Ровно в восемь утра Лихоносов встал, надел голубое пальто с золотыми пуговицами и пошел к автобусной остановке. Автобуса долго не было, потому что еще месяц назад он перестал ходить по расписанию. До станции Крутая его подвез Козлов-Младший.
Сев в машину, Лихоносов не стал разговаривать – не хотел отвлекать организм от заданной ему цели. Козлов-младший искоса полюбовался золотыми пуговицами на голубом женском пальто, и досадливо покачал головой – он не терпел опустившихся мужчин и более всего мужчин, опустившихся из-за женщин.
Они промолчали всю дорогу до Крутой.
В Москве на Курском вокзале Лихоносов потерялся. То есть потерял чувство цели. И безвольно присоединился к безбилетникам, спрыгивавшим с платформы Горьковского тупика и направлявшимся к платформам сквозных направлений.
Как только он поднялся на платформу, в стоявшем справа поезде раздался приятный женский голос "Осторожно, двери закрываются", и Лихоносов наперекор своей сознательной воли бросился в закрывающуюся пасть вагона. На Каланчевке тот же приятный голос попросил его покинуть вагон. Он выполнил просьбу, оказался на платформе и понял, что надо идти на Ярославский вокзал.
На Ярославском вокзале Лихоносов купил билет и прошел на платформу. Там его задержал милиционер. Он долго так и эдак рассматривал золотые пуговицы на пальто и паспорт с регистрацией в поселке Губино Воскресенского района Московской области. На счастье в начале платформы появилось настороженное лицо закавказской национальности, и Лихоносов, оставленный без интереса, заскочил в первый попавшийся поезд.
Поезд направлялся в Пушкино, совсем в другие края, и потому в Мытищах Лихоносову захотелось выйти попить пивка. Следующий поезд доставил его в Болшево.
В Болшево ему захотелось выпить в приличной обстановке и подсознание привело его к ресторану. И не только привело, но и заставило войти. Вышибала хотел было продемонстрировать ему свою профессиональную сноровку, но Лихоносов выцедил ему: – Я к Чихаю, – и был пропущен.