадобится привлечь дополнительные силы, -- ответил Петрухин. -- И еще нужен автомобиль.
-- Я же тебе джип строговский давал. Ты сам отказался.
-- Джип для наших игр не годится. Слишком броский. Дай мне "фольксваген", из-за которого весь сыр-бор разгорелся.