-- Ты ранен?
-- По-моему, этот гад выбил мне глаз...
Шарапов отвел его руки от лица, внимательно по: смотрел. И вдруг засмеялся:
-- Ничего! Понимаешь, ничего нет! Это тебя пулей контузило немного.
Тихонов болезненно усмехнулся:
-- Мне только окриветь не хватало...
Врач делал укол старухе. Суетились оперативники, понятые подписывали протокол обыска. Тихонов, закрыв ладонью глаз, перелистывал четыре сберегательные книжки на имя Порфирия Викентьевича Коржаева...
-- Посмотри, что я нашел, -- протянул ему Шарапов тяжелый, обернутый изоляционной лентой кастет. -- В пальто его, в шкафу лежал.
Тихонов подкинул кастет на руке.
-- Ничего штучка. Ею он, наверное, Коржаева и упокоил.
Савельев сказал:
-- Столько нервов на такую сволоту потратили. Застрелить его надо было.
Тихонов хлопнул оперативника по плечу:
-- Нельзя. Мы не закон! Закон с него за все спросит...
Крот, в наручниках, лежал на животе как мертвый. Тихонов наклонился к нему, потряс за пиджак:
-- Вставай, Костюк. Належишься еще... Дождь стал стихать. Шарапов сказал:
-- Ну что, сынок, похоже, гроза кончилась...
-- У нас -- да.
Было три часа ночи...
Три часа ночи
...Балашов просыпается не сразу. Он открывает глаза. И сразу же раздается оглушительный треск. Небо за окном озаряется голубым светом. Из открытого окна в комнату хлещет дождь. Джага сонно сопит в кресле напротив.
"А гроза сейчас кстати. На двести километров вокруг ни души, наверное".
Толкнул ногой Джагу:
-- Вставай, тетеря!
-- А-а?
-- В ухо на! Вставай, пошли...
На веранде Балашов накинул плащ на голову, раздраженно спросил:
-- Ну, чего ты крутишься? Идем!
-- Накрыться бы чем, ишь как поливает, -- неуверенно сказал Джага.
-- Боишься свой смокинг замочить? Ни черта тебе не будет! -- и шагнул наружу, в дождь...
...Момента, когда отворилась дверь балашовской дачи, Валя не заметила. Только когда хлопнула крышка багажника тускло блестевшей в струях дождя "Волги", она увидела две серые тени с канистрами в руках. Громыхнул еще раскат, и тотчас же, как будто ставя на нем точку, с легким звоном захлопнулся багажник. Двое растворились в дверях дачи. Снова вспыхнула молния, и снова грохот...
Половина четвертого
-- До самой границы Цинклера все равно брать не будем,-- сказал Кольцов. -- Толмачев уже сообщил в Брест. Там нас будут ждать.
-- Надо только не спугнуть его по дороге, а то он живо груз сбросит.
Шадрин открыл пачку сигарет -- пусто. Он достал из ящика новую, распечатал.
-- Это какая уже за сегодня? -- спросил Кольцов.
-- Ишь ты, за сегодня! Наше сегодня началось вчера. А кончится когда -еще неизвестно.
-- Самый длинный день в году, -- усмехнулся Кольцов. -- Мы Цинклера трогать не будем, пока не заполнит таможенную декларацию. Тут ему уже игры назад нет. Взят с поличным.
-- За ребят наших волнуюсь -- там, с Кротом... И сразу же зазвонил телефон:
-- Товарищ Шадрин? Докладывает дежурный сто тридцать восьмого отделения Трифонов. Ваши товарищи уже взяли Костюка и выехали на Петровку, минут через пятнадцать будут.
-- Пострадавших нет?
-- Нет. Промокли только сильно и синяков, конечно, парочку схватили...
-- Спасибо большое! -- Шадрин радостно засмеялся. -- Ульянов, зови Приходько скорее, он по коридору ходит, нервничает.
И снова звонок. В наступившей тишине был слышен голос оперативного дежурного, бившийся в мембране телефона:
-- Товарищ Шадрин! Сообщение от Звезды: десять минут назад ваши клиенты в темноте, под дождем, вынесли из сарая и погрузили в машину четыре канистры с бензином, после чего вернулись домой. В помещении темно. Ваши распоряжения?
-- Продолжать работу. В район наблюдения выходит спецмашина. Все.
-- Интересно, что это Балашов так бензином загрузился? -- сказал Шадрин Кольцову. -- Неужели в дальний путь собрался? Как-то маловероятно, ведь он же должен быть на работе. Тогда зачем ему столько бензина?
-- Непонятно пока. Ладно, на месте разберемся, Борис, со мной поедет Толмачев. Я хочу сам присмотреть за Балашовым. А ты минут через пятнадцать посылай ребят перехватить Цинклера...
Провожая вторую группу, Шадрин напомнил Приходько: