17028.fb2 Каменная баба - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 20

Каменная баба - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 20

Это было для них откровением.

-Да ну?!- удивилась свояченица, менее воздержанная на язык и не столь скованная приличиями.- И доктором стали?

-А почему нет?

-Учиться надо!- засмеялась та.- А где здесь учиться? Это в городе легко - ничто не отвлекает, а тут?..

Засмеялась и ее сестра, зная, какие развлечения она имеет в виду, но тайн своих они раскрывать перед ней не стали. Обе после ее саморазоблачения начали держаться по отношению к ней проще и, одновременно, безразличнее: отнесли ее к уже известному им и не слишком интересному для них типу...

-Я думала, вы городская,- сказала только Аграфена.

-Почему?

-У вас кожа белая. А у нас розовая, поросячья... Ну что, подруга?- уже запросто обратилась она к Ирине Сергеевне.- Пойдешь? Хорошо от давления помогает. Когда кровь горит!..- и выскочила нагишом, вслед за сестрой, в декабрьский кусачий холод, где обе, как снежные русалки, визжа, охая и покрикивая, умяли красными боками большой сугроб, примкнувший к бане с тыла. Ирина Сергеевна поколебалась, но не последовала их примеру: не использовала последнюю возможность наладить с ними дипломатические отношения...

В их деревне так не мылись. Там тоже не стеснялись наготы, но парились степенно и сдержанно, разговаривая негромко и понемногу... Тоска по родине вдруг сжала ей сердце и потекла из него тонкой болезненной струйкой: как живой сок из надрезанной березы...

16

После бани она решила прогуляться по Александровке. Хозяйки ее не удерживали.

-Сходите,- любезно согласилась Аграфена.- Прохладитесь. Вы же с нами в снегу не купались... А потом чаю попьем, с шанежками. Там еще всякого начать и кончить осталось...

Было студено и с каждым часом морозило все сильнее. Она вышла из ворот. Избы двумя черными рядами выстроились вдоль уличного пробела. Сзади послышался стук и перезвон посуды: хозяйки присоединились к кухонным помощницам, и мытье пошло вдвое быстрее прежнего. Во дворе стоял теперь только газик хозяина. Дом, который днем высился и красовался у всех на виду, теперь скрадывался в сумерках - сама яичная желтизна его темнела и постепенно сливалась с черной синевой неба. Настроение ее пошло на поправку: баня ведь, как писали старые авторы, не только здоровит тело и прочищает кожные поры, но и сообщает духу крепость и успокоение. Она вознамерилась пройтись по Александровке, чтоб познакомиться с ней поближе, и только двинулась в сторону противоположную той, откуда приехала, как от забора напротив отделилась старая женщина, закутанная в шаль до колен и похожая на великовозрастную сироту. До этого она стояла неподвижно, не обращая внимания ни на брызжущий светом и гремящий посудой дом, ни на саму Ирину Сергеевну: та решила, что она ждет здесь кого-то. Так оно и вышло, но оказалось, что она имела к этому самое непосредственное отношение. Женщина пошла к ней и обратилась шепотом, странно звучащим среди пустынной улицы; лицо ее было со всех сторон закутано шалью, оставлявшей посреди узкий морщинистый треугольник.

-Вы детская докторша будете?

-Да. А что так неслышно говорите?

-Внук заболел,- не отвечая на лишние вопросы, сказала та.- Не подойдете?..- и глянула просительно и настоятельно разом.- Дочка хотела очень... Может, найдете время? Мы благодарны будем, не сомневайтесь..

Теперь Ирина Сергеевна пропустила мимо ушей ненужные заверения в благодарности.

-Где дом ваш?

Та неожиданно сробела:

-Прямо сейчас?.. Потом, может?

-Почему?

-Вы ж в гостях?

Ирина Сергеевна начала испытывать нетерпение: была сыта по горло своею гостьбою.

-Не очень болен?

-Хуже не бывает.

-А чего ждать тогда?..

Бабка помялась, признала ее правоту, уступила и ей, и зову собственного сердца, повела к себе, соблюдая при этом непонятные для Ирины Сергеевны меры предосторожности: шла впереди, в нескольких шагах от нее, не оборачивалась и как бы указывала дорогу закутанным в шерстяную шаль туловищем...

