170118.fb2
– Вообще тронулись, – сказала стоявшая возле дорожного кафе молодая женщина в мятых джинсах. – Задолбали этой Машкой. Ты никого из тех, кого знаешь, не встречала?
– Машек много, – хихикнула неопределенного возраста женщина с тяжелой копной светло-рыжих волос.
– По этой трассе, – поправила молодая.
– Да полно их. Настоящим именем никто и не назовется. Насчет трассы…
– Она, махнув рукой, недовольно поморщилась. – Сейчас даже из Хохляндии здесь трутся. Я три дня назад с одной сцепилась.
– Интересно, – глядя вслед отъехавшей машине ГАИ, покачала головой молодая, – что она наделала, эта Машка?
– Кто-нибудь подцепил сифу, – фыркнула вторая. – А может, и СПИД. Вот и…
– Эти из уголовки, – перебила ее молодая, – а они заразой не занимаются. Наверное, это где-то в стороне от Симферопольского, я что-то слышала. Там, кажется, убили шофера легковушки и бабу какую-то чуть не пришибли. Наверное, Машка эта видела что-то, вот и ищут. Дура, видно, ляпнула кому-то. Про то, что на трассе видишь, молчать надо. Теперь ее и менты, и бандюги ищут. В любом случае прибьют, – уверенно сказала она. – Даст показания ментам или не даст, свидетелей живыми сейчас не оставляют.
– А может, она знает что-то о бойне в городе. Там, говорят, тульских побили страсть сколько. И москвичей двоих или троих.
– Ты лучше молчи, а то договоришься. Будут, как и Машку, искать. Ее, наверное, уже прибили.
– Да? – недовольно сказал в сотовый телефон лежавший на кровати Иннокентий.
– Где сумка? – услышал он мужской голос.
– Что? – испуганно переспросил он.
– Ты знаешь что, – усмехнулся мужчина. – Слушай внимательно, козел.
Если хоть слово ментам вякнешь, ты покойник. Впрочем, мусорам тебе говорить не в жилу. Но если решишь в тюрьме спрятаться – намыль задницу. Как только в камеру попадешь, на парашу сядешь и кукарекать будешь. Где сумка? – снова задал он напугавший Иннокентия вопрос.
– Кто ты? – робко спросил он.
– Сумка где?! – рявкнул звонивший.
– Да иди ты! – воскликнул побледневший Иннокентий, отключив, положил телефон на стол и не мигая уставился на него. Потом осторожно поднялся. Несмело шагнул. Еще раз. Его лицо покрылось каплями пота. Он что-то прошептал, схватил телефон и набрал номер.
Розова всхлипнула и отшвырнула небольшое зеркало. Стоявший рядом врач вздохнул.
– Как говорят, – тихо сказал он, – были бы кости, мясо…
– Ну что вы говорите?! – со слезами спросила Татьяна. – Это же… – Приподняв руку, показала длинный рубец на левой груди. – Я ведь молодая. У меня была упругая, высокая грудь! А теперь. – И безудержные рыдания сотрясли ее тело.
– Все будет хорошо, – неуверенно успокоил врач. – Тем более…
– Уходите, – плача, попросила Татьяна.
– Только после того, – не терпящим возражений голосом проговорил он, – как закончим перевязку.
Стоявший за дверью палаты Розовой молодой упитанный мужчина в белом халате быстро пошел по коридору. Зайдя в кабинет, плотно прикрыл дверь. Снял телефонную трубку, набрал номер.
– Да, – ответил женский голос.
– Поговорить с ней больше не удается, – быстро сказал он. – Ментов, правда, убрали.
– Мне нужно знать все, – требовала женщина, – И чем раньше я узнаю, тем больше у нее шансов остаться живой.
– Да ей сейчас, – хмыкнул он, – здоровье вроде как шло и ехало. Ей бинты сняли. На лбу так, маленько. А вот левая грудь как надвое разрезана, да и нога сохнет. Врачи говорят…
– Мне плевать на ее здоровье, – нервно перебила его женщина. – Мне нужно все знать. Надеюсь, ты меня понял правильно?
Услышав гудки отбоя, он со вздохом положил трубку.
– На кой мне все это понадобилось? – спросил он себя.