В личном деле капитана запаса Максимова значилась последняя должность офицер разведотдела штаба Прибалтийского округа.
- В личном деле написано, что ты награжден орденом Красной Звезды. Кроме Африки где-нибудь еще довелось повоевать?
Операция в Эфиопии, за которую Максимова наградили орденом, проходила под грифом "совсекретно". Насколько знал, знакомиться с этими материалами без личного разрешения начальника ГРУ категорически запрещалось. Но то было во времена оны, когда за разглашение тайны языки рвали живьем и с корнем. А в нынешнее коммерческое - только покажи импортную денежку, мать родную продадут.
- Поинтересуйтесь у вашего источника, пока он живой, - ровным голосом посоветовал Максимов.
Мысленно представил, что сделает с этим самым источником, попадись он в руки. Саперная лопатка тогда будет самым нежным инструментом.
Мыслей Василий Васильевич читать, конечно же, не мог. Но на Максимова взглянул с тревогой.
- Тема закрыта?
- Ладно, проехали, - сдался Иванов. - Докладываю. Ашот Михайлович дал команду найти тебя и вступить в контакт. Мое дело - исполнить. Где тебя черти носили, не знаю. Но вынырнул ты в Париже. И опять стал встречаться с Кариной. - Он зло сверкнул глазами, но быстро взял себя в руки. - Я так и доложил, наш жених объявился. Не скрою, предложил выдернуть тебе ноги, чтобы не дурил голову девчонке. Но Матоянц приказал выйти с тобой на связь и передать предложение о работе.
Максимов не стал дискутировать на тему ампутации ног и запудривания мозгов.
- Когда это было?
Иванов прищурил медвежьи глазки. В узких щелках сверкнул острый огонек.
- Тогда и было. - Он кивнул на телевизор. - Часа за два. Потом такая свистопляска пошла, что не до тебя стало. Вот теперь передаю. Все ясно?
- Более-менее. В чем суть предложения? - спросил Максимов.
Иванов помедлил, крякнув, потянулся через стол и притянул к себе конверт. Достал машинописный листок. Близоруко прищурился и стал читать:
- "Уважаемый Максим Владимирович. Беспокою Вас по весьма срочному делу, которое, я надеюсь, будет Вам небезынтересно. В нашу последнюю встречу Вы мне показались человеком, способным выполнить нестандартное поручение любой сложности. Надеюсь, что впечатление не оказалось ошибочным. - Иванов саркастически усмехнулся. - Вам будет выдан чек на двести пятьдесят тысяч долларов. Вы вправе распоряжаться данной суммой по своему усмотрению, имея в виду то, что накладные расходы, понесенные Вами при выполнении поручения, будут компенсированы полностью. Кроме этого, все расходы на лечение и восстановление здоровья беру на себя. По выполнении задания Вам будет выплачено в качестве премии двести пятьдесят тысяч долларов. На случай крайних обстоятельств, исключающих получение денег лично Вами, Вы можете указать лицо или счет организации, которым будут перечислены полагающиеся Вам суммы".
- Последняя строчка особенно впечатляет. "Обстоятельства, исключающие получение денег лично". Просто пушкинская строка! - Максимов непринужденно откинулся на спинку стула. - Но я еще не услышал предложения, - закончил он серьезным тоном.
Василий Васильевич заглянул в листок. Прочел:
- "Податель сего письма уполномочен передать Вам чек на оговоренную сумму. Принятие чека будет означать Ваше согласие приступить к детальному обсуждению задания. Вам достаточно ясно и недвусмысленно устно высказать моему порученцу свое согласие, после чего с Вами свяжутся для передачи дополнительной информации". Все. Число, стало быть, и подпись.
Иванов вытряхнул из конверта чек. Показал Максимову.
- Двести пятьдесят штук. Чек на твое имя. "Свисс банк", деньги со счета оффшорки. Налоговые службы отдыхают.
Он вопросительно посмотрел на Максимова.
- Не стану спрашивать у юриста, на сколько "тянет" такой контракт.
- Почему сразу - криминал? - довольно искренне удивился Иванов.
- Не думаю, что вам резко потребовался археолог моего уровня. Сошка я мелкая, всего-то научный сотрудник без степени. Мне такие гонорары по статусу не полагаются.
Максимов иронично улыбнулся. Иванов насупился.
- Тебе разве деньги не нужны?
- Т а к и е - нет.
- Чем они тебе не нравятся? Деньги как деньги. Чистые, гарантирую.
- Верю.
Иванов насупился.
- Это бизнес, парень. Ты решаешь проблемы других, они платят тебе деньги, на которые ты решаешь собственные проблемы.
- У меня нет проблем на такие суммы. Извините, так уж сложилось.
- Сомневаюсь.
- Ваше право. - Максимов пожал плечами.
Иванов положил чек на стол.
- Мое дело - передать. Можешь и так взять. Как я понял, нужда в тебе отпала. Никакой работы не предвидится.
Он сунул бумагу в конверт. Чек остался на столе.
- Тогда - тем более. Двести пятьдесят тысяч халявы для меня чересчур.
Иванов пристально посмотрел в лицо Максимову.
Максимов успел сосчитать до сорока, пока давящий взгляд Иванова не соскользнул на чек.
Пробормотав что-то невнятное, Иванов смел чек в конверт. Конверт сунул во внутренний карман пиджака.
- Для Атоса слишком много, а для графа де ля Фер - слишком мало, неожиданно изрек Иванов.
Максимов удивился пристрастию к подростковой литературе в столь почтенном возрасте. Сначала Конан Дойл, теперь - Дюма.
"Впрочем, это лучше, чем Маринина", - заключил он.
- Почему сразу Атос? - спросил Максимов.
- Не знаю. Матоянц так тебя прозвал. - Иванов как-то по-новому взглянул на Максимова. - А в людях Ашот Михайлович не ошибался.
Максимов мог поклясться, что на секунду в выцветших глазах Иванова мелькнула немая мольба о помощи.
Все выстроилось в один ряд: потрепанная "Собака Баскервилей", видеокассета с фильмом Би-Би-Си о жизни волков, и другая - с волками, терзающими тело, фильмом, которым Иванов терзал сам себя. И странное на первый взгляд, неловкое предложение бесхозных денег. За что? Чтобы иметь лишний боевой ствол в предстоящей войне?
В том, что Иванов решил тащить собственное расследование и никому и ничему не позволит сбить себя со следа, Максимов не сомневался.