Он медленно поднялся. Модести поглядела на кровавое месиво в загоне и устало произнесла:
- Нет, мистер Джимсон. Эти люди как раз не очень опасны. Бедность, примитивное существование... Недалеко ушли от животных...
Священник удивленно посмотрел на нее.
- Я не имел их в виду.
Модести посмотрела на Джимсона, затем на Вилли и спросила:
- Тогда, может быть, вы про нас?
Джимсон отрицательно покачал головой и, как человек, испытывающий мучения, надрывно сказал:
- Я говорю о себе.
Вилли и бровью не повел, а Модести попробовала его успокоить:
- Вы избавились от гранаты, которая уничтожила бы всех нас. Просто она приземлилась не на плато, а в загоне...
- Нет... - снова покачал головой Джимсон. - Я вполне мог бросить ее куда-то еще. На моих руках кровь пятерых.
- Все лучше, чем если бы на их руках была ваша кровь, - беззаботно сказал Вилли. - То, как они обошлись с толстушкой, только цветочки.
- Нет! - воскликнул Джимсон. - Нет. Я предал себя!
Модести пожала плечами. Несмотря на малоприятное общение с Джимсоном, она не питала к нему никаких плохих чувств. Скорее наоборот. Он был псих, но разве можно винить его за это? Зато он был последователен. И не трус. И среди всех его завиральных идей, может, и таились зерна правды, которые когда-нибудь, может, в другом мире, дадут всходы... Но не сейчас. Не в этом мире...
- Приведи мулов, Вилли-солнышко. Погрузим раненых.
- Значит, ты их хочешь сдать?
- Да, повезем в Сан-Тремино. Может, они и не доживут... Да и если тамошний доктор такой же, как механики в Орсите, то мы окажем им большую услугу. Ну, а если им суждено быть повешенными... В общем, умирать всегда лучше не сегодня, а завтра... Розе тоже, кстати, нужен доктор, а в Сан-Тремино есть больница.
Вилли пошел за мулами, а она помахала рукой школьницам.
Она очень надеялась, что застанет Гарсия в живых.
Солнце было еще довольно высоко, и голова у Модести сильно болела. День выдался тяжелый. Она подошла к Вилли и стала помогать ему снимать путы с мулов.