Разрыв и примирение
На разрыв она решалась три дня, сделать это было необходимо и чем раньше, тем лучше. Но как начать разговор и причинить ему боль? Тем более сейчас, когда он шел на поправку и наслаждался жизнью, любя безоглядно.
— Ли Мин, что с тобой? — позвал ее Глава через некоторое время, после того, как они разошлись по разным углам пещеры: она к очагу, он к доске го с расставленными по ней игровыми камнями. А она-то пребывала в полной уверенности, что он погружен в изыски игры.
Ли Мин вышла из пещеры, сделав вид, что не услышала его, потому что еще была не готова к предстоящему разговору. Не сейчас.
Только он, оставив игру, пошел за ней. Она сидела на камне с которого вечерами наблюдала за освещенной пагодой и любовалась луной с дафу.
— Что случилось? — спросил он, встав перед нею.
Она молчала, стараясь не смотреть на него, собираясь с духом.
— Я же вижу, что с тобой что-то происходит и виновник твоих беспокойств — я. Ты чуждаешься от меня все больше. Выскажи свои мысли, что бы я мог поспорить с ними. Ты устала от моей ненасытности? Тогда я освобожу тебя, но только на время.
— Хорошо, — сказала она, взглянув на него. Лучше бы ей этого не делать. Ни он, ни она не выдержат последствия правды, но есть ли у нее выбор? И выдохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, выпалила:
— Нам необходимо расстаться и не на время, а навсегда… вот!
— Что? — пошатнувшись, на шаг отступил он. — Но почему?
Это был именно тот вопрос, на который она не могла ответить правдиво.
— Я тебя не люблю, — замирая от ужаса и собственной жестокости, отчеканила она.
Он засмеялся.
— Ты не умеешь лгать. Зачем ты это сказала?
— Уходи. Ты мне надоел и больше не нужен.
Над ними, неотвратимым роком, повисло молчание, грозное, тяжелое, не обещающее ничего хорошего, будто занесенная для удара рука. Глава, взяв девушку за подбородок, испытующе вгляделся в ее лицо. Это было самое трудное — смотреть на него сухими глазами, отстраненно и равнодушно.
Тогда, не сказав ни слова, Глава повернувшись, ушел по тропе вниз, даже не зайдя в пещеру. Его молчаливый уход и был тем беспощадным, оглушающим ударом, что довершил их объяснение. Так плохо Ли Мин еще никогда не было. Как она вообще пережила последующие за разрывом дни? Не помогали ни слезы, ни крики в равнодушную ночь, а мысль, что она поступила правильно, как должна была поступить, ни сколько не помогала.
Однажды она обнаружила, что бродит в ночном лесу. Убивать любовь, которая не хотела умирать, было невыносимо, и выжить после этого самой, можно лишь на пределе сил, потому что любовь была сильнее и невероятно живуча. Пришлось как-то смиряться с ее существованием, потому что это она скорее погубит Ли Мин, чем Ли Мин победит ее. Слишком неравными были силы, что значит слабая девушка, против вечной любви.
После ухода Главы в пещере сразу стало тихо, пусто и просторно. Она вновь принадлежала Ли Мин, что лежала на кане в полном одиночестве, слушая шум леса, а вечером выходила посмотреть на освещенную фонарями пагоду. Но так было лишь первые три дна, когда Ли Мин пребывала в твердой уверенности, что справилась со своими чувствами. А вот после… Словно могильным камнем ее придавила тоска. Уже ни минуты не могла Ли Мин находиться в пещере, где все напоминало о дафу. А круг пентаграммы казался не спасительным выходом в ее мир, а корявым бессмысленным рисунком.
С этого дня Ли Мин перебралась в деревню к вдове Е, быть в пещере стало невозможно, там господствовали воспоминания о Главе в каждом предмете в каждом шаге по ней. Там еще витали отголоски его голоса, а ложе упрямо хранило запах его тела. У старичков жить как прежде она тоже не могла, просто не хватит сил выдерживать упорные расспросы лекаря Бина и сочувственные взгляды добродушного Фэй Я.
