— Странно… Куда же она девалась? — Егору не понравился директор: довольный, гладкий… Но особенно не по нутру, что довольный. Егор не переваривал довольных людей. — Была деревня Листвянка, я хорошо помню.
Директор внимательно посмотрел на Егора.
— М-да, — сказал он. — Наверно, сгорела.
— Наверно, сгорела. Жалко — хорошая была деревня.
— Ну, так поедешь со мной?
— Поеду. Мы же и собрались ехать. Правильно я вас понял?
И поехали они по просторам совхоза-гиганта, совхоза-миллионера.
— Чего так со мной заговорил-то? — спросил директор.
— Как?
— Ну… как: Ванькой сразу прикинулся. Зачем?
— Да не люблю, когда с биографии сразу начинают. Биография — это слова, ее всегда можно выдумать.
— Ну-у, как же так? Как это можно биографию выдумать?
— Как? Так… Документов у меня никаких нету, кроме одной справки, никто меня тут не знает — чего хочу, то и наговорю. Если хотите знать, я сын прокурора.
Директор посмеялся. Егор ему тоже не понравился: какой-то бессмысленно строптивый.
— А что? Вон я какой — в шляпе, при галстуке… — Егор посмотрел в зеркальце. — Чем не прокурорский сын?
— Я же не спрашиваю с тебя никаких документов. Без прав даже едем. Напоремся вот на участкового — что делать?
— Вы — хозяин.
Подъехали к пасеке. Директор легко выпрыгнул из машины.
— У меня тут дельце одно. А то, хошь, пойдем со мной — старик медом угостит.
— Нет, спасибо. — Егор тоже вышел на волю. — Я вот тут… пейзажем полюбуюсь.
— Ну, смотри. — И директор ушел.
А Егор стал любоваться пейзажем. Посмотрел вокруг. Подошел к березке, потрогал ее.
— Что? Начинаешь слегка зеленеть? Скоро уж, скоро… Оденешься. Надоело голой-то стоять? Ишь ты какая… Скоро нарядная будешь.
Из избушки вышел дед-пасечник.
— А что не зайдешь-то? — крикнул Егору с крыльца. — Иди чайку стакан выпей!
— Спасибо, батя! Не хочу.
— Ну, гляди. — И дед ушел.
Вскоре вышел и директор. Дед провожал его.
— Заезжайте почаще, — приветливо говорил дед. — Чай, по дороге. То и дело ездите туг.
— Спасибо, отец, спасибо. Поехали.
Поехали.
— Вот… — сказал директор, устраивая какой-то сверточек между сиденьями. — Есть вещество такое — прополис, пчелиный клей, иначе.
— Язву желудка лечит?
— Да. Что, болел? — повернулся директор.
— Нет, слыхал просто.
— Да. Вот один человек заболел, надо помочь: хороший человек.
— Говорят, здорово помогает.
— Да, говорят, помогает.
Впереди показалась деревня.
— Меня ссадишь у клуба, — сказал директор, — а сам съездишь в Сосновку — здесь, семь километров: привезешь бригадира Савельева. Если нет дома, спроси, где он, найди.
Егор кивнул.
Ссадил у клуба директора и уехал.
К клубу сходились мужики, женщины, парни, девушки. И люди пожилые тоже подходили. Готовилось какое-то собрание. Директора окружили, он что-то говорил и был опять очень уверен и доволен.
Молодые люди отбились в сторонку, и там тоже шел оживленный разговор. Часто смеялись.
Старики курили у штакетника.
На фасаде клуба висели большие плакаты. Все походило на праздник, к которому люди привыкли.
Клуб был новый, недавно выстроенный: возле фундамента еще лежала груда кирпичей и стоял старый кузов самосвала с застывшим цементом.
Егор привез бригадира Савельева и пошел искать директора. Ему сказали, что директор уже в клубе, на сцене, за столом президиума.
Егор прошел через зал, где рассаживались рабочие совхоза, поднялся на сцену и подошел сзади к директору.