- Это верно, - неожиданно спокойно отозвалась Эдна, и Миртл рискнула на мгновение обратить к ней взор. Глаза Эдны бегали по приборной панели, словно там было начертано изречение: "Mene, mene tekel uphrasin"*. Миртл была удивлена и даже растрогана умиротворенным выражением, появившимся на лице матери. В неверном сумрачном свете оно вдруг утратило свою обычную воинственность.
______________
* Mene, mene tekel uphrasin (Книга пророка Даниила, V:25) - халдейское изречение "исчислено, взвешено, разделено". Употребляется как таинственное и грозное напоминание о чьем-то роковом конце. Источник - библейский рассказ.
Но все тут же вернулось на круги своя.
- Смотри на дорогу!
Взгляд Миртл устремился вперед. Двухполосная асфальтовая дорога пробегала мимо мексиканского ресторанчика к окраине Дадсон-Сентр; они были в пятнадцати минутах езды от дома.
Миртл вовсе не желала прекращать преследование. Она видела, что люди на заднем сиденье то и дело оглядываются, а их машина описывает круги; не было никаких сомнений в том, что преследуемые заметили слежку и вовсе не намерены направляться к намеченной цели до тех пор, пока не избавятся от "хвоста". Но все это не имело никакого значения. Миртл было безразлично, куда они едут. Ей не хотелось знать, кто эти люди; на самом деле, ее интересовал лишь один из них - ее отец. Миртл рассуждала так: если следовать за ними достаточно долго, чтобы ее присутствие стало очевидным и неизбежным, то они либо куда-нибудь приедут, либо где-нибудь остановятся, и тогда она сможет выйти из автомобиля, подойти к их машине, заговорить с ними! Поговорить с ним!
Но Эдна рассудила иначе.
- Нас засекли, - прошипела она уголком рта, являя новое, доселе неизвестное свойство своей натуры. - Хватит, Миртл. Возвращаемся домой.
- Но они так близко! Если мы их упустим...
- Куда он денется, этот сукин сын! - мрачно сказала Эдна. - Если он действительно вернулся - а он вернулся, чтоб его черти взяли, - то в самое ближайшее время этот ублюдок опять появится поблизости, вот увидишь. Это лишь вопрос времени. Если они сейчас свернут налево, поезжай прямо!
"Кадиллак" действительно свернул налево, а Миртл, послушная девочка и хорошая дочь, поехала прямо. И вот они уже совсем близко к дому; их приключение подходило к концу, по сути, даже и не начавшись. Миртл не разделяла убежденности матери в том, что ее отец в ближайшее время "опять появится поблизости": какой смысл возвращаться после стольких лет отсутствия?
А он был так близко!
"Сейчас мать вылезет из машины, - подумала Миртл, - и правда канет навсегда".
- Прошу тебя, - сказала она так тихо, что даже не знала, услышала ли ее Эдна.
В ответ донесся вздох - очередное неожиданное проявление слабости со стороны матери.
- Не проси меня об этом, Миртл, - неузнаваемо мягким голосом отозвалась Эдна.
- Это так больно ничего не знать, - в тон матери произнесла Миртл.
- До сих пор тебя это не волновало, - сказала Эдна, опять в своей обычной язвительной манере.
- А теперь волнует, - настаивала Миртл. - И мне очень обидно, что ты не желаешь об этом говорить.
- Ради бога, Миртл, - взмолилась Эдна. - Ты не подумала, как это тяжело для меня? Ты не подумала, что именно поэтому я не желаю говорить об этом мерзком человеке?
- Должно быть, ты очень его любила, - мягко и осторожно произнесла Миртл, как это бывает в кинофильмах. Миртл и в голову не приходило, что в один прекрасный день ей придется самой участвовать в таком эпизоде.
- Бог его знает, - с горечью отозвалась Эдна. - Должна признаться, в то время мне казалось, что... - Она покачала головой и, сверкнув глазами, отрывисто добавила: - И что я получила взамен?
- Ты получила меня, - напомнила Миртл, силясь выдавить улыбку. - Не так уж и плохо, правда?