А в деревне к ней стали приходить лечиться из Поместья: мечники после потасовок, просто слуги и другие его обитатели, прослышав, что она свободно принимает в Снежных Листопадах. Вообще, после эпидемии ее репутация и доверие к ней как к лекарю возросло неимоверно. К тому же для девушек-прислужниц она наловчилась изготавливать крема и ароматную воду красоты, настоянную на лепестках луговых цветов, а главное отвары для облегчения месячных болей.
Само собой, что от них она во всех подробностях узнавала о том, что происходило в Поместье: об отношениях и разборках среди адептов клана, об очередных закидонах надменной Ся Гэ, о новых указах Хранителей, о нарядах печальной красавицы Ли Ло и о Главе, который после «возвращения» из буддистского монастыря показывался еще реже, точнее не показывался вообще. Подозревали, что болезнь все же одолела его и ему осталось недолго.
В тот вечер она навестила своих старичков и, уступая их уговорам, решила остаться у них заночевать. Готовя ужин, она невольно слушала их беседу над доской го. Этот неторопливый разговор начался с глобальных проблем всего Срединного Китая и незаметно перешел к смакованию свежей местной сплетни. Ну, точно деревенские кумушки у колодца.
— Благородная невеста Главы прибудет дня через три, а господин все никак не оправится. Его болезненное состояние держится вот уже полмесяца, — сокрушался лекарь, к досаде Фэй Я, позабыв об игре, — и я не понимаю в чем тут дело. Ведь чувствовал он после курса, назначенного Ли Мин, прекрасно и выглядел довольно бодро. А тут как в воду опущенный, все забывает, смотрит воспаленными глазами и ничего не видит.
Маг с беспокойством взглянул на свою девочку. Она задумчиво смотрела в отодвинутую дверь на начавшийся снаружи дождь, что зашуршал по крыше. Маг перевел взгляд на лекаря, встретив ответный полный тревоги взгляд. В последнее время с их подопечной тоже творилось что-то неладное. Она словно погасла, ребячество и задор покинули ее, она повзрослела как-то вдруг, словно что-то надломило ее, но упорно отмалчивалась на их беспокойные расспросы. Дождь прошел, вымыв доски галереи внутреннего дворика. Не громко позвякивали на ветру медные колокольчики, свисавшие с края крыши, да мерно стучали бамбуковые трубки. С черепицы мерно падали дождевые капли. Воздух, лес и трава омылись летним дождем.
— Ты не на то смотришь, друг мой, — продолжил неторопливый разговор маг, беря игровой камень и кладя на поле доски.
Сегодня он играл белыми. Лекарь, потирая подбородок, хмурился то ли над своим предстоящим ходом, то ли над замечанием друга.
— Может быть и так… — пробормотал он рассеянно.
Дни еще хранили летнюю жару, но ночи уже приносили осенний холод. Переночевав у старичков, Ли Мин утром вернулась к пещере застав возле нее слугу Главы Хоу и двух уже знакомых мужичков — плотников, что однажды обустраивали ее пещеру. На этот раз они от души ругались, браня друг дружку, вставляя в неровный проем хода дверь из толстых обструганных досок.
Хоу, присматривающий за их работой, при виде Ли Мин, поднялся с ее излюбленного камня на котором сидел.
— Что это такое? — неприятно удивилась Ли Мин, оглядывая мусорный бардак на утоптанном пятачке возле пещеры.
— Пришли осенние дожди и вам нужна дверь, коли вы решили остаться жить здесь, — объяснил Хоу.
— Но я не просила ни о какой двери. Мне она не нужна, да и заплатить вам нечем.
На что Хоу лишь покачал головой, разочарованный ее бестолковостью.
— То приказ Главы и вам лучше переждать эти два часа, пока мастера будут работать, в доме почтенных мага или лекаря, — посоветовал он. — А еще лучше в Поместье. Сегодня все ожидают приезда невесты Главы. Вам не интересно?
Ли Мин недобро взглянула на него. Похоже, он все знает о ней и дафу и ей вовсе не интересно. Но потоптавшись немного возле порога своей пещеры, она с независимым видом, ушла по тропинке вниз к старичкам.
Те были взволнованы.
— Глава призывает нас, — важно ответил одетый в парадное ханьфу, тщательно причесанный маг. Культяпку его седых волос, собранная на макушке, держало широкое серебряное кольцо с небольшим нефритом посередине.