Изба, куда она ее привела, была нищая, как многие другие здесь: Ирина Сергеевна уже к этому привыкла - но опрятная и чистая. Их встретил старик, молча вышедший из полутьмы жилища и столь же безгласно потом в ней растворившийся. Молодая мать, с виду потерянная, беспомощная и тоже словно немая, провела их к ребенку. Тот лежал в глубине избы, в духоте и сумраке, считавшихся здесь полезными для здоровья: из завешанной тряпками кроватки слышалось частое и прерывистое дыхание.

-Живем так,- извинилась бабка, представляя таким образом и избу, и ее обитателей; она успела смотать с себя платок, и лицо ее из треугольного стало обычным, овальным.- У нее муж сидит,- сообщила она, во избежание прочих объяснений.- Год дали за хулиганство. Перебиваемся, как можем. Ему еще посылки надо посылать. Не кормят их там, что ли?

-Сын ваш?

-Зять, милая, зять - какая разница? Все - одна семья, другой не будет. Вылечи его, а то эта руки на себя наложит...

Молодая, занятая в эту минуту распеленыванием ребенка, заметно дрогнула.

-Дайте!- потребовала Ирина Сергеевна: в ней вдруг начало закипать глухое раздражение, обычно ей не свойственное,- видно, она напрасно пила за обедом водку.- Разверните его!..

У нее не было с собой трубки, она слушала ухом, но и без нее было ясно, что у ребенка тяжелая пневмония.

-Надо в больницу везти,- не допускающим возражений голосом (хотя никто с ней не спорил) сказала она, и бабка, которая принимала решения в этой семье, вначале усомнилась в правильности выбора, но, заглянув в ее каменное лицо, пошла на попятную:

-Надо так надо.

-Надо бы сбегать к Софрону вашему, машину сюда пригнать, но, боюсь, быстрей будет на руках отнести - здесь рядом. Оттуда уже поедем... Оденьте его...

Мать стала покорно облачать ребенка в теплое, бабка - кутаться в шаль, а Ирина Сергеевна воспользовалась мгновением, чтоб еще раз оглядеться. Странная мысль пришла ей тут в голову: отчего ей так трудно давался тот дом, блестящий и преуспевающий, и так легко было в этом, затерянном среди других и терпящем бедствие... Но в следующую же минуту она, занятая делом, забыла праздные сомнения, и вопрос этот (роковой для российской интеллигенции, которую, как известно, сердце тянет в одну сторону, а ноги несут в другую) так и остался не отвеченным, повис в спертом, душном воздухе...

Они подошли вчетвером: с бабкой, матерью и ребенком - к дому Софрона, вызвали Ивана Александровича. Тот успел домыться, после этого снова выпить и, распаренный, с красным лицом, в приподнятом, с дурашинкой, настроении, предстал перед ней на нетвердых ногах, в распахнутом тулупе, с болтающимися в разные стороны наушниками меховой шапки.

-Куда ты делась? Тебя здесь все хватились...

Это была заведомая ложь, и она посмотрела на него иными, новыми глазами.

-Надо в больницу везти,- и показала на мать, державшую ребенка: ее он не заметил, сосредоточившись на одной Ирине Сергеевне.- Пневмония тяжелая.

-А завтра нельзя? Выпил сильно,- повинился и раскаялся он, ведя себя как напроказивший школьник, и она в эту минуту представила себе его отношения с женою.

-Я б подождала - он не может.

Он, по-прежнему не глядя в сторону больного: не то верил ей на слово, не то не интересовался им,- склонился, однако, перед ее логикой:

-Сегодня так сегодня... В Анютино поедем. До Петровского не доберусь, а там врачебный пункт есть с койками...- и встретив непонимание с ее стороны, добавил:- Не слыхала про него? Его мало кто знает... Используют не по назначению...

Но сначала он сходил в сени и вынес оттуда две картонные коробки.

-Тут тебе прислали всякого. Сало, пироги...- и полез в багажник укладывать поклажу.Это переполнило чашу ее терпения.

-Которая из них моя?- спросила она.

-Какая разница?