— С какой стати?
— Дик — публичный человек, — сказал Стоут.
— Хренов торгаш.
— Он хочет компенсировать твои неприятности и узнать, как это лучше сделать.
— И конечно, до начала сессии?
Стоут заговорщически кивнул.
— На следующей неделе приплывут кое-какие денежки. У тебя как со школами в округе? Новая школа нужна?
— Шутишь? — рассмеялся Вилли. — Все окраины обеспечены новыми школами.
— Это неважно, — сказал Стоут. — Есть государственный пирог, федеральная программа, а кому достанется — лотерея. Подумай.
— Не верю я в эту чепуху.
Стоут достал ручку, что-то написал аккуратными печатными буквами на бумажной салфетке и подвинул ее Вилли Васкес-Вашингтону. Тот прочитал, усмехнулся и перекатил во рту сигару.
— Ладно, — сказал он. — Я с ним встречусь. Где?
— Есть идея. Ты когда-нибудь участвовал в настоящем сафари?
— Куда уж нам, дикарям.
— Нет, Вилли, тебе понравится, клянусь. — Стоут подмигнул и попросил счет.
Взгляд депутата вновь упал на бумажную салфетку, которую он предусмотрительно смял и бросил в пепельницу. Возвращаясь в Майами, он опять вспомнил написанное Палмером Стоутом, и представил пятифутовые буквы на мраморном фасаде:
СРЕДНЯЯ ШКОЛА ИМЕНИ ВИЛЛИ ВАСКЕС-ВАШИНГТОНА.
Аса Ландо заставил Дургеса посмотреть рог. Первоклассный, ничего не скажешь. Однако...
— Сколько лет носорогу? — спросил Дургес.
— Честно — не знаю, — ответил Аса. — Сказали, девятнадцать.
— Да? Тогда я — еще младенец.
Это был самый старый из всех виденных Дургесом носорогов, даже старше и немощней носорожихи, добытой для Палмера Стоута. Этот был фунтов на пятьсот тяжелее, что все-таки являлось слабым утешением. Животное доставили в «Пустынную Степь» из заповедника в окрестностях Буэнос-Айреса. Его «отправили в отставку», потому что он спал в среднем двадцать один час в сутки. Туристы думали, что он гипсовый.
— Ты говорил, цена не имеет значения, — сказал Аса. Дургес жестом его прервал:
— Все верно. Базара нет.
— Его зовут Эль Хефе. — Аса произносил «Джефи».
— Зачем ты мне это рассказываешь? — рявкнул Дургес. — Мне его имя ни к чему. — Если притвориться, что животные в «Пустынной Степи» действительно дикие, то все эти охоты казались менее липовыми, и тогда спокойней спалось. Но зверь с кличкой — это ручной зверь, и Дургесу не удавалось обмануть себя, что все это имеет хоть какое-то отношение к охоте. Так же опасно и напряженно, как выслеживать ручного хомяка.
— Эль Джефи означает «босс», — уточнил Аса. — По-испански. Его как-то называли и по-американски, но я забыл.
— И не вспоминай. Выкинь из головы.
Дургес угрюмо привалился к воротцам носорожьего стойла в изоляторе №1. Подогнув ноги, огромное животное лежало на соломенной подстилке и сопело в глубоком и, вероятно, беспробудном сне. Шкура в ярких сочащихся пятнах какой-то невиданной экземы. Вокруг пергаментных ушей роились зеленые мухи, глаза в коросте зажмурены.
— А чего ты хотел, Дург? — сказал Аса. — Просиди целых пять дней в ящике.
Ручкой швабры Дургес осторожно потыкал недвижимое толстокожее. Сморщенная серая кожа дернулась, но никакого внятного отклика не последовало.
— И потом, ты сказал, что неважно, какой носорог, главное — рог, — оправдывался Аса. — Ты говорил брать любого.
Дургес хрустнул пальцами.
— Я помню, Аса. Ты тут ни при чем.
— Чего уж тут, в такие-то сроки. И они ж под охраной, носороги и слоны. Берешь, что дают.
— Все нормально, — сказал Дургес. Угадывалось, что Эль Хефе некогда был крепким, откормленным и ухоженным. Сейчас он стар, невероятно стар и изможден долгим перелетом в духоте. — Он хоть немного бегает? — Аса уныло помотал головой. — А ходить-то может?
— Иногда. Он вышел из ящика.
— Ура.
— Там место под горку.
— Черт! — потерял терпение Дургес. — К еде-то он подходит. Смотри, какой здоровенный.
— Понимаешь... это... — прокашлялся Аса. — Еду ему приносили — ветки, траву и все такое. Он стоял целый день на одном месте и жрал все, что сваливали у него перед носом. Найдите ему большое тенистое дерево, сказали мне, и он никуда не денется.
— Не сомневаюсь.
— Так и устроим охоту — под огромным дубом.
— Дубы у нас есть, — вздохнул Дургес.
Потом возникла мысль: а вдруг удастся одним выстрелом убить двух зайцев? Может, важный охотник от мистера Стоута согласится на черного африканского носорога вместо гепарда? Даже спящая, зверюга производила впечатление. А передний рог Эль Хефе был просто класс, а Стоут обещал отвалить за приличный экземпляр пятьдесят штук. Только вот не попытается ли таинственный мистер Йи перебить цену...
— Мне нужно позвонить, — сказал Дургес.
— Тут еще одно. Вдруг пригодится.
— Что?
— Он затоптал насмерть человека.