Лекарь же облаченный в официальные одежды выглядел не менее торжественно, но более сдержанным.
— Глава принимает в Поместье свою невесту. Мы будем в свите встречающих эту особу.
— Нынешнее долгожданное событие станет незабываемым, — волнуясь прошептал, подавшийся к ней маг, возбужденно блестя глазами. — Ты же пойдешь полюбоваться на это действо? О Небо, хоть бы на этот раз все сложилось и их брак, наконец, свершился!
Ли Мин вздрогнула — маг саданул в ее открытую рану. Но ни в коем случае она не посчитала это предательством. Ее старики, благодаря Небу и судьбе, ничего не знали о ней и Главе и дальше пусть остаются в неведение.
Как бы плохо ей не было, она, затесавшись в толпе зевак, смотрела, как ее старички степенно раскланиваются с каждым из свиты Главы. Вскоре появился сам дафу в светлых одеждах и в своем неизменном, подбитым мехом белой лисицы, жемчужно-сером плаще. Выглядел он как всегда — невозмутимым, отрешенным и болезненным, с темными кругами под запавшими глазами, будто не спал три ночь подряд. Стража на воротах зычно оповестила о приближении эскорта гостей. Свита выстроилась по чинам: впереди Хранители, за ними мастера трех отрядов, дальше остальные, значительные и уважаемые люди клана. Все приняли чинный вид и слаженно поклонились богатому возку в окружении сопровождавшего его отряда стражников и слуг. Парчовые занавески, опущенные на оконце возка, чуть дрогнули. Ли Мин старалась как все стоящие рядом с ней, разглядеть невесту Главы, остро завидуя свите, что была ближе всех к прибывшим.
Глава подошел к трехступенчатой приступке, которые слуги поторопились приставить к возку, и протянул руку, чтобы поддержать выбиравшуюся из экипажа молодую барышню. После учтиво поклонился выбравшейся вслед за ней пожилой особе и пригласил обеих пройти в павильон Торжеств. Разглядев девушку, у Ли Мин упало сердце — невеста Главы оказалась изыскана и хороша собой. Она грациозно поприветствовала Главу, и тот поклонился в ответ. Девушка вся светилась, смотря на болезненно утомленного жениха. Процессия, растянувшись, медленно втянулась в павильон Торжеств. Стоявшие вокруг Ли Мин, зашептались, обмениваясь впечатлениями. В общем-то, никто не удивлялся равнодушию жениха, зная, что Глава всех держит на расстоянии, но мог бы потеплее приветить свою невесту и выказать чуточку вежливой заинтересованности к ней. Зеваки стали расходиться и Ли Мин посмотрев вслед своим старичкам, что важно вышагивали в длинной процессии позади Хранителей, двинулась к воротам, когда ее окликнули.
— Эй, ученица лекаря!
Ну а теперь-то что? Остановившись, Ли Мин обернулась. К ней быстрым шагом шла Третий мастер, она же первая красавица клана.
— Да, Третий мастер? — спросила ее Ли Мин.
— Ты, так и не научилась манерам, — пренебрежительно заметила «первая красавица» Северного Ветра.
Ну, понятно. Ся Гэ просто необходимо выместить на ком-нибудь свою ревность и досаду.
— Вы очень проницательны, Третий мастер, — иронично ответила Ли Мин.
— Как давно ты осматривала Главу? Каково его состояние на сегодня?
— Сами видите, такое же как всегда.
— Небо! До чего же ты тупа! Я спрашиваю тебя не о том, что видят все, а о том, что видишь только ты. Иначе не обратилась бы к такой низшей как ты.
— Прошу прощения, но я не вправе разглашать сведения о состоянии здоровья моего пациента без его на то соизволения.
— Что⁈ Да как ты смеешь⁈ — задохнулась от возмущения Третий мастер и кожа ее залоснилась жирным блеском. — Немедленно отвечай!
— Сожалею, — начала Ли Мин, но ей была тут же отвешена пощечина.
— Что здесь происходит⁈ — раздался позади них грозный окрик и девушки обернулись на стоящего на ступенях крыльца Хранителя — самого вредного и ядовитого из них. Обе девушки поклонились ему. — Почему устраиваете скандал в такой день? В Казематное ущелье захотелось?
