Трактир «Горный лотос»
Ли Мин возвращалась с городской ярмарки, куда учитель послал ее присмотреть специи, прикупить продукты и зайти в аптекарскую лавку, забрать готовые лекарства. Городок раскинулся у подножия горы Доуфэн, что означало Борьба Листьев, и отличался от деревни лишь тем, что имел немало ремесленных и мастеровых лавок, которые составили аж три коротких улицы: Гончарную, Плотницкую и Ткацкую, в начале этих улочек висели вывески с иероглифами обозначающие эти ремесла, так что найти аптекарскую лавку в небольшом Сюэфэне было немудрено. Помимо них в городе работали лавка скорняка, обувщика, котельщика, черепичных дел мастера, ювелира и, разумеется, ростовщика. Имел Сюэфэн и свою мрачную судебную управу на рыночной площади, куда сходились все улочки города. В эти три дня площадь перед ней была занята торговыми рядами, выставлявшими товары на любой вкус, от того и многолюдной от такого средневекового изобилия.
Неся за спиной целый короб покупок Ли Мин, прежде чем подниматься по пологой утоптанной дороге на гору Доуфэн к Поместью, зашла в придорожный трактир «Горный лотос», что стоял на развилке двух путей и, несмотря на здешнее захолустье, дела у заведения шли неплохо.
Добродушный хозяин вмиг подхватился, когда в зашедшем пареньке узнал ученицу лекаря. Они поздоровалась и он поспешил провести гостью к спокойному местечку, усадил за столик, спросил о здоровье лекаря Бина и как у того идут дела. В свою очередь ученица лекаря поинтересовалась здоровьем самого хозяина, его жены и дочери, которая страдала желудком и непереносимостью к некоторым продуктам. Трактирщик присев напротив, принялся жаловаться на боли в боку. Ли Мин поняв, что его, любителя поесть и выпить, беспокоит поджелудочная, посоветовала воздержаться от пряного и острого, а так же жареного и месяц посидеть на каше из клейкого риса. Хозяин расстроенно засопел и Ли Мин напомнила ему, что речь идет всего лишь о месяце воздержания. Хозяин сам взялся обслужить ее и принес сверх того, что заказала Ли Мин: булочки на пару, завернутые в рисовую бумагу, велев передать их лекарю Бину с его нижайшем поклоном. Ли Мин поблагодарила, с улыбкой предвидя, что все булочки, в конце концов, достанутся магу.
Она уже доедала суп из красной фасоли, когда в трактир вошла группа путников, державшихся неуверенно и незаметно. Старший группы попросил поспешившего к ним трактирщика, посадить их всех за один стол и подать общее дешевое блюдо. Судя по их утомленному, даже изможденному виду и пропыленной одежде, эти люди шли издалека. Хозяин захлопотал вокруг них, усадил за освободившийся стол и метнулся на кухню, чтобы распорядиться о заказе.
Предупредительный расторопный служка поставил для них кувшин с водой и чаши для питья, чтобы путники могли утолить жажду с дороги. Ли Мин сразу обратила внимание на молодую женщину на сносях, что была среди них. Бедняжке можно было только посочувствовать, хотя мужчина держащийся рядом с будущей мамочкой, как мог заботился о ней. Усадил на лавку, налил в чашу воды из кувшина и подал ей.
Разнося им похлебку, трактирщик участливо спрашивал откуда они держать путь, который судя по всему, был долгим. Нехотя, но Старший группы все же вежливо отвечал на его расспросы. Из его бессвязных скупых ответов, стало ясно, что они бежали из мест разоренных войной и мародерами. Они хотели осесть под защитой сильного клана, который не позволяет бесчинствовать на своих землях, следит за порядком и соблюдением закона. Увлеченно прислушиваясь к разговору крепыша трактирщика с беженцами, ученица лекаря не сразу отвлеклась на стрелу, что вжикнув над ее головой, засела в столбе дрожа оперением. «Откуда это?» — удивилась она, выронив от неожиданности палочки.
И тут, словно отвечая на ее вопрос, из окон и распахнутой двери посыпался град стрел, убивая, еще не успевших ничего толком сообразить, обедавших за столами людей.
