Среда. Утро. Флетчеру совсем не хотелось, чтобы полиция засекла его. Каммингс наверняка приказал задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.
В джинсах, без рубашки и босиком, он сразу же после восхода солнца начал поиски Гамми.
Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в фургончике, «фольксваген», припаркованном на Главной улице.
Флетч нашел расписанный цветами фургон и притаился в ближайшем подъезде.
Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.
Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
– Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.
Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
– Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
– ...
– Бобби умерла, Гамми, – сказал Флетч, когда они вошли в комнату.
– О! – выдохнул Гамми.
Флетч ударил его кулаком в лицо.
Голова Гамми откинулась назад, длинные волосы свалились на лицо. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.
– Я сказал, Бобби умерла, и одного «О! « недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.
Гамми шагнул к двери.
– У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.
– Брехня.
– Он дал мне писменные показания и признал, что наркотики поступают к нему от начальника полиции Грехэма Каммингса. В его показаниях есть все, включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.
Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.
– Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.
– Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.
В уголке губы Гамми выступила кровь.
– Я никогда ничего не продавал.
– Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
– Мерзавец!
– И он подписал показания своим настоящим именем, которое я уже успел забыть.
– Чарльз Уитерспун.
– Как?
– Чарльз Утерспун.
– Именно так он и расписался.
– Где его показания?
– У меня дома. Неужели ты думаешь, что я привезу их сюда? Он подписал их как Чарльз Уитерспун.
– Дерьмо!
– Я могу помочь тебе, Гамми. – Флетч снял футляр с пишущей машинки, вложил в каретку три листа, проложенные копиркой. – Теббе нужна помощь.
Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в карманы.
– Между прочим, Гамми, я – И. М. Флетчер из «Ньюс-Трибюн».
– Репортер?
– Да.
– Я узнал о тебе кое-что интересное. На пршлой неделе я видел тебя в сером «ягуаре». Кажется, в прошлый четверг.
– Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?
– Нет.
Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.
– Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?
– Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.
– Что это значит?
– Ты должен дать показания и подписать их. Честно признаешься, какова твоя роль в распространении наркотиков на побережье.
– Я приносил наркотики от шефа полиции Толстяку Сэму.
Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пашущей машинкой.
– Этого мало. Расскажи мне все. Я буду записывать. А ты подпишешь.
– Зачем тебе мои показания?
– Я отдам их моему другу, который работает у окружного прокурора. Мы вместе служили во флоте. Он знеат, как с ними поступить.
– Меня убьют. Каммингс очень жесток.
– Я обеспечу тебе защиту полиции.
– Защиту полиции? Забавно.
– Я говорю не о местной полиции. Я согласен с тобой, Каммингс – опасный человек.
– Тогда какой же? Полиции штата?
– Возможно, придется привлечь Федеральное Бюро по борьбе с наркотииками. Или обратиться к самому окружному прокурору. Не знаю. Но о тебе позаботятся. Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.
– Хорошо. – Гамми заметно побледнел. – Наркотики поступали на побережье через Каммингса.
– Все наркотики?
– Да все.
– Где он их брал?
– Точно не знаю. Но каждые несколько недель он ездит в Мексику и обратно. Он говорит людям, что хочет купить там дом или поместье, где собирается жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики. Таможенники ни о чем не спрашивают начальника полиции.
– Откуда таможенникам известно, что он – начальник полиции?
– Неужели ты не видел его машину? Собственную машину. На номерных табличках написано: начальник полиции. На крыше установлен маячок. В приборную доску вмонтировано полицейское радио. У него там даже специальная подставка для «винчестера».
– Я видел ее. На этой машине он проезжает через границу?
– Да.
– Он едет в форме?
– Не знаю. Я никогда не ездил с ним. С такой машиной ему не нужна форма.
– В Мексику он ездит с женой?
– Да. И с дочерью.
– Откуда тебе это известно?
– Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал, куда они едут.
– Хорошо, Гамми. А теперь скажи мне, как ты получаешь наркотики от Каммингса?
– Каждую неделю или десять дней они арестовывают меня и привозят в полицейский участок для допроса.
– Кто тебя забирает?
– Местные фараоны. Двое, если я на улице один. Если я на пляже, их приходит больше. Как в воскресенье. Все одеты, как на разгон демонстрации. Они опасаются, что кто-нибудь может прыгнуть на них. как ты воскресной ночью. Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?
– Я хотел, чтобы они забрали и меня. Я хотел попасть в полицейский участок вместе с тобой и увидеть, что там происходит.