— Достопочтенный господин, — тут же начала ябедничать Ся Гэ. — Я только спросила ученицу лекаря о здоровье Главы, но наткнулась на недопустимую дерзость и грубость.
— И что же она сказала тебе? — с любопытством поинтересовался Хранитель, кинув на Ли Мин недобрый взгляд.
— Она посмела заявить, что это не мое дело, — буркнула Ся Гэ.
— Но это действительно не твое дело, — едко заметил старик.
— Но я его ученица, — гордо выпрямилась Третий мастер.
— Да, но не жена Главы, не сестра, даже не наложница, — пренебрежительно хмыкнул Хранитель.
Резко развернувшись Третий мастер пошла прочь от павильона Торжеств, Ли Мин и Хранитель смотрели ей вслед.
Ли Мин прекрасно понимала, почему она не вернулась в павильон Торжеств, где все чествовали невесту Главы. Ей невыносимо находиться там и видеть Главу рядом с другой и она попросту отыгралась на ученице лекаря, сорвав свое дурное настроение. Если бы не этот, Ли Мин бы посочувствовала ей, потому что терзалась той же болью, что и Ся Гэ. Вот странно, от ее пощечины Ли Мин стало как будто полегче.
— Подойди, — подозвал ее Хранитель слабым голосом.
— Вам не хорошо? — с беспокойством подалась к нему Ли Мин вглядываясь в старика и поддерживая под дрожащую руку, которую он ей протянул, видя как его морщинистое лицо залила восковая бледность.
Хриплое дыхание Хранителя участилось.
— Да… что-то… — начал он оседать на ступени крыльца.
У Ли Мин на поясе всегда висел при себе мешочек с пилюлями на случай, если с ее старичками случиться нечто подобное.
Вложив в рот Хранителя пилюлю, заставила проглотить ее, сбегала к ближайшему колодцу и принесла в бамбуковом ковшике воды. Она сидела с Хранителем на ступенях до тех пор, пока старику не полегчало и к нему не вернулся нормальный цвет лица, а синюшность спала с его сухих губ.
— Пойду я, — произнес он хриплым голосом и, опираясь на ее плечо, поднялся.
Когда Ли Мин довела Хранителя вверх по лестнице до трехстворчатых дверей, откуда доносились звуки циня, говор и смех пирующих, Хранитель спросил:
— Не желаешь зайти со мной, ученица лекаря?
— Благодарю, но у меня много дел, — отказалась она, подзывая слугу и передавая Хранителя на его попечение.
Ли Мин брела к пещере едва передвигая ноги. Тот путь, на который раньше уходило самое большее четверть часа, теперь растянулся едва ли не на час с лишним.
Как же она ненавидела себя за то, что оказалась банальной брошенкой. А ведь раньше, смотря все эти дурацкие дорамы с таким вот сюжетом, она твердо была уверена, что уж с ней-то ничего подобного не произойдет. И вот тебе здрасте! Она словно героиня такой вот дорамы, по собственной глупости, оказалась в столь нелепой ситуации. Как будто не она прогнала Главу, а ею попользовались и бросили за ненадобностью. Ли Мин села на корточки и заревела. Больно ведь и обидно! И некого винить, кроме самой себя! Перед глазами проходил каждый миг проведенный с Главой.
Проревевшись, поднялась и тупо пошла вперед. Как нибудь переживет, а что делать? Надо же продержаться этот год. В своем мире она позабудет, какой дурой была, горький опыт пойдет ей впрок.
Подступали сумерки. Мастеровые Хао должно быть поставили дверь в ее пещере и она сможет побыть одна и вдоволь погоревать и наплакаться над своей несчастной судьбой и над тем что уродилась идиоткой. И с Главой нельзя быть и без него хоть ложись и помирай.
Показался вход в ее пещеру, в которую теперь, даже ее старички, любившие появляться у нее неожиданно, уже не смогут зайти когда заблагорассудиться.