От страха Ли Мин мигом забилась под стол, загородившись лавкой, которую опрокинула мимоходом. Град стрел поредел, когда со второго этажа, где обедала состоятельная публика, начали, по-видимому, отстреливаться из окон. После того как Ли Мин немного отдышалась за своим надежным укрытием, она, услышав, что свист стрел поутих, рискнула высунуться из-за баррикады и перепуганным зверьком настороженно огляделась. Все столы, лавки, пол и стены были щедро усажаны стрелами. Среди погибших утыканных ими словно подушечки для иголок, стонали раненные и таких пострадавших оказалось немало.
Осторожно выбравшись из-за лавки, чутко прислушиваясь, не раздастся ли вновь противное вжиканье стрел, Ли Мин преодолевая тошнотворную панику и пробираясь через частокол стрел, занялась сперва теми раненными, что были к ней ближе всего, а после уже перестав думать об опасности, спокойно принялась за привычное для нее дело. Перевязочным материалом шла часть одежды самих пострадавших, да пузырек с лечебной мазью, который она постоянно держала при себе. Ли Мин тихо просила легкораненых укрыть за столиками и лавками тех кто не был способен двигаться из-за тяжелых ран или был без сознания, вдруг это затишье лишь временная передышка и их снова примутся расстреливать. И как в воду глядела.
Снова полетели стрелы, хотя и не так часто, что нервировало не меньше. Неприятно слышать вжикавшую вокруг смерть и ждать что вот-вот твое тело пробьет холодный наконечник безжалостной стрелы. Но еще не все раненные были укрыты, потому девушка, отбросив свои страхи, поползла к женщине у которой в ноге и в спине засели по стреле. Женщина, что называется в теле и в летах, охала, стонала и ворочалась, но сдвинуться не могла, потому Ли Мин быстренько на коленях двигалась к ней. Мимо вжикнули одна за другой две стрелы и ученица лекаря шустро юркнула под ближайшую лавку, где нос к носу столкнулась с щуплым мужичком, который до этого в Горном лотосе не столько ел, сколько пил вино, сидя за столом в полном одиночестве. Был он до невозможности костлявым с выпирающими вперед зубами, одет как мастеровой и Ли Мин сразу же определила его в неудачники. Сейчас перед ним лежала охапка стрел, которую он толкал вперед, пробираясь ползком к лестнице на второй этаж.
— Собираешь? — спросила запыхавшаяся девушка.
— Ага, — кивнул он и оба быстро прижались друг к дружке, когда над ними просвистела стрела. — Господа, что трапезничали наверху, отстреливаются от напавших… велели стрелы подносить, — торопливо сообщил он.
— А, что случилось-то? — спросила Ли Мин то, что тревожило сейчас каждого выжившего в Горном лотосе.
— Кто бы знал, — мрачно буркнул мужчина. Несмотря на количество выпитого вина, выглядел он трезвее трезвого. — Только вот из выкриков и ругани господ наверху, понятно, что на кого-то из них устроено покушение.
— Чудненько, устраивают на одного, а расстреливают всех, сволочи, — фыркнула Ли Мин, скрывая за бравадой тошнотворный страх. — Ладно, удачи тебе со сбором «урожая», — пожелала она ему.
— Тьфу на этот «урожай», — в сердцах плюнул храбрец, чуть не попав на отползавшую от него Ли Мин. — Эй, паренек, послушай, — окликнул он ее.
И когда Ли Мин замерла и, прижавшись щекой к полу, оглянулась на него, негромко посоветовал:
— Ты, когда переползаешь с места на место, пониже держи свой зад, а то по нему видно где ты находишься.
— Ага… благодарю, добрый человек, — прошептала девушка, едва ворочая языком от заморозившего ее ужаса, когда прямо перед ее носом в пол вонзилась стрела опасно дрожа оперением.
— Давай осторожнее… — напоследок посоветовал храбрец и оба расползлись в разные стороны.