– Они, должно быть, проломили тебе голову. Треснуло, будто выстрел.
– Мне тоже так покажалось. Каммингс всегда приходит с полицейскими, которые арестовывают тебя?
– Нет. Но они всегда говорят, что шеф хочет меня допросить. Они глупы, как пробки.
– Что происходит в полицейском участке?
– Меня отводят в кабинет шефа. Затем приходит он и запирает дверь. Притворяется, будто допрашивает меня. Я отдаю ему деньги, он мне – наркотики. Все очень просто. Иногда меня держат в камере всю ночь. Получается правдоподобнее.
– Как Каммингс узнает, что тебя пора арестовывать... что ты принес деньги?
– Я ставлю фургончик в определенном месте, чтобы он увидел его из окна кабинета.
– Сколько денег ты приносишь ему каждый раз? В среднем?
– Примерно двадцать тысяч долларов.
– Каждые две или три недели?
– Каждые десять дней или около этого.
– Как переносишь деньги?
– Ты же говорил, что Толстяк Сэм все рассказал.
– Я хочу услышать от тебя.
– В поясе. Под гавайской рубашкой.
– И точно так же доставляешь наркотики Толстяку Сэму?
– Да. Я приношу их в том же поясе.
– Как ты передаешь их Толстяку Сэму?
– Ему я ничего не передаю. Я просто отхожу в дальний угол лачуги и бросаю пояс на пол. Потом Толстяк Сэм подбирает его. А сам встаю в очередь и притворяюсь, что покупаю очередную порцию.
– Это я видел. Даже меня одурачил. И что ты с этого имеешь?
– Бесплатные наркотики. Сколько хочу.
– Но не деньги?
– Нет. Никогда.
– Как ты оплачиваешь фургон?
– Он принадлежит Тостяку Сэму. Разве ты этого не знаешь? Он не сказал тебе?
– Нет. Я никогда не видел его за рулем.
– Он никогда не уходит с пляжа.
– Почему?
– Боится, что кто-нибудь попытается ограбить его. Все уверены,, что он набит деньгами и наркотиками. На самом деле у него ничего нет. И то, и другое ношу я.
– Как он отдает тебе деньги?
– В денежном поясе. Я вроде бы покупаю у него наркотики через каждые несколько дней. Когда я вижу лежащий на полу денежный пояс, я сажусь рядом и надеваю его под гавайскую рубашку.
– Хорошо, Гамми. Из тебя выйдет отличный рассказчик.
– Наверное.
– Когда Каммингс забирает деньги и дает тебе наркотики, в кабинете, кроме вас двоих, никого нет?
– Нет. И дверь заперта.
– Полицейские никогда не помогали тебе передавать деньги или наркотики?
– Никогда.
– Как ты думаешь, кому-нибудь из сотрудников полиции известно, что наркотики попадают на побережье через их начальника?
– Они же тупицы. Никто ничего не знает. Даже не подозревает.
– Разве им не кажется странным, что каждые неделю или десять дней он допрашивает тебя и только тебя?
– Мой отец – директор школ округа. Поэтому, думают они, Каммингс так возится со мной. Возможно, они считают меня доносчиком, полагая, что я шпионю для Каммингса.
– Как долго все это продолжается?
– Сколько лет?
– Да. Сколько лет?
– Примерно четыре года.
– А сколько лет тебе, Гамми?
– Семнадцать.
– Значит, вначале ты не мог использовать машину, чтобы привлечь внимание Каммингса. Как ты выходил из положения?
– С помощью велосипеда. Я ставил его на стоянке. Каммингс видел его через окно. На моем велосипеде было лиловое сиденье и большое зеркало заднего обзора.
– Как ты стал курьером?
– Я пристрастился к наркотикам в школе. Тогда наркотики носил старшеклассник по имени Джефф. Он застрелился. Только после его смерти я узнал что он носил наркотики.
– Тебя подключил Толстяк Сэм?
– Нет. Через день после смерти Джеффа я почувствовал себя плохо. Организм требовал очередной дозы. Только тогда, собственно, до меня дошло, что я стал наркоманом. Но Джефф застрелился, и поступление наркотиков прекратилось. А потом двое полицейских задержали меня на велосипедной стоянке у школы и отвезли в участок. Я насмерть перепугался. Меня провели к Каммингсу, он запер дверь кабинета, и состоялся наш первый разговор. Мы заключили первую сделку.
– То есть к распространению наркотиков тебя привлек начальник полиции?
– Да.