Когда она подошла ближе, стоящий у новых дверей пещеры, обернулся к ней. Ли Мин было больно видеть этого человека, больно смотреть на него, она не хотела слышать того, что он ей сейчас скажет. Лучше бы не приходил, она и так с ним сегодня попрощалась.
Он осунулся и действительно выглядел болезненным, но держался с прежним достоинством. Глаза покраснели, словно от не пролитых слез, под ними залегли темные круги. Первое, что он сказал, когда она остановилась, непонимающе и настороженно глядя на него:
— Как ты?
— Плохо… — призналась она, сразу оказавшись в его объятиях. Говорить оба уже не могли, да и незачем. Важное было сказано.
Новая дверь немного заедала, но они не обратили на это внимание, чуть не снеся ее, когда, не прерывая сумасшедших поцелуев, ввалились в пещеру. Частично сорванная одежда, едва утоленный голод, когда они так и не добрались до кана, набросившись друг на друга, так и не закрыв перекошенную дверь.
— Тебе же жестко и больно… на камнях… — шептал, задыхаясь от переполнявших его чувств и страсти Глава, пытаясь перетянуть ее, прильнувшую к нему, на себя.
— Забудь… оставь… не думай о пустом… — стонала она под ним, не отпуская.
Жадно припав к ее губам, он вошел в нее и если он кончил бурно и мощно, то она никак не могла успокоиться, ее разрядка была изматывающее долгой. Наконец она откинулась, в бессилии раскинув руки. Он приподнялся, ложась на камни рядом с ней.
— Пол холодный. Тебе нельзя… — успела пробормотать она, прежде чем отключиться.
Он поднялся, встав перед ней на колени. Ли Мин была почти без сознания. Натянув штаны, он снял с себя нижнюю короткую кофту и скомкав, прижал меж ее бедер. После, подхватив на руки, перенес на кан и, устроившись рядом, накрыл их меховой полостью. Все, то время, что она спала, он смотрел на нее, время от времени касаясь губами ее губ и лба. Он так истосковался. Проверив, что его кофта все еще меж ее бедер и как следует прижав ее, он взглянул на нее, встретившись с ее сонным взглядом.
Нужно было поговорить, но ему захотелось снова коснуться губами ее губ мягким и податливым. И снова под медвежьей полостью бешено задвигались их тела. Шкура была сброшена, когда он наседал на нее сзади, а она едва удерживалась, упираясь локтями в скомканные простыни, сдерживая мужской таран. Но она не сдалась, когда он насел на нее глухо вскрикнув сквозь стиснутые зубы. Неуправляемые судорожные толчки повалили ее распластав на ложе. Она застонала и вдруг, поднявшись на руках, выгнулась. Не желая освобождаться от нее, мужчина охватил ее, стиснув груди, прижимаясь животом и пахом к ее спине и ягодицам, сдерживая ее конвульсии. Оба рухнули на развороченное ложе. У Главы еще хватило сил на то, чтобы укрыть на их влажные тела. Оба сразу провалились в сон.
На этот раз, когда проснулся он, то встретился с ее взглядом. Оба заулыбались.
— Почему ты здесь, а не с гостями и невестой? — хрипловатым со сна голосом спросила она, положив ладонь под щеку.
— Сил больше не было, так хотелось к тебе, — Глава лег на бок так, чтобы его глаза были вровень с ее глазами. — Как только Первый Хранитель упомянул о тебе, я не выдержал… Зная, что ты рядом, что ты пришла… Я все время думаю над нашим последним разговором, когда ты сказала, что мы не можем продолжать наши отношения… ты имела в виду мою болезненность?
— Нет, конечно — покачала она головой. — Я говорила о себе. Принесу попить, — поднялась она, выскользнув из-под меховой полости.
Он смотрел на нее обнаженную, взял, поданную деревянную чашу с водой, напился. После, она прохладной рыбкой скользнула к его разгоряченному телу. Согревая ее и возясь под полостью, пытаясь, как следует укрыть ее, дафу спросил:
— Что значат твои слова? — шаря у нее в ногах и вокруг ее тела.
— Что ты ищешь? — смеясь, спросила она.
— Мою нижнюю кофту.
— Ты уже уходишь? — испугалась она.
— Нет, но хочу, что бы мое семя подольше оставалось в тебе.
— Зачем это? — насторожилась Ли Мин.