Едва она оттащила громоздкую тетушку, — что помогала ей, отталкиваясь здоровой ногой, — под лестницу, как со второго этажа с топотом сбежали по ступеням несколько человек с криками: «Где стрелы⁈» и есть ли среди выживших лучники. Уже знакомый мужичок-не красавец бегом понес наверх охапку стрел, за ним с такими же охапками двинулись еще двое, спрашивая на ходу дадут ли им луки, потому что стрелами их в избытке снабдили напавшие. Перевязав женщину на чьи повязки ушел подол ее же юбки, Ли Мин принялась перевязывать круглый живот стонущему трактирщику из которого одним махом, ловко извлекла стрелу отшвырнув ее подальше. Может, подберут.
Двое мужчин ушедшие на верх со стрелами, спустились с луками. Сверху им громко велели держать двери и окна, стреляя по тем, кто попытается в них сунуться.
Ли Мин забилась под лестницу вместе с ранеными и видела, как убили лучника, что прикрывал дверь изрешеченную стрелами. Тот, кто стоял у окна, продержался дольше своего товарища. У этих двоих просто не было шансов выжить, но, зная об этом, храбрецы продолжали обороняться до последнего.
— Господин Цуй, а, господин Цуй… — затормошила Ли Мин трактирщика и когда тот со стоном разлепил глаза, страдальчески взглянув на нее, спросила:
— Отсюда можно выбраться?
— Через кухню… — хрипло выдохнул он и потерял сознание от боли.
— Может, попытаемся? — спросила она испугано жавшихся под лестницей товарищей по несчастью.
— Мы умрем… нас всех перестреляют, — с тихой истерикой выкрикнул толстый торговец.
— А под лестницей тебя не убьют? — нарочито грубо заметила Ли Мин, давя панику остальных на корню.
Трое мужчин, кроме толстого торговца и четыре женщины, что умудрились потесниться под лестницей, молча закивали ей.
— Кто может, поддержите раненных, — попросила Ли Мин.
— Давайте, пока затишье, — скомандовал один из мужчин. — Начнут вновь стрелять, не выберемся.
Тогда двое мужчин подхватив с двух сторон полную тетушку, двинулись в сторону кухни. Грузного трактирщика поддерживали женщины и мужчина. Ли Мин взяла на руки девочку из чьей спины до этого выдернула две стрелы и, конечно, следуя ее везению, от всех треволнений, начались схватки у молоденькой женщины на сносях, что пряталась где-то в стороне. Ее высокий вопль родовых схваток не заглушили даже яростные крики ворвавшихся в трактир и сбегавших им навстречу со второго этажа защищавшихся. Ли Мин передала девочку все собиравшемуся с духом торговцу, и когда тот ошалело уставился на нее темными на выкате глазами, она, пользуясь тем, что руки у него теперь заняты, придала ему ускорение добрым пинком, вложив в него всю свою силу и отчаяние, так что торговца вынесло чуть ли не на середину зала. А там, страх придал ему не меньшую скорость и проворства, если не большую, когда он увидел себя в гуще дерущихся. Но надо отдать ему должное, ребенка вверенного в его руки, он не выпустил и держал крепко. Но Ли Мин все же решила закрепить успех, крикнув ему вдогонку:
— Посмеешь бросить ее, найду и оскоплю!
Но толстяк уже благополучно скрылся в кухонном проеме. Зато двое дерущихся вдруг обернулись к Ли Мин и она юркнув под лестницу, уже оттуда по стенке, да под столами, пробралась в угол, к роженице. Возле бедняжки оставались женщина, должно быть ее матушка или близкая родственница, державшая ее за руку и, потерявший голову, от страха за молодую жену, муж. Хуже нет, когда при родах присутствует бестолково мечущийся, не знающий, что делать и куда себя деть, мужчина. Поэтому Ли Мин поспешила занять его делом.
— Огороди место родов и смотри, чтобы к нам никто не совался.
Миг и угол, где лежала рожавшая, был отгорожен сооружением из опрокинутого стола и лавки. Баррикада хлипкая и ненадежная, но яростный бой ведь когда-нибудь закончиться? Должен же кто-то победить?
