— Не спеши. Нам предстоит сделать много звонков.
— Нам? — приподнял бровь Артемус.
— Черт возьми, Дик, ты же сказал, что любишь собак.
Просто безумие, подумал Дик Артемус. Мир ополоумел.
Само обсуждение подобного плана означало, что губернатор отчаянно нуждался в Палмере Стоуте.
— Я так понимаю, Боб Клэпли тоже подключится ко всей этой хреновине, — сказал Артемус.
— С ним я управлюсь, — отмахнулся Стоут. — Ему плевать, как он получит мост, главное — получить. О Клэпли не беспокойся.
— Ну вот и замечательно.
— Только пока все не уладится, я бы держался от него подальше.
— Как скажешь, Палмер.
На десерт подали ореховый торт домашней выпечки, украшенный ванильным мороженым, и Дик с Палмером болтали о баскетболе, охоте и женщинах. Когда Стоут собрался уходить, губернатор спросил:
— Откуда ты знаешь, что этот свихнутый похититель не дурит тебе голову?
— Потому что он прислал мне ухо, вот откуда. Отрезанное собачье ухо.
— Твоей собаки? — опешил губернатор.
— Точно не знаю, но вполне возможно, — признался Стоут. — Даже если ухо не Магарыча, понятно, какие у меня проблемы. Парень отсек ухо собаке — неважно, какой и где. Вот что главное. Настоящее ухо, которое он прислал с долбаным «Федерал Экспрессом». Так что ты понимаешь, с кем мы имеем дело.
— Да, картина ясная, — согласился потрясенный губернатор и подумал: он опять сказал «мы».
Палмер повел Дези в ресторан морских деликатесов на бульваре Лас-Олас, но она и кусочка не съела из-за его застольных манер. Заказав две дюжины устриц, Стоут всасывал их с таким хлюпаньем и чмоканьем, что посетители за соседними столиками смолкли и поглядывали на него с омерзением. Пустые раковинки Палмер аккуратно складывал на краю тарелки: шесть кучек, по четыре в каждой. Он явно не сознавал своей ненормальной педантичности и беспрестанно балаболил. Дези недоумевала и поражалась. Ведь по дороге в ресторан этот самый жлоб выбросил из окна машины пустой кофейный стаканчик и пригоршню разорванных квитанций! Дези не знала, как в медицине называется эта болезнь, но у мужа явно проявлялись ее симптомы: все, что нельзя съесть, выпить или как-то употребить, вышвыривалось.
— Ты меня не слушаешь, — сказал Палмер Стоут.
— Прости.
— Куда ты смотришь?
— Никуда.
— Треска невкусная?
— Все прекрасно, Палмер. Продолжай. Что сказал Дик?
— Сказал, что все сделает.
— Серьезно? — Дези считала, что шансов никаких.
— Сделает ради меня, — заносчиво ответил Стоут. — Прикроет строительство моста.
— Фантастика!
— Да уж, только мне это дорого обойдется. Пока суд да дело, Боб Клэпли возжелает мои яйца на брелок для ключей и будет в том не одинок. За двадцать восемь миллионов баксов приобретаешь целую армию врагов, Дез.
— А что важнее — очередной дурацкий гольф-курорт или спасение твоей собаки?
— Ладно, ладно. Когда мы получим нашего парнишку?
— Когда газеты сообщат о запрете на строительство моста. После этого парень отпустит Магарыча. Он сказал, что еще с нами свяжется.
— Чудненько. — Стоут подал знак принести счет. — Плохо, что ты не узнала его имени.
— Палмер, он преступник. Такие не оставляют визиток. — Дези сама не понимала, почему выгораживает Твилли Спри, но менять легенду было уже поздно.
— Просто интересно, кто это. Он наверняка меня знает. Некто, кому я досадил. И досадил крепко, раз он врывается ко мне в дом и уволакивает мою собаку.
— Какая разница — кто? Ты же говоришь, все улажено. Губернатор выполняет твою просьбу, мы получаем Магарыча, и конец всем беспокойствам. Так?
— Все так по плану, — ответил Стоут и повернулся к официанту: — Будьте любезны убрать из счета заказ моей жены. Ваша замороженная треска так пережарена, что есть невозможно.
— О господи! — выдохнула Дези.
Ведя машину, Палмер свободной рукой залез жене под юбку.
— Я у тебя хорош? — спросил он.
— Хорош. — Дези непроизвольно сжала колени.
— А насколько хорош? — Дези окаменело смотрела вперед, будто наблюдая за дорогой. — Настолько, чтобы сегодня немного пошалить?
— Палмер... — Грудь налилась свинцовой тяжестью. Разумеется, она сегодня ляжет с ним... А как откажешь после того, что он сделал ради собаки?
— У нас уже пару недель ничего не было, — заметил Стоут.
— Я знаю. Это были трудные недели.
— Да, трудные для нас обоих, милая. Ну так что? Свечи с ароматом сирени, бутылочка французского вина...
— Звучит заманчиво.
— ...и, может, ложечка носорожьего порошка для особого подъема...
— Нет!
— Дез, перестань...