— Мэгги, дорогая, ты очень добрая, но немного наивная.
И он прижал свой рот к ее губам и на этот раз не отнял его.
Мэгги держалась напряженно, когда он медленно углубил поцелуй. А затем, к его неслыханному удовольствию, она откликнулась. Джош ощутил, как все его тело незамедлительно отозвалось на обещание ее волнующей нежности. Кровь запела, дрожь желания пробрала до глубины души.
Затем она пошевелилась снова, пробуя обвить руками его за пояс. Она беспокоилась о его ребрах. Джош осторожно нажал, и ее губы раскрылись.
В напряжении страсти, которую он мог только сдерживать, мужчина осознал, что уже борется за свой самоконтроль. Мэгги действовала на него слишком возбуждающе. Он вдруг ощутил ненасытный голод. Но слишком рано тащить ее в постель. Если бы он попытался, то без сомнения напугал бы ее. Нужно действовать постепенно, внушал он себе. Но он больше не был уверен, что сможет ждать. С ним ничего подобного не случалось. По крайней мере, долгие годы, насколько он мог припомнить.
— Джош?
— Мэгги, дорогая. Только позволь мне коснуться тебя. Любимая, пожалуйста.
Он устроил ее бережно на подушках старинного викторианского дивана и неуклюже устроился сверху. Она была нежной и округлой, ее мягкие формы полностью подходили его твердому, грубому, как неотесанная древесина, телу. Внутри засело немыслимое желание оберегать ее, позволить ей отвечать ему по своему желанию и в своем собственном ритме.
Джош застонал; хриплый звук, в котором ощущалась потребность, опутанная цепями силы воли, исходил откуда-то из самой глубины его души. Он прошелся губами по щеке Мэгги и опустился к шее. Затем поднял голову, посмотрел на нее сверху и увидел изумление и неуверенность в ее прекрасных глазах. А затем рассмотрел в глубине ее нежную страсть, что пробивала себе дорогу к жизни.
Джош потянулся к лампе и выключил ее. Тени окутали их.
— Джош. Джош.
Его имя на губах Мэгги пронеслось лишь тихим шелестом в темноте. И вызвало трепет желания, вспышкой пронесшегося сквозь него.
— Я здесь, любимая.
Он провел пальцем по внутренней стороне ее V-образного выреза платья, прочертив линию к самой нижней точке как раз над грудью. Затем он медленно повел палец обратно к горлу, туда, где в нежной впадинке бился ее пульс.
— Ты очень странный человек, — сказала серьезно Мэгги.
Он заколебался при этом.
— Почему ты так говоришь?
— Не знаю. В тебе точно кроется что-то необычное, отличительное.
— Отличное от чего? — настаивал Джош.
— Отличающееся от других мужчин, которых я когда-либо встречала.
Джош немного расслабился. В полумраке мелькнула его улыбка.
— Ладно, полагаю, я это переживу. Не самый вдохновляющий комплимент, который получает мужчина при подобных обстоятельствах, но, положим, я смогу по-своему его проинтерпретировать.
Она вопросительно коснулась его щеки кончиками пальцев. Ее все еще подернутые поволокой глаза были очень серьезны.
— А что может служить более вдохновляющим замечанием?
Он стал медленно расстегивать большие черные пуговицы спереди на платье.
— Ты могла бы сказать, что я невероятно сексуален.
— Так и есть, — просто подтвердила она с трогательной честностью. — Но я полагаю, ты уже осведомлен об этом.
Слова пронзили его как молния. Рука застыла на очередной пуговице, когда он остановился и глянул сверху на нее.
— Мэгги.
— Хмм?
Она теребила пуговицы на блузке.
— Мэгги, любимая, ты в самом деле так думаешь? Полагаешь, что я привлекательный?
— Да. Самый сексуальный мужчина, которого я встречала.
— Ох, Мэгги.
Он задохнулся в приступе ликующего смеха и крепко обнял ее.
— Я прощаю тебе все отвратительные щелчки, которыми ты награждала меня последние несколько дней. Я даже забуду, что ты называла меня «тридцать три несчастья».
Она расслабилась в его объятиях и издала тихий смешок, уткнувшись носом в его грудь.
— Тебе нравится, когда тебя называют сексуально привлекательным?
— Здорово слышать это от тебя. Мне это очень, очень понравилось.
И Джош снова занялся расстегиванием пуговиц на ее платье.
— Главным образом, потому что я думаю, как ты невероятно, поразительно, удивительно сексуально привлекательна.
Она снова засмеялась. В неожиданном порыве она ухватилась за него.
— Джош, должно быть больше.
Он втянул воздух, когда его ребра выразили протест в ответ на ее пылкое объятие.
— Будет тебе больше, любимая.
Джош облегченно вздохнул, когда она отпустила его.
— Много больше. Дай мне только шанс показать тебе.
Платье он, наконец, расстегнул и теперь любовался результатами своих трудов. Нить ожерелья струилась по верхним изгибам ее груди. Он скользнул рукой внутрь и нашел теплую вершину, венчающую красивую чашу в тонком кружеве. Когда он, едва касаясь, провел большим пальцем поверх этой нежно очерченной идеальной формы, то ощутил, как бархатный сосок ожил и затвердел. Он почувствовал, как девушка затаила дыхание.
— Расслабься, Мэгги. Доверься мне.