-Не зовите меня Кирюшей, Ирина Сергевна. Меня Кириллом звать.
-И по отчеству?
-Можно и по отчеству, но это уже необязательно...
Отец выписал его из этой идиллии на пятый день после снятия швов - и то под нажимом Ивана Александровича, которому Ирина Сергеевна нажаловалась, что ее выжили из ординаторской и комната насквозь прокурена. Игорь Иванович явился в больницу с букетом роз, пламенеющих, как у Блока, красными факелами на белом снегу.
-Откуда это?!
-Из области. Прямо с самолета... Вы же денег не берете.
-Вы меня еще в роман с этим вставьте... Какие розы! Сроду таких не дарили!..- Она была растрогана: инженер оказался с подходом и с понятием.
-Надо марку держать. Хоть и живем в этом Петровском. Так ведь, Ирина Сергевна?
-Стараемся. Не знаю, что из этого получается.
-Все получится! У вас для этого есть все основания...
Он излучал неловкое и неумелое довольство жизнью, и это было тем более странно, что она привыкла видеть его лицо перекошенным совсем иными и прямо противоположными чувствами: радостная улыбка его словно не знала, как пробиться на поверхность, и вырывалась наружу самым необычным и даже противоестественным образом...
-Довольны, что выписываетесь?
-Это - и еще, что он с ребятами поладил... Много ли человеку надо?.. Спасибо за отдельную палату, Ирина Сергевна. Век этого не забуду!
-Пустяки какие. Говорить не о чем...- а сама подумала: мне б кто дал такую...
25
Двадцать третье февраля, или, как его называют, Мужской день, или День защитников Родины, хоть и занял место в череде наших праздников и нашел свой угол в народной душе, но отмечается без того всеобщего подъема, с каким чествуют, например, Первое мая или Международный день Восьмое марта: это, говоря ученым языком, праздник-факультатив - хочешь, гуляй, не хочешь, сиди дома. Ивану Александровичу поэтому ничего не стоило улизнуть в этот вечер от Галины Михайловны: она подарила ему утром две пары теплых носков, и на этом семейное торжество и кончилось - для нее, во всяком случае, потому что в доме Татьяны к приему ее мужа готовились сразу трое: хозяйка, ее квартиросъемщица и обоюдоласковый Геннадий, бывший у них на подхвате и на посылках.
Татьяна разделывала селедку.
-Он и смотреть на нее не станет, а я стараюсь... Ест он ее?
-Не знаю. Мы в больнице не обедаем.- Ирина Сергеевна нарезала тонкими ажурными кольцами дорогую копченую колбасу, купленную для этого случая в области. Она была в выходном платье и пребывала в праздничном настроении и в трепетном ожидании.- Перехватим что-нибудь - и то хлеб.
-А я думала, знаешь...- намекнула Татьяна, желая хоть таким образом получить от нее подтверждение своим догадкам.
-Не мешай Ирине Сергевне!- распорядился Геннадий с неожиданной заботой в голосе.- Не видишь, колбасу режет?
Татьяна оторопела:
-И что с того?
-Нож острый. Я наточил.
-И что дальше?.. Колбасу не так скромсает?
-Пальцы поранит. А они ей в работе нужны.
-А кому они не нужны?..- и Татьяна поглядела на него подозрительно и с невольной досадой.- Опекает тебя, смотрю. Пойди мусор лучше вынеси. И не в ведро: чтоб селедкой не воняло. Выбрось куда подальше. К соседу лучше всего... Уставился на тебя во все глаза,- сказала она, когда он вышел.-Опасная, гляжу, женщина...- Она уже и на "ты" с ней перешла, но Ирина Сергеевна была только рада этому.- Не знаешь, значит, чем твой друг без тебя питается?
-Нет,- отперлась Ирина Сергеевна, но затем призналась: не было смысла скрывать то, что должно было открыться вскоре.- Не этим с ним заняты.
Татьяна удовлетворенно кивнула:
-Поначалу так. А потом - чего только делать не приходится. И волком завоешь, и пташкой запоешь.
-А Коля где?- Ирине Сергеевне не хотелось продолжать разговор в этом духе.
-Соскучилась?.. В другой комнате сидит. Не люблю звать его, когда Геннадий дома.
-Не ладят?
-Почему? Что им делить? Ни к чему просто... Так. Селедку я разделала, дальше что? Сыром займусь. Хлопотное это дело - важных персон приглашать. Весь стол заставить надо - чтоб скатерти не видно было...
Геннадий в ее отсутствие тоже пускался в откровенности:
-У вас, Ирина Сергевна, благородство во всей фигуре светится. Я в женщинах больше всего благородство уважаю и представительность...
Что-то в его голосе заставляло предполагать, что Татьяне недоставало либо одного, либо другого, или того и другого вместе, но он красноречиво умалчивал об этом.
-Не выдумывай. Все женщины одинаковы...- Он мотнул головой, готовясь с горячностью опровергнуть это - она его опередила:- Коля один, ничего?
-А что ему сделается? Мы ему пожрать принесем, голодный не останется... Ирина Сергевна, а вы мотоцикл любите?..- и прилип к ней ищущим, преданным, собачим взглядом.
-Не ездила никогда. С вами только.
-Надо будет научить вас. Потом с него не слезете. Я на своем и на работу езжу и на рыбалку. И в туалет, простите за грубое слово...- и заискивающе улыбнулся, робко с ней заигрывая.- Он у нас далеко - можно и прокатиться. Особенно когда подпирает.
-Где это тебя подпирает?- спросила, с сомнением в голосе, Татьяна, сумевшая неслышно подойти к ним и стать в двери незамеченной. Он нисколько не потерялся.
-Говорю, мотоцикл надо Ирине Сергевне освоить. Будет по району ездить. Ей пойдет.
-А мне нет? Может, меня сначала выучишь?
-А ты и на велосипеде не умеешь.
-Это верно. Никак не могу понять, как эта штука на двух колесах держится. И как самолет с неба не падает - тоже непонятно.
-Ну вот. А вы на велосипеде ездите, Ирина Сергевна?
-Езжу.
-Я так и думал.