Глеб руки не протянул, как, впрочем, и Федотов.
- Это и есть твои новенькие? - спросил Федотов.
- Новее не бывает. Вчера только кастинг прошли. Желторотики. Мамины пирожки в животиках еще переваривают.
Федотов пожевал нижнюю губу.
- Откуда?
- Провинция, естественно. Вологда, Оренбург, Липецк, Мурманск и Астрахань. Натур продукт, экологическая и прочая чистота гарантируются. Жанне семнадцать. Остальным пятнадцать. Только Ната Астраханская подкачала, ровно четырнадцать. Но - ровно. Сам паспорт проверял. - Роман перевел дух и с халдейскими нотками в голосе поинтересовался:
- Что-нибудь выбрали, Владимир Дмитриевич?
Федотов помедлил с ответом, еще раз прошелся взглядом по телам девушек.
- Нату, - обронил он. Запил сказанное соком.
Роман уставился на Глеба.
- Я - пас.
- Не пообедаешь со мной? - неожиданно предложил Федотов. Попутно он небрежным жестом отослал Романа. - Ночью работа предстоит. Хочу расслабиться немножко.
Это можно было оценить как знак доверия. Если не знать, что Федотов относится к немногочисленной когорте неприкасаемых. Ему не только забавы с малолеткой сойдут с рук. В нынешнее потерявшее стыд время, когда смена сексуальной ориентации считается поводом для пресс-конференции, ему слова не скажут даже за тяжкую некрофилию. Хоть каждую ночь устраивай оргию в Мавзолее. Рот распахнут от удивления, но не выдавят ни звука. Как Кремль умеет зашивать рты суровой ниткой, все уже насмотрелись. Дураков нет. Да и кто нынче не без греха? Только вякни, вмиг утопят в собственном же дерьме.
- Увы, уже ангажирован. - Глеб бросил взгляд на часы.
- На кого ты глаз положил?
- Я бы выбрал пару.
- Два-ноль, хочешь сказать?
- Нет. На полном серьезе. Рациональный подход, только и всего. Вон ту блонди в сине-зеленом и какую-нибудь малолетку в нагрузку. Блонди и уговорит, и утешит подружку, да, на мой взгляд, еще и вас чему-то новому научит.
- Я подумаю.
Глеб встал, оправил пиджак, взял со спинки плащ.
- Кстати, с чем едят фонд "Новая политика"? - непринужденным тоном спросил он.
Федотов посмотрел на него снизу вверх долгим взглядом.
- Как бы они тебя не сожрали, - произнес он. - Это "кладбище слонов" КПК. У нас с ними "водное перемирие"*. Слоны они боевые, разозлишь затопчут.
##* Особенность поведения животных в засуху, когда хищники и травоядные мирно сосуществуют у водопоя.
Глеб хохотнул. Наклонился, уперевшись ладонями в стол.
- Если я их забагрю в дело, что мне за это будет? - горячим шепотом спросил он.
Федотов долго смотрел в его горящие жгучим огнем глаза.
- Такой услуги мы не забудем.
Глава пятнадцатая
Смотрины под бифштекс с кровью
Старые львы
Смотрины Глеба Лобова организовал Добрынин. В оперативных делах он ни черта не смыслил, всю жизнь занимался аппаратной работой. Сначала в ЦК ВЛКСМ, потом, набравшись опыта и заручившись рекомендациями, перешел в серое здание на Старой площади, а в девяносто первом, когда здание ЦК обложила демократическая толпа и пришел конец КПСС, трудоустроился в ЛДПР.
Добрынин даже не ощутил дискомфорта от переезда со Старой площади и никаких душевных колик от перемены в судьбе не почувствовал. Аппаратная жизнь течет, независимо от партийной вывески. Ремесло свое он знал досконально, а идеи и партийные лозунги никогда всерьез не воспринимал. Судя по лоснящейся физиономии, не бедствовал и особо на работе не перенапрягался.
Бюрократия во все времена живет по правилу "ты - мне, я - тебе", а посему неистребима. Счет взаимных услуг и исполненных и принятых обязательств негласен, но точен, как "черная бухгалтерия" в уважающей себя фирме.
Как аппаратчик старой школы, Добрынин отлично знал правила игры и никогда их не нарушал. Если уж люди масштаба Салина с Решетникова снизошли до просьбы, расшибись в лепешку, но постарайся быть полезным. Зачтется, не волнуйся. Т а к и е люди услуг не забывают, хотя и воспринимают их как должное.
Вот только в оперативном ремесле ничегошеньки не понимал. Защелкал хвостом по паркету от радости, что без промедления организовал нужным людям встречу с нужным человеком. Что с непуганого идиота возьмешь!
А Салина такой оборот погрузил в мрачное настроение. Даже футболисты мандражируют играть на чужом поле. А тут не мячик пинать предстояло, а с м о т р е т ь клиента. Проводить оперативное мероприятие на чужой территории душа не лежала.
И назывался кабак весьма подозрительно - "С полем!". Салин не подал вида, что названьице показалось ему уж больно разгуляистым, новорусским. Промолчал и, оказалось, правильно сделал.
Войдя в зал, немного опешил. Ожидал увидеть барские охотничьи интерьеры "а-ля рюс", стилизацию под шалман в рыцарском замке, на худой конец некую копию таежной заимки. Чего сейчас не учудят на шальные деньги. А оказалось, кто-то скопировал внутреннюю обстановку домика в Завидовском охотхозяйстве ЦК. Причем, в деталях. На новомодный взгляд, привыкший к пастельным тонам и изысканной роскоши, цэковский дизайн казался примитивным и провинциальным.
И еще одно удивило. Спускались в подвал, уходя от промозглого московского дня, а оказались в зальчике, окнами выходящем на залитое луной редколесье. Трюк с ложными рамами и подсвеченными картинками за толстым стеклом был выполнен столь искусно, что создавалась полная иллюзия, что за стенами мерзнет от зимнего ветра Подмосковье.
Добрынин добродушно расхохотался, увидя замешательство Салина.
- Да Завидово это, Завидово! Образца семидесятых годов. Я первый раз тоже глаза вытаращил. Время-то какое было, одно удовольствие вспомнить. Великая эпоха!
Добрынин в ту самую "Великую эпоху" уже служил в отделе административных органов ЦК КПСС. Значит, было что вспомнить и о чем пожалеть.
Нынешняя синекура в ЛДПР ни по статусу, ни по престижности, безусловно, не шла ни в какое сравнение со скромной цэковской должностью. Деньги, правда, другие. Тогда о таких и подумать было страшно. Но эти, шальные, невесть откуда берущиеся и уходящие сквозь пальцы, лишь будоражили нездоровой щекоткой нутро, как наркотик. И как та же дурь опустошали и выстужали душу. Неспокойно делалось на душе от этих тугих пачек и растущих ноликов на банковском счете. То ли дело тогда, в "Великую эпоху"! Партмаксимум плюс цэковский паек и соответствующий рангу дом отдыха, а чувствуешь себя небожителем.
- А твой Глеб - психолог, - обронил Салин.
Решетников хмыкнул, понимающе подмигнул.
- А что, дружище, стол у вас всего один? - обратился он к метрдотелю.
- Да, - с профессиональным достоинством кивнул метрдотель. - Но он так устроен, что раздвигается по мере необходимости. Минимально - на четыре персоны. В полную длину - на двадцать.
- Да ну, в прошлый раз двадцать шесть набилось, и еще место осталось, вальяжно махнул рукой Добрынин. - Это же охотничья изба, так? А после охоты все садятся за один стол. По ранжиру и старшинству, но - рядком.