— Затем, — сел он перед нею, — чтобы ты зачала.
— Но я не могу, — сглотнув, прошептала девушка, понимая, что вновь все разрушает.
— Не можешь или не хочешь? — остро взглянул он на нее.
— Не могу…
— Если так и дело не в тебе, мы справимся.
— Но я… не имею права.
— Могу я узнать, почему? — нахмурился Глава.
— Для тебя будет лучше этого не знать, — выдавила она, придавленная его взглядом. — Не могу сказать тебе этого.
— Ты… не вольна в том, уйти тебе или остаться? — подумав, спросил он.
Ли Мин кивнула.
— Значит, ты пыталась разорвать наши отношения из-за… этого? Потому что можешь исчезнуть из моей жизни?
Ли Мин виновато потупилась.
— И когда это случиться? — сухо спросил он.
— Следующим летом, — тихо призналась она.
— Значит меньше года… — пробормотал он, что-то прикидывая.
— О чем ты?
— О том, что у меня не получится жить без тебя. Я просто не знаю, не понимаю как это сделать… не смогу, но если появиться ребенок, это многое изменит. Но захочешь ли ты подарить его мне? Захочешь ли оставить со мной? А может, захочешь остаться с нами?
— Ты спятил? Подожди… ты рассчитываешь связать меня им? — подскочила на ложе Ли Мин.
— И это тоже. Я изыскиваю все способы, чтобы удержать тебя подле себя, — как ни в чем ни бывало признался он.
— Слушай, а тебе не нужно возвращаться? — рассердившись, напомнила она, склонившись с кана и шаря по полу в поисках своей одежды. Такого она не ожидала. Ребенок? Ли Мин похолодела.
— Я останусь у тебя на всю ночь, — заявил он.
— И как ты, интересно, объяснишь это покинутым гостям и невесте?
— Уже объяснил. Сказал, что нехорошо себя чувствую, извинился и ушел. И вообще, я перебираюсь к тебе.
Когда ночью, закашлявшись, он выбрался из-под одеяла и вышел из пещеры, чтобы не разбудить Ли Мин, она, у которой сна не было ни в одном глазу, раздумывала как им теперь быть. Хоть мягко подходила тёплая, дождливая осень, Главе нельзя было находиться в пещере с его-то слабым здоровьем.
А утром проснулась одна. Приведя себя в порядок, спустилась к дому лекаря, где приготовила завтрак и обед, прибралась в обоих домах, выслушала их похвальбы и восхищения невестой и пиром. Восхищался больше маг, лекарь, по своей привычке, отмалчивался.
— Жалко, что Главе нездоровилось и он ушел с половины пиршества, — сокрушался маг. — Говорят, все сидел у себя в покоях. Как он сейчас себя чувствует?
— Утомлен, — буркнул лекарь недовольно и Ли Мин поспешила уйти, чтобы ненароком не выдать себя.
Плохо без мобилы, так могла бы, хоть голос его услышать. Вот где он сейчас? Она пошла в Поместье, где неприкаянно бродила, надеясь увидеть дафу хоть одним глазком, хоть издали. С сочувствием посмотрела на Третьего мастера, что маялась на ступенях павильона Торжеств, словно часовой, бдительно оглядываясь вокруг. Ли Мин пошла обратно, остро сочувствуя ей. Трудно, наверное, быть каждый день любезной со своей удачливой соперницей. Ли Мин бы так не смогла, не выдержала. Все же лучше будет, чтобы Глава оставался в Поместье. Конечно, лучше. Иначе, как она объяснит старичкам, что Глава живет в ее пещере, когда не было никакой необходимости, чтобы он там скрывался.
Нехотя брела она в свою пещеру. Настроение хуже некуда, видеть никого кроме Главы не хотелось.
«Нет, — остановилась она посреди тропы. — Надо было остаться и проследить за Третьим мастером, она-то уж Главу из-под земли отыщет. Но толку-то, если сейчас вернуться, придется тогда искать еще и Третьего мастера».
Войдя в открытую дверь пещеры, она остановилась. За столиком сидел Глава и читал какую-то бумагу, ее стол был просто погребен под свитками. Подняв голову, он отложил документ, встал и, подойдя к ней, обнял.