За спиной Ли Мин послышался шум ожесточенной драки и она обернулась. Муж роженицы яростно защищал вверенный ему «бастион», никого не подпуская к углу где рожала его жена. А роды проходили сложно. Ребенок шел плечиком. Ли Мин спокойно и собрано, будто за спиной не бушевал смертельный бой, успокаивала измученную неимоверной болью и страхом роженицу, прося ее, когда нужно тужиться, помогая появлению ребенка на свет, а когда размеренно дышать, замедляя схватку.
— Смотри на меня, — говорила ей Ли Мин, ловя ее блуждающий взгляд. — Сейчас для тебя важнее всего слушать мои слова. Хочешь, что бы ты и твой ребенок выжили? Отлично! — обрадовалась Ли Мин, когда та чуть кивнула. — Для тебя важно родить, а не то, что происходит за моей спиной. Это нас с тобой не касается.
Роженица слушала ее, часто дыша, потому что эта странная молодая повитуха уверенно сказала, что такое дыхание облегчает родовую боль.
— А теперь задержи дыхание, я попробую направить ребенка, тогда он родиться быстрее, — деловито попросила Ли Мин. — Так что помоги мне, хорошо?
Молодая женщина снова кивнула и послушно задержала дыхание, давая Ли Мин возможность выправить ребенка в ее влагалище. Над ними вжикнула стрела.
— Ничего, ничего… — пробормотала Ли Мин у которой душа ушла в пятки. — Ты настоящий боец. Полейте мне на руки, — попросила она притихшую рядом женщину, но та не торопилась с этим, хотя возле нее стоял чудом уцелевший в месиве боя кувшин с водой.
Ли Мин бросила на нее сердитый нетерпеливый взгляд. Зачем усложнять своей нерешительностью положение той, у кого оно и без того нелегкое? Но тут же прикусив губу, склонилась к разведенным коленям роженицы. Женщину пригвоздило стрелой к стене, теперь было важно, чтобы этого не увидела рожавшая, и Ли Мин прикрикнула:
— Смотри на меня!
Прекратив выть, та послушно кивнула, сдерживаясь от боли. К ее потному лбу прилипли разметавшиеся пряди волос. Только длилось ее самообладание не долго, и Ли Мин под ее душераздирающий вой аккуратно выправила, наконец, ребенка, вновь потребовав тужиться, хотя у бедняжки уже не осталось на это сил. И вот показалась темная головка младенца.
— Ты просто умница! — подбодрила ее, обрадовавшаяся Ли Мин. — Осталось совсем чуть-чуть.
Над их головами градом просыпался частый перезвон клинков.
— А теперь со всей силы! — скомандовала Ли Мин увлеченно.
И вот, наконец, появилось второе плечико и тельце ребенка. Изможденная болью роженица поднатужилась из последних, взвыв сквозь стиснутые зубы.
— Вот и все… — пробормотала измотанная не меньше ее Ли Мин, и перерезала пуповину ножом, что был при ней. Стоя на коленях перед молодой мамочкой, она осторожно гладила грудку ребенка, только что появившегося на свет. Он должен был закричать. Почему не кричит, волновалась Ли Мин. Вот он, слабо пискнув, запищал, протестующе подергивая крохотными ручками и ножками и Ли Мин засмеялась. Одной рукой стянув с себя безрукавку, бережно укутала в нее младенца, прижимая его к себе.
— Мальчик, — объявила она торжественно, бессильно плакавшей от всего пережитого измученной мамочке.
— Сын, — прошептала, та счастливо.
И тут Ли Мин толкнули в плечо.
— Полегче! — крикнула она, оглянувшись, испугано прижав ребенка к себе.
— Ой больно! Почему снова так больно⁈ — выгнулась в очередном приступе схватки молодая женщина.
— Все нормально, пошел послед.
Нужно было принять его, но Ли Мин не решилась выпустить кряхтевшего новорожденного из рук.
К счастью подоспел новоиспеченный папаша, слава всем богам, живой и даже не ранен, и Ли Мин деловито передала ребенка в его трясущиеся от волнения руки.
— Не урони и не сжимай так сильно, просто согрей его пока… — велела Ли Мин чувствуя странную слабость.
Мужчина с удивлением глянув на козявку шевелящуюся на его руках, склонился к Ли Мин, шепнув:
— Сестренка, у тебя стрела в плече.
