- Политика клуба. Где есть пиво, нельзя продавать водку. Иначе сделают ерша и уйдут в штопор. Никакой выручки, только грязь по углам.
Карина дернула плечиком.
- Тогда коньяк.
- А вина не хочешь? Вино здесь отличное. И пиво питерское.
- Нет. Я стараюсь не пить, что бродило и гнило.
Глеб послал ей острый взгляд.
- Итак, мы будем коньяк! - Он обратился к девушке. - Скажи бармену, что для меня. Он поймет.
- Я что, одна буду шампанское? - возмутилась Лиза.
- Допьешь - подключишься к нам. И орешков каких-нибудь, лимончик настрогай, - продолжил он. - Девочки, точно есть не хотите?
Лиза отвернулась к пустой сцене. А Карина ответила:
- Позже, наверное.
Глеб жестом отослал официантку.
Закурил. Посмотрел в глаза Карины. В них был тихий смех.
Глеб усмехнулся.
- Расскажи что-нибудь веселое. - Карина положила подбородок на кулачок, приготовилась слушать.
Глеб, задумавшись, сделал пару глубоких затяжек.
- Философию бизнеса я изучил на кафедре животноводства Сельхозакадемии. Начал в биологическом кружке при Доме пионеров, а в академии прошел полный курс.
Карина не знала, как отреагировать: на губах Глеба играла ироничная улыбочка, а в глазах под пленкой предельной усталости пряталась боль. На всякий случай улыбнулась.
- Вот, никто не верит, - Глеб по-своему интерпретировал ее замешательство. - А тем не менее это так. Причем я имею в виду не обычную мелкую фарцовку, хотя тогда другого бизнеса попросту не существовало. А именно Бизнеса. Короче говоря, совершил открытие на уровне Маркса. Только "Капитал" писать не стал. Взял грех на душу, утаил правду от современников и потомков. Ты Маркса не читала?
Карина наморщила носик.
- И правильно сделала. Четыре тома вот такой толщины - Глеб показал на пальцах. - И все ради того, чтобы с немецкой обстоятельностью показать, как один человек присваивает продукт, произведенный десятью. Но ни строчки о том, а почему это происходит.
- В самом деле, почему? - подхватила Карина.
- Потому что так мы устроены! Например, один деятель подсмотрел, как вожак мартышек раздает стае бананы, которые он лично достал с пальмы. Ура, заорал ученый, - вот оно - доказательство врожденной предрасположенности к коммунизму и гарантия его неминуемой победы во всемирном масштабе.
Карина прыснула в кулачок.
- Зря смеешься! Человек на этом кандидатскую защитил и в партию вступил. Благодаря мартышкам в люди выбился. - Глеб стряхнул столбик пепла с сигареты. - Сразу же нашлась толпа последователей и продолжателей. Но ажиотаж вокруг обезьяньего коммунизма быстро затух. Более длительные наблюдения показали, что вожак раздает бананы перед длительным переходом к новой стоянке. А в конце пути. Если на новом месте бананы не растут, силой отнимает и хомячит сам. Фактически использует собратьев в качестве носильщиков, вот и весь альтруизм. Вот так! Павиан краснозадый "Капитал" явно не читал, но действует сугубо по науке.
Карина отметила, что теперь у Глеба смеются глаза, а на губах кривится улыбка, словно они, губы, силятся не пропустить наружу боль и кровь, скопившиеся под сердцем.
- Так я и сколотил первый миллион. Как павиан. - Глеб сделал обезьянью рожу. - Правда, правда! Кооперативы только разрешили. А я тогда председателем студенческого совета был. Увидел, как вьетнамцы на себе тюки с барахлом в общагу тащут. И сразу сообразил, вот он - миллион. Пошел к декану и добился, чтобы общагу передали студентам в самоуправление. Модное тогда слово было, декан мне долго руку тряс за инициативу. Получил я ключи от входной двери, поставил на пост двух боксеров-полутяжей, чтобы порядок блюли. Отловил старшего среди узкоглазых и назначил плату за вход и выход. Уж не помню сколько с тюка.
- И на этом сделал миллион? - усомнилась Карина.
- За семестр! - Глеб усмехнулся. - Не веришь? А ты посчитай, сколько вьетнамцев за день снует туда-сюда. И каждый на себе по пять баулов норовит принести-унести!
Официантка принесла заказ. Сноровисто расставила бутылки, блюдца и рюмки. И пропала в толпе.
Глеб открыл бутылку шампанского. Налил до пенистой горки в бокал Лизы.
Осмотрел этикетку на бутылке французского коньяка.
- Порядок, из моих запасов, - объявил он, указав на крохотную метку к нижнем углу.
Налил в рюмочки-наперстки Карине и себе.
- За что пьем?
Он спохватился и посмотрел на Карину. Она отрицательно повела головой. Первой чокнулась с его рюмкой, потом с Лизиной.
- За мертвых уже сто раз пили. Давайте за нас, живых. Красивых и удачливых!
Лиза выдавила кислую улыбку и сделала большой глоток.
Глеб лишь дрогнул уголком губ.
- Хороший тост. Короткий и четкий. Тебе в рекламе надо работать.
Он медленными глотками выцедил коньяк. Прикусил лимон.
- Хочу еще про обезьян! - Карина отставила полупустую рюмку.
- Без проблем, - с готовностью отозвался Глеб. - Тем более что обезьяны научили меня любви.
Карина подняла брови, изобразив немое удивление.
- Без пошлостей! - предупредил Глеб. - На полном серьезе, что такое любовь я понял еще в кружке. Насмотрелся, осознал и сделал выводы. На всю жизнь. В те годы особо талантливых пионеров привлекали в качестве дармовой рабочей силы в лаборатории. Меня угораздило попасть к одному лысому "кадидубу". Вот фашист был так фашист! Три года подряд ставил опыты на мартышках. Вколет им свой препарат, а потом ждет, когда они сдохнут. Все в журнале фиксирует. Каждый этап агонии. А потом потрошит обезьянок и смотрит, а в каких это конкретно тканях наш препарат отлагается.
- Фу, гадость! - Лиза, внимательно слушавшая и не спускавшая глаз с Глеба, отвернулась.
- Дура, "кандидуб" мечтал докторскую защитить! На костях мартышек в рай попасть.
- А где же любовь? - Карина переключила внимание на себя.
Он указал глазами на рюмку Карины. Она неуверенно пожала плечами. Глеб капнул в ее рюмку добавку, до краев налил себе.