– А впервые ты получил наркотики у Толстяка Сэма?
– Нет. У Джеффа. Прямо в школе. Бесплатно. У него был излишек. Он дал их мне. Так как я был сыном директора, они решили, что затянув меня, обеспечат себе дополнительное прикрытие. Во всяком случае в школе. Несколько месяцев спустя Джефф отказал мне и послал к Толстяку Сэму. Он сказал, что я требую слишком много. Некоторое время, пока Джефф не застрелился, мне приходилось платить за наркотики.
– Где ты брал деньги?
– Трижды грабил родителей.
– Собственный дом?
– Да. Я боялся влезть к кому-то еще. Я же был ребенком. Особенно жалел, что пришлось украсть цветной телевизор.
– Родители не подозревали тебя?
– Нет. Они просто сообщали о кражах Каммингсу. И, получив страховку, покупали новые вещи.
– Родители знают, что ты наркоман?
– Да. Наверное, знают.
– Они никогда не говорили с тобой об этом?
– Нет. Отец не хочет поднимать шума. В конце концов он директор школ округа.
– Хорошо, Гамми, ты подожди, а я напечатую все, что ты сказал.
Показания Гамми заняли почти целый лист. Он подписал все три экзепляра. Льюис Монтгомери. У него был почерк девятилетнего. Флетч заверил каждую подпись.
– Бобби действительно умерла?
– Да.
– Приняла слишком большую дозу?
– Да.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Пора все это пректатить. Правда?
– Да.
– Я часто думал, как это произойдет. Джефф вон застрелился.
– Я знаю.
– Я чувствую себя виноватым в смерти Бобби.
– Понимаю.
Флетч отделил третий экземпляр, сложил вчетверо и засунул в задний карман. Затем закрыл пишущую машинку.
– Что будет со мной? – спросил Гамми.
– Завтра, в одиннадцать утра, ты должен подойти к пивному ларьку. Там тебя будет ждать Толстяк Сэм. Вас встретят. Возможно, они будут в штатском. А до одиннадцати часов прошу тебя не высовываться.
– Хорошо. А что дальше? Куда меня отвезут?
– Скорее всего в больницу и оставят там под вымышленным именем. Я вылечусь , а?
– Да. Думаю, что да.
Флетч никак не мог понять, почему Гамми не уходит. Подросток так и сидел, спиной к стене, лицом к окну.
В конце концов до Флетча дошло, что Гамми плачет.
С машинкой в руках Флетч подошел к лачуге. Сэм лежал на песке, подложив под голову свернутый спальник, и читал книгу Маркуса «Эрос и цивилизация». Спальник вонял. Воняло и от Толстяка Сэма.
– Привет, Ватсаяна.
В углу возвышалась груда пустых банок. Они тоже воняли.
Флетч протянул Ватсаяне показания Гамми.
– Я – Флетч из «Ньюс-Трибюн».
Толстяк Сэм положил книгу на песок.
Пока он читал показания Гамми, Флетч уселся поудобнее и снял футляр с пишущей машинки, проложил копиркой три листа бумаги и вставил и в каретку.
Показания Гамми Толстяк Сэм перечитал дважды. Затем сел.
– И что теперь?
– Твоя очередь.
– Ты даже правильно написал мои имя и фамилию. Чарльз Уитерспун. Я уже и не помню, когда слышал их в последний раз.
– Наверное, Гамми узнал твою фамилию из регистрационного талона на «фольксваген».
– О, да. – Ватсаяна оглядел залитый солнцем пляж. – Ты ждешь моих показаний?
– Хочу добраться до Каммингса.
– Я тебя не виню. Весьма неприятный тип.
– Или ты повесишь его, или будешь висеть вместе с ним.
– О, я его повешу. С удовольствием.
Толстяк Сэм потянулся за книгой Джонатана Эйзена «Век скал».
В книгу был заложен сложенный лист бумаги. Толстяк Сэм сдул с него песок и протянул Флетчу.
«Сэм, Джефф покончил с собой. Его нашли на футбольном поле с пулей в голове. Нам нужен новый связной. Стоит попробовать Монтгомери. Возможно, через деньдругой он придет к тебе с денежным поясом. Нам нужен кто-то из местных. Каммингс. «
– Это вещественное доказательство, не так ли?
– Да.
– Как видишь, дорогой Флетч, начальник полиции собственноручно написал эти несколько строк и расписался под ними.
– Вижу. Как она попала к тебе?