— И чё? — огрызнулась та. Не до этого…
Важно было принять послед. Плечо, конечно, адски болело и дергало и одежду пропитало горячей липкой кровью, но это не важно, нужно было закончить с роженицей. Муж молодец, сел рядом с исстрадавшейся женой, аккуратно пододвинув погибшую женщину, загородил ее собой и, прислонясь к стене, гладил жену по голове, положив сына ей на грудь. Послед благополучно вышел и пока молодые родители ворковали над своим малышом, Ли Мин укрыла мамочку плащом.
Сзади поднимали, ставили столы, убирали с пути лавки. Ли Мин поднялась пошатываясь, чувствуя головокружение и слабость. Пофиг!
Она приняла сложные роды в экстремальных условиях и приняла их удачно. Ли Мин довольно улыбалась пока какой-то гад, подошедший сзади, резко не выдернул из ее плеча стрелу…
Очнулась она в доме мага.
— Пришла в себя? — мрачно проговорил у ее постели лекарь Бин.
Дал ей выпить настой, осмотрел подживавшую рану, сменил повязку. И все это с мрачным, осуждающим молчанием.
— Что вы мне сейчас дали? — поинтересовалась Ли Мин, отдавая пустую чашу из-под отвара, стараясь разговорить учителя.
— Кровоостанавливающий и укрепляющий настой с женьшенем, — буркнул лекарь.
— Учитель я… — начала было объясняться Ли Мин, но лекарь хмуро перебил:
— После поговорим, — встал и вышел.
Маг, столкнувшийся с ним в дверях, поглядел ему вслед, покачал головой и поспешив к Ли Мин, сказал:
— Мы за тебя ужасно перепугались, девочка, когда тебя принесли люди Первого мастера всю в крови, бесчувственную. Говорят, ты под стрелами роды принимала и одна угодила в тебя.
— А что с раной?
— Лю Бин заявил, что ничего серьезного, только крови ты много потеряла и ослабла порядком.
Провалявшись еще день под придирчивым присмотром мага, Ли Мин на следующее утро была уже на ногах и получила заслуженную взбучку от недовольного учителя. Лекарь носился за ней по двору с палкой, а маг обоим мешался, путаясь под ногами то у одного, то у другого, пытаясь их помирить.
— За что вы меня лупите? — возмущалась Ли Мин, держась от взбешенного лекаря подальше, что бы сразу же дать стрекача, если он дернется в ее сторону со своей палкой.
— Кто тебя просил лезть в опасный бой⁈ В вашем времени не ведомо, что когда летят стрелы, нужно прятаться! Пря-та-ться!
— Я не лезла ни в какой опасный бой… Я не хотела…
— Не хотела, тогда почему в тебя попала стерла⁈ — кричал Бин, потрясая палкой издалека, как воин перед атакой и Ли Мин тут же напряглась, готовая стартовать с места в свою пещеру. — И не топчите мне грядки!
Тут-то Ли Мин и Фэй Я обнаружили, что разгоревшийся скандал из дома выкатился во двор, а после, в пылу погони за провинившейся, очутился на аптекарском огороде, где произрастали драгоценные лечебные травы лекаря Бина. Только скандала это не уняло.
— Прошу тебя, успокойся, — волнуясь, забегал то справа то слева от гневно переводящего дух лекаря маг, топча укроп. — А то у тебя случиться удар.
— Я принимала роды! Мне некогда было уклоняться и уворачиваться от стрел! Я, что должна была ее бросить на произвол судьбы⁈ — храбро возмущалась с безопасного расстояния провинившаяся.
— А ты не могла быть поосторожней⁈ — топнул лекарь по грядке с какой-то особой редкой травой, выведенный из себя бестолковостью своей ученицы.
— Как⁈ — дерзко поинтересовалась та.
— Успокойтесь же оба! — настаивал маг. — Ли Мин, мы просто очень испугались. Небо вверило тебя нам и мы обязаны уберечь тебя до назначенного срока… Поэтому, не поступай так с нами.
— Не буду, — клятвенно пообещала тогда Ли Мин.