— Здесь нет никакого стражника, сеньор Исаак, — сказал Жуакин.
— У дома Винсенса, — заговорил врач, — поставили четверых стражников. Когда мы встретили этого провожатого, они должны были следовать за нами на значительном расстоянии. Ты не видел их? — спросил он, повернувшись к Жуакину.
— Нет, — ответил Жуакин. — А увидел бы. Будь они внизу, думаю, мы бы оба их услышали.
Говорить, как будто, больше было не о чем. Вокруг них царила тишина, изредка нарушаемая жужжанием и писком насекомых да негромкими, угрожающими звуками из леса.
Жуакин лежал, растянувшись, на поросшем травой склоне, глядя в небо и не обращая внимания ни на случайные звуки, ни на своих новых товарищей. Внезапно он сел.
— Смотрите, — негромко произнес он.
Находившаяся в последней четверти луна поднималась над холмами в ясное ночное небо.
— Она кажется слишком яркой, — пробормотала Ракель.
Жуакин поднялся на ноги. Произнес что-то неразборчивое и исчез в пятне темноты — слабой тени, которую отбрасывало дерево в бледном лунном свете.
— Папа, что он сказал? — спросила Ракель.
— По-моему, «здесь», — ответил ее отец.
— Он исчез, — сказала Ракель. — Вошел в тень и скрылся. Будто его и не было.
— Жаль, — сказал Исаак. — Глаза у него, как у сокола, уши, как у дикого оленя. Я был рад, что он с нами, но у него свои заботы.
— Папа, он не блещет разумом, — сказала Ракель.
— По-своему, — пробормотал ее отец, — он мудрее большинства людей. Послушай — луна яркая?
— Кажется яркой, — ответила девушка. — Только ночь до этого была очень темной.
— Тогда нам тоже нужно скрыться в тени, — сказал Исаак. — И в тишине.
Крепко связанный Юсуф лежал переброшенным через луку седла своего похитителя. Он проехал невесть какое расстояние в этом неудобном и унизительном положении, по пути не видел ничего, кроме земли под копытами лошади и случайного моста. Большей частью они избегали дорог, ехали по усеянной камнями луговине и руслам пересохших от летней жары речушек. Лошадь дважды спотыкалась. Юсуф был уверен, что его шея окажется сломана, прежде чем они доедут до места.
Наконец взошла луна, и хотя дорога стала более неровной, лошадь и всадник видели землю уже лучше. Они начали шагом подниматься по склону холма.
Наконец похититель спешился, прижимая мальчика одной рукой к лошади. Потом снова ухватил его за талию, снял и поставил на ноги, будто ребенка.
— Отсюда мы пойдем пешком. Луна на ущербе, но света от нее тебе будет достаточно, чтобы видеть, куда идти.
— Куда мне идти? — спросил Юсуф.
— Оставь эти детские шуточки. Я вспыльчивый человек, и в руке у меня острый нож.
Болезненный укол за ухом заставил мальчика замереть.
— Я держу веревку, которой связаны твои руки. Если закричишь или позовешь на помощь, то больше не издашь ни звука. Искать чашу буду только я. Лес вон он, впереди нас. Теперь иди.
И напрочь застрявший в чьем-то кошмаре Юсуф пошел к лесу.
— Я не чувствую, что мы здесь в безопасности, — сказала как можно тверже Ракель, не повышая голоса.
— Ты имеешь в виду — в холмах? — спросил ее отец. — Или здесь, в лесу, где, полагаю, темнее, чем на луговине.
— В лесу, папа, — ответила девушка. — Отсюда я не могу разглядеть, приближаются ли к нам люди.
— Но ведь легче услышать, как кто-то идет по лесу, чем по луговине, — сказал Исаак. — И здесь мы не так видны, как там.
— Папа, но чего мы ждем? Помимо того, что кто-то найдет нас?
— Если тебе страшно, дорогая моя, пожалуй, мне нужно попытаться отправить тебя отсюда. Я, во всяком случае, должен остаться. Это наша единственная надежда найти Юсуфа, — сказал Исаак.
— Не понимаю, — произнесла Ракель.
— Я тоже, — сказал Исаак. — Если это не история, рассказанная сумасшедшим. По какой-то причине он хочет, чтобы я находился здесь — он приложил большие усилия, чтобы заставить меня прийти сюда — и он схватил Юсуфа. Если он не убьет мальчика — а я не думаю, что убьет…
— Почему?
— Потому что после визита Его Величества все в городе знают, как ценен этот мальчик.
— Папа, может, он надеется получить за него выкуп? — негромко предположила Ракель.
— Это возможно, — сказал Исаак. — Или по какой-то непонятной причине хочет контролировать меня. Я бы хотел выяснить, в чем тут дело. Думаю, нас было бы легче вызволить Юсуфа, если б мы знали, почему он схватил мальчика. Но теперь предлагаю помолчать, пока мы не привлекли внимания Буйного Марка.
— Буйного Марка? — переспросила Ракель.
— Человека, который привел нас сюда.
— Он не ушел? — спросила Ракель с внезапным испугом.
— Я слышал в лесу разные шаги, — ответил Исаак. — Одни узнаваемые, другие — нет. Но не слышал, чтобы кто-то выходил из леса или спускался с холма. А думаю, услышал бы. Ночь тихая.
Врач чуть помолчал.
— Слушай, — негромко произнес он. — Там кто-то ходит — кто-то, кто не заботится о тишине.
Они долгое время сидели молча, потом тишину нарушил негромкий, протяжный свист.
— Что это? — прошептала Ракель.
— Там кто-то есть, — сказал Исаак. — Думаю, вызывает подмогу.
Очень трудно идти по неровной земле в темную ночь со связанными за спиной руками, решил Юсуф, стараясь сосредоточиться на незначительных вещах, чтобы не думать о важных. А где-то в отдалении — впереди и слева — были люди. Он услышал негромкие голоса, и уловил легкий запах. Замедлил шаг и прислушался.
Веревка, который были связаны его руки, дернулась, причинив боль, а кончик ножа уперся сбоку в его шею.