- Тогда в этом не было ничего хорошего, - ответила Эдна, улыбаясь уголком рта, отчего лицо ее перекосилось. - Особенно в Норт-Дадсоне.
- Я даже представить себе такое не могу.
Миртл остановила машину у красного светофора на Мэйн-стрит, и Эдна покосилась на дочь. Впереди в сумраке сияли желтые окна библиотеки.
- Я и не сомневалась в этом, - сказала она. - Мне кажется, я сделала для тебя все, что возможно.
- Что ты сделала?
- Зеленый свет включился, - заметила Эдна.
Миртл посмотрела на светофор и нажала педаль газа, почувствовав нетерпение и раздражение, что случалось с ней крайне редко. Проезжая перекресток, Миртл едва не заглушила мотор "форда", но затем овладела собой и повела машину как полагается.
Погруженная в свои мысли, Эдна, казалось, не обратила внимания на "козлиные прыжки" автомобиля, которые при обычных обстоятельствах наверняка дали бы ей повод позлорадствовать. Все же она сказала:
- Я учила тебя быть осторожной, осмотрительной, послушной...
Миртл неловко рассмеялась:
- Ну прямо девочкой-скаутом!
- Ты и есть девочка-скаут, - сердито отозвалась Эдна. - Меня воспитывали по-другому, - продолжала она. - Меня учили быть независимой, всегда полагаться только на себя. И что я получила в итоге? Тома Джимсона. Поэтому я выбрала для тебя иной путь.
- Том Джимсон? - встрепенулась Миртл. - Его зовут Том Джимсон?
- Даже в этом я не уверена, - ответила Эдна. - Том Джимсон лишь одно из имен, которые он мне называл. Впрочем, его он произносил чаще других, так что, возможно, это и есть его настоящее имя.
- Что он был за человек? - спросила Миртл.
- Сущий дьявол.
- Ну, мама... - Миртл снисходительно улыбнулась. Ей все было ясно. Эдна по уши втрескалась в... Тома Джимсона... а тот обесчестил ее и бросил, и эта рана до сих пор не зажила. Сейчас Эдна называет его дьяволом, а раньше любила. Действительно ли он был таким уж дурным человеком?
Миртл свернула на улицу Вязов, а затем - на Олбани-стрит. Впереди маячила Спринг-стрит, а за ней начиналась Миртл-стрит.
- Миртл Джимсон, - тихонько произнесла Миртл, словно пробуя звук на вкус.
- Ха! - фыркнула Эдна. - Об этом даже речи не шло, уж поверь мне!
- Интересно, куда они поехали? - гадала Миртл.
- Уж конечно, не в церковь, - ответила Эдна. - Это я могу сказать наверняка!
22
В лучах заката церковь выглядела просто восхитительно. Крытое дранкой маленькое белоснежное здание с изящным шпилем колокольни уютно примостилось неподалеку от деревни, словно бриллиант в складках зеленой ткани. За ним возвышался холм, покрытый зелеными деревьями, среди которых порой попадались буки, березы и дубы. У подножия холма расстилались ухоженные лужайки, толстым ковром окружавшие опрятное белое здание с овальными витражами в окнах боковых фасадов.
Вьющаяся среди холмов дорога Черч-лэйн брала свое начало на государственном шоссе номер 112 и заканчивалась здесь, у порога унитарного реформистского конгрегационного мемориального храма Святой Елизаветы церковного прихода Паткинс. Здесь уживались одновременно пять церквей пяти различных направлений - все, что осталось от приходов, затопленных водохранилищем либо растерявших своих прихожан. Черч-лэйн заканчивалась здесь, попросту расширяясь до размеров просторной автостоянки, от которой к церкви вела асфальтированная дорожка. И никогда еще белизна храма, глубокая синева, золото и оливковые цвета ее витражей, обрамленные зеленью лужаек и холмов всевозможных отливов, оттененные бездонной чернотой асфальта, не выглядели столь красиво, как в эти предзакатные часы чудесного солнечного дня.