— Вот где ты ходишь? Где была? — прошептал он ей в волосы. — Куда пропала? Я места себе не находил, так хотелось к тебе?
— Я тебя искала, — улыбнулась она, обняв его в ответ.
— Ты хоть поспала немного или сразу кинулась искать меня?
Она покачала головой, уютно устроившись в его объятьях. Было так хорошо!
— Тогда может, ляжем сегодня пораньше? — понизив голос, очень интимно спросил он.
Она кивнула.
— Тогда не бросай свою работу? Не буду тебе мешать, — отстранилась было, Ли Мин от него.
Но дафу снова, притянул ее к себе.
— Ты моя главная работа и мешаешь не ты, а твое отсутствие, когда я не представляю, где ты бродишь.
— Я твоя работа? И значит я основная твоя проблема?
— Разумеется.
— Это почему?
— Потому что ты многое таишь от меня, а я желаю, чтобы вся твоя жизнь принадлежала мне. Твое детство, юность, твои воспоминания, твои мечты.
Они подошли к столику, сев на циновках друг против друга.
— Так ты пустишь меня к себе жить? Пустишь? — ну вот снова «опять». Как будто он уже не обосновался здесь.
— Для тебя здесь нездоровая обстановка, — рассеянно взяла она кисть, но Глава мягко отобрал ее.
— Для меня здорово там, где ты, — с улыбкой отнял он у нее и свиток, который она опять же бездумно взяла.
И вот уже три дня Глава уходил с утра в Поместье, возвращаясь глубоким вечером, а после сидел за документами допоздна, так что засыпая Ли Мин не знала, когда он вообще ложился.
Как-то сильно закашлявшись, он все же разбудил ее.
— Все! — села Ли Мин в постели, протирая глаза и кутаясь в меховое одеяло. — Завтра же перебирайся в Поместье.
— Переберусь, если уйдешь туда со мной.
— Не могу. Мне нужно дождаться Пэн Хэна. Я скажу ему о нас с тобой, хочу, чтобы узнал это от меня, а не от других. К тому же у тебя до сих пор гостит твоя невеста и ее родня. Пойдут сплетни, а чтобы их не было, не нужно, чтобы нас видели вместе.
— Ты хочешь… что бы я отказался видеть тебя до тех пор, пока не вернется Второй мастер? Нет. Об этом не может быть и речи. Перед Небом ты уже моя жена.
— Я ведь не сказала, что мы не будем встречаться. Только теперь я буду ночами пробираться к тебе. Если застукают, то у меня как ученицы лекаря всегда найдется повод, что бы объяснить это твоим самочувствием.
Он смотрел с подозрением.
— И как ты собираешься пробираться ко мне? Опять через ограду? Но меня может не оказаться вовремя, чтобы стать той мягкой соломкой, что смягчит твое падение.
— А у меня есть две пайцзы…
Но подозрение не отпускало его.
— Что-то мне подсказывает, что я не всегда смогу тебя дождаться.
— Нет… ну я же не обещаю приходить каждую ночь.
— Не каждую? Тогда оставь эту идею. Я сам по прежнему буду приходить сюда.
Они немного поспорили, пока он не сказал:
— Хорошо, скажу тебе одну вещь, но пообещай, что кроме тебя об этом не узнает больше никто.
— Это страшная тайна?
— Эта страшная тайна касается безопасности Поместья.
— Если так, я буду молчать. И даже старички ничего не узнают от меня. Но если можно обойтись без этого, лучше не рассказывай.
Какое-то мгновение Глава улыбаясь, смотрел на нее.
— Слушай… — и он рассказал о тайном ходе, что вел прямо из его покоев за пределы Поместья, которым он пользовался, сбегая к ней в пещеру Горного духа, пока верный Хао, дежуря у дверей его покоев, отваживал нежданных гостей.
— Такой ход существует? — удивилась Ли Мин. — Так это же меняет дело!
— Я покажу его тебе. Собирайся, пока ночь мы его пройдем. И еще одно… Давай договоримся об условном знаке. Вдруг ты не появишься тогда, когда станешь мне очень нужна, но увидев этот знак, обязана будешь быть у меня.