– Хочешь верь, хочешь нет, но ее в запечатанном конверте принес полицейский. Я не знал, как с ней поступить, к кому обращаться, раз в полицию путь закрыт. Забыл о могуществе прессы.
– Ты хотел выдать Каммингса?
– Всегда мечтал. Я был его узником, знаешь ли. Все равно что сидел в тюрьме.
– Не понял.
– Когда я приехал сюда из Колорадо, у меня был запас наркотиков, спасибо моей старушке маме, оставившей страховку. Чтобы продержаться на этом великолепном пляже, мне пришлось кое-что продать. Достопочтенный начальник полиции арестовал меня. С поличным. И предложил либо садиться за решетку на долгий срок, либо работать на него. Я выбрал последнее.
– То есть ты не получаешь никакой прибыли?
– Абсолютно. И никогда не получал. Я его узник.
– Толстяк Сэм, ты же умный, интеллигентный человек. Можно же было обратиться в вышестоящие инстанции и разоблачить Каммингса?
– Ты понимаешь, Флетч, что я к тому же наркоман?
– Да.
– Я стал наркоманом, преподавая музыку в Денвертской школе. Когда умерла мать, оставив мне пятнадцать тысяч долларов, я был уже законченным наркоманом.
– Ты мог поставить крест на этом безобразии. Особенно после записки.
– У Каммингса были улики против меня. Помимо того, что я – наркоман. По договору с достопочтенным начальником полиции наркотики я получал бесплатно. Как и Гамми. Каммингс расплачивался только товаром. И потом, я всегда надеялся получить хоть какие-то гарантии безопасности, если уж мне придется давать показания. Ты можешь гарантировать мою безопасность, Флетч?
– Да. Завтра в одиннадцать утра тебя вывезут отсюда от пивного ларька. Тебя и Гамми.
– Завидная предусмотрительность. А потом, я полагаю, ты выплеснешь всю эту грязь на страницах своей газеты?
– Статья будет опубликована в завтрашнем дневном выпуске «Ньюс-Трибюн». Первые экземпляры появятся в киосках в двадцать минут двенадцатого. Если ты не придешь к пивному ларьку в одиннадцать, к трем часам тебя скорее всего убьют.
– О, я приду. Должен отметить, ты не теряешь времени даром.
– Я не хочу отдавать материалы в редакцию до самого последнего момента.
– Но тебе нужны фотографии.
– У меня есть несколько отличных снимков. Они лежат в столе и ждут только подписей.
– Tы, я вижу, ничего не упускаешь. Помнится, я как-то сказал, что ты не слишком умен. Я ошибся. Ты очень хороший актер.
– Я лжец с блестящей памятью.
– Таким и должен быть актер. Как тебе удалось раскусить нас?
– Тебе трижды приносили товар, прежде чем я понял, что посыльный – Гамми. Натолкнули меня на это его гавайская рубашка и регулярные аресты. Полиция забирала только его. И именно в те дни, когда твои запасы подходили к концу. Кажется, первым отметил это совпадение Кризи. Но до сути он, естественно, не допер. Потом, в ночь на воскресенье, я ввязался в драку с фараонами, но они не забрали меня. Вот тогда я окончательно понял, что Каммингсу нужен только Гамми. И никто больше.
– Еще бы.
– Кроме того, я узнал о частых поездках Каммингса в Мексику. Мне сказал об этом Джон Коллинз.
– Я его не знаю.
– Потому что не играешь в теннис.
– Раньше играл. В Денвере. А как тебе удалось вытянуть показания у Гамми?
– Наврал, что ты уже во всем признался, возложив вину на него.
– И он клюнул? Почему Гамми поверил, что я дал показания?
– Потому что Бобби мертва, Толстяк Сэм. Она действительно умерла.
– Понятно. Жаль. Милая девушка. Где ее тело?
– Его скоро найдут.
– И найденное тело вызовет лавину. Полиция хлынет на побережье.
– Выплыть тебе не удастся.
– Что ж, пора с этим кончать.
– То же самое сказал и Гамми.
– Интересно, как я буду жить дальше. Мне тридцать восемь, а я чувствую себя столетним стариком.
– Тебе помогут. А теперь давай запишем твои показания.
– Нет. Уйди от машинки. Я все сделаю сам.
Флетч лег на песок. Толстяк Сэм сел за пишущую машинку.
– Посмотрим, помнит ли Ватсаяна, как надо печатать. Посмотрим, помнит ли Толстяк Сэм, как надо печатать. Посмотрим, помнит ли Чарльз Уитерспун, как надо печатать.