"Карина", - сам собой всплыл ответ.
Вслед за этим раздался телефонный звонок. Максимов потянулся за трубкой, но на втором звонке аппарат затих, тут же ожил модем в кабинете.
Максимов подумал немного и вслух сказал:
- Война войной, а завтрак по распорядку.
Частыми ударами дошинковал морковку. Выудил пакетик из кипящей воды, промыл под краном, вспорол, высыпал белые крупинки в фарш. Приготовил смесь, набил ее в шкуру. Полюбовался результатом. Ляжки у бройлера вышли мясистыми и солидными, как у члена Совета Федерации.
Отправив окорочка в духовку, Максимов поставил на огонь турку с кофе.
Воспользовался паузой и получше рассмотрел порез. Ничего серьезного, бытовая травма средней тяжести. Но ходить с повязкой весь день не хотелось.
"Братья-шаманы, выручайте!" - с улыбкой подумал Максимов.
Взял нож, настроился и сосредоточенно стал повторять движения, которыми шинковал морковь. Нож дисциплинированно делал свое дело, точно следуя выверенной траектории, проскакивая мимо свежей, еще кровоточащей заусеницы. Максимов отчетливо представил себе, что так оно и было тогда, несколько минут назад: нож не вырывался из пальцев и не чиркал по коже. Наконец, дождался момента, когда холодок сменил горячую пульсирующую боль в пальце. Он, палец, тоже в с п о м н и л, каким он был до рокового движения, и п о в е р и л, что лезвие никогда не входило в его плоть.
Максимов отложил нож, сжал пальцами порез. Постоял, покачиваясь с пятки на носок. Закрыв глаза, постарался максимально точно вспомнить, как выглядел здоровый палец. Получилось довольно легко. Как получается все, чему долго учился и если успел на практике убедиться в пользе приобретенных знаний.
Отнял пальцы от пореза. Стер сукровицу. Лоскуток кожи плотно прилип к нужному месту, не было ни опухоли, ни отечности. Только бледная линия на месте пореза напоминало о ранении. Максимов по опыту знал, через несколько часов исчезнет и она. Без боли и следа*.
##* Прием психорегуляции из арсенала гавайских шаманов. Подробнее об уникальных техниках оздоровления и самокоррекции организма можно прочесть в книге Сержа Кахиле Кинга "Городской шаман". Изд. "София", 2002 г.
Из духовки потянуло аппетитным ароматом. Максимов наклонился, сквозь толстое стекло убедился, что "ноги Буша" из полуфабрикатов медленно, но верно, а главное - правильно, превращаются в форменное объедение. Снял с плиты турку с кофе и пошел в кабинет.
Кружка, за монолитность и емкость прозванная "рабочей", стояла на положенном ей месте - на правом углу стола, подальше от ноутбука и большого раскрытого блокнота.
Максимов налил в кружку кофе, сел в кресло и, откинув голову на кожаный подголовник, замер.
Аура в комнате не изменилась, примеси запахов ч у ж о г о в воздухе не ощущалось, все предметы остались нетронутыми. В противном случае они бы обязательно дали знать хозяину. Как? У долго живущих вместе есть свои секреты и свой немой язык.
Максимов сделал большой глоток кофе и потянулся за трубкой. Набрал номер телефона родного института. В храме науки и хранилище древностей его видели только по большим праздникам, обычно это были радостные дни выплаты зарплаты. А с тех пор как какой-то шустрик организовал перевод копеечных зарплат технических и научных работников на пластиковые карточки, Максимов появлялся под сводами музейного ведомства только по личному вызову директора. Царем и богом в НИИ по-прежнему был дед Максимова, профессор Арсеньев, человек строгих правил и крутого нрава, но в принципе не зловредный. Дурацкой работы только ради поддержания дисциплины ни на кого не навешивал, а к внуку, несмотря на его возраст, продолжал испытывать самые нежные чувства.
- Профессор Арсеньев. Слушаю вас, - пророкотал в трубке прокуренный бас.
- Дед, это я. Докладываю о прибытии. Нахожусь в Москве, у себя.
- Ага! - после секундной паузы произнес Арсеньев. - Что-то ты рано от парижских мамзелей удрал. Или не понравились?
- Не-а. У них теперь мода на экологию. Подмышек не бреют, косметикой не пользуются, носят то, что придет в голову.
В трубке зарокотал камнепад, профессор захохотал.
- Чем занимаешься, бездельник?
- Жарю "ножки Буша" а-ля Аль-Кайда. Рецептом поделиться?
- Не издевайся, я еще не обедал. А ты, сын греха и позора, наверняка только завтракать усаживаешься?
Максимов не стал оправдываться. Ночью было не до сна, домой пришел только в десять утра. Но это никого не касалось.
- Когда насытишь утробу, надеюсь, появится желание поработать?
- Не уверен. Но если надо...
- Желательно.
Профессор Арсеньев жил на свете долго и большую часть жизни обитал в СССР, волны "чисток" и "чисток чистильщиков", череда дел "врагов народа" и разномастных вредителей от шахтеров до врачей включительно научили быть сверхосторожным в словах и сверхинформативным в интонациях.
- Готов, - сразу же собрался Максимов.
Дед выдержал паузу.
- В Доме ученых в шестнадцать часов начнется конференция. Не сочти за труд, отметься от нашей конторы.
- С удовольствием, если на трибуну лезть не надо.
Смех деда снова загрохотал в трубке.
- Извини, друг мой, представил, что ты способен нагородить.
- А что, серьезный сходняк?
- Да как бы помягче сказать... Когда у них начинаются проблемы с экономикой, сразу же бросаются изучать прошлое. Вот сейчас, после дефолта, тот самый клинический случай. Ожидается, что будут опять посмертно осыпать лаврами Поршнева*. Но, так как обещали быть наши казнокрады и ихние спонсоры, может получиться черт знает что. Обнищали жрецы науки, сам знаешь как. За гранты могут и стенка на стенку пойти.
##* Б. Поршнев (1905-1972) - автор революционной теории этногенеза, читателю рекомендуется его работа "О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии)". ТМ. Мысль.1974 г. и книги Б. Диденко "Хищная власть. Зоопсихология сильных мира сего" и "Цивилизация каннибалов" М.: ПОМАТУР, 1997, развивающие и популяризирующие теорию Поршнева.
- Ты сам-то будешь?
- М-м. Не уверен, - ответил Арсеньев.
По музеям, хранилищам и спецхранам, где по большей части протекала его работа, вечно сновали крысоглазые "искусствоведы в штатском", заглядывали через плечо, ворошили бумаги на столе, принюхивались и прислушивались. На их языке эта возня называлась "оперативным обеспечением". Бдили и шуршали они добросовестно и яро. Приходилось конспирировать от конспираторов в серых пиджаках, и Арсеньев с чистой совестью позаимствовал у них массу приемчиков и уловок.
Они давно договорились, если дед употребляет "не уверен", значит, будет непременно.
- Хорошо, дед. Съезжу, засвечусь.
- Каких слов-то нахватался!
Арсеньев, не прощаясь, повесил трубку.
Максимов сделал несколько глотков из кружки. Кофе еще не успел остыть, приятно обдирал горло и огненной лавой уходил в желудок.
Настал черед первой за день сигареты. Максимов достал ее из деревянной коробочки, покатал в пальцах, проверяя, достаточно ли аппетитно хрустит. Закурил от тяжелой зажигалки в форме "лимонки".
На полированной столешнице белел прямоугольник визитки. Максимов специально положил ее так, чтобы бросалась в глаза. Решил, что, сев работать, первым делом бросит в обработку данные с визитки.