Я не думал останавливаться. Первый ход, конечно, надбавил Мондштадту проблем, но не являлся ничем выдающимся, на что была способна Ноксгвардия. Первая проверка принесла довольно интересные результаты, замотивировав меня продолжить кошмарить местный народ. Наступила пора бесчисленных рейдов, диверсий и грабительских нападений. Весь следующий день был наполнен подобными событиями: рыцари уничтожали торговые караваны и нападали на любых жителей, решивших передвигаться по основным дорогам вне города. Нет, их не убивали, а давали понять, что перемещаться теперь было крайне опасно. Возможно, я их щадил, давал возможность учиться на своих ошибках, но так процент страха рос куда охотнее, по сравнению с тем же натуральным геноцидом. Тем не менее Игроки и рыцари Фавония не имели такого шанса на спасение, оттого дохли, словно мухи, если они рисковали выбираться куда-нибудь. Подземелья имели засады, места сбора некоторых ресурсов контролировались, арены боссов вовсе казались для них недоступными из-за смертельной угрозы. В общем, я перерезал практически все источники развития и «веселья» для Игроков, заставляя к тому же маленькие отряды Ордо Фавониус выдвигаться за зачисткой местности, как собак за косточками. Рано или поздно можно было доиграться, так как многими походами руководила Эола, которая, похоже, представляла одну из главных опасностей моим бойцам. Я не мог наверняка сказать, из какого теста она сделана, но если та устроила хороший бой Саливану, то недооценивать её не стоит, точно нет.
Тем не менее денёк был весёлым. Хребет в кратчайшие сроки попал под оккупацию Ноксгвардии, а Альбедо нагрянул в ловушку и пытался выжить в пещерах локации, сражаясь уже много часов. Попутно под полный контроль ушли Логово Ужаса Бури, практически все северные возвышенности и полностью восточное побережье, ибо ресурсов у прославленных воинов Фавония не хватало на полномасштабное сопротивление моим натискам. Я делал на этом акцент и не прогадал: они неспособны защитить собственную территорию. Достаточно делать триггеры, дожидаться прихода ударных сил города, а после бить в другое место. Джинн явно боялась отправлять на операции только обладателей Глаза Бога, оттого всех пристроила к отрядам разной степени значимости и опасности. Игроки и искатели приключений быстро попали под руководство магистра, так что уникальности в их действиях я не ждал. Однако я не могу не похвалить Джинн за свою командирскую стойкость. Даже в трудное время магистр держала народ в каком-никаком спокойствии, оберегая город и Спрингвейл как зеницу ока. Действительно, подступиться к деревне или к городу довольно трудно. На этом ответочки Джинн не заканчивались: она установила небольшой пост на пепелище винокурни, тем самым пытаясь защитить дорогу до Ли Юэ. Там-то проходили самые ожесточённые бои с моими солдатами, результаты которых не удовлетворяли ни Ноксгвардию, ни Ордо Фавониус. Бои шли на истощение, чем на что-то дельное.
Такие игры продолжились и на следующий день. Я смотрел, что можно сделать из текущей обстановки, пытаясь переиграть Джинн и её свору. К сожалению, Эола уничтожила два моих отряда, не на шутку угрожая моим игрушкам на Хребте. Кейа, как я понял, отвечал за оборону города, а Дилюк вовсе куда-то пропал. Что, огорчился потерей фамильного имения? Бедняжка. Тут-то я кое-что понял: я знал врага как военного и политического противника, но не понимал его изнутри. Да, объекты культуры я знал, но всё же мне не хватало личного знакомства с той же Джинн, с такой, какой она стала в реальности. Я увидел в этом свою ярую потребность, ведь мне хотелось посмотреть, как держится народ от моих атак, стоит ли продолжать подобное давление или всё-таки устроить генеральное сражение. Я сохранил достаточно очков энергии специально под борьбу с Двалином, так что я не видел стоящих, хорошо заметных аргументов Мондштадта против меня. Это меня настораживало. Я перестал видеть врага как опасного оппонента, а это, в свою очередь, глупость первой пробы. Нельзя так!
На третий день молча объявленной войны я решился на смелый шаг. Атаки тотчас заглохли по моему приказу, аргументируя Саливану тем, что наступил период дипломатии и беседы. С одной стороны, Ноксгвардии надо подготовиться, а с другой — я хотел повеселиться. Наша стратегия имела такой вариант развития, так что моё решение вполне читалось приспешником, но сам факт подобной наглости, возможно, много кого насмешил бы. Никто так не делает! Какой придурок задумает вселиться в Барбару и подойти в её теле к мосту в город? Конечно я, кто ж ещё? Барбару можно было использовать как рычаг давления во время оккупационных переговоров или, по крайней мере, возможность хорошенько так запугать саму Джинн, однако моя задумка заключилась в обычной прихоти узнать магистра получше. Она согласится на всё ради сестры — я воспользуюсь шантажом, — но я хотел обернуть всю предстоящую ситуацию в более-менее спокойную для всех сторон.
Хотя о спокойствии речи идти не могло из-за начавшегося дождя. Я стоял перед мостом и бесцельно смотрел наверх, на тучные облака, нависающие над всем Мондштадтом. Меланхоличная погода. Мне никогда не нравились дождливые деньки, они словно бы олицетворяли моё внутреннее состояние, а этого мне хотелось меньше всего. Я на подсознательном уровне стремился унять всякий риск другим людям узнать меня, залезть в душу, ибо верил: так они получат шанс меня контролировать, надавить на мои раны и превратить в какого-то другого человека. Так точно не пойдёт. Дождь как бы содействует тебе разбивать системы, добавляет некую атмосферу, но здесь не было ничего необычного. Неважно, когда: в солнечный, пасмурный или дождливый день — любой станет ужасным, если твой мир рухнет, однако именно дождь делал меня более мразотным и в то же время уязвимым человеком. Не знаю почему.
Я вытянул руку к небу с желанием поймать пару капель, но некоторые просто пропустил мимо пальцев и поймал уже лицом. Одна капелька упала прямо на глаз, но я не шелохнулся, даже не моргнул. Я не чувствовал сырость дождя, холод от мокрой одежды и раздражения от попавшей в глаз капли. Я был будто изолирован от окружающего мира, не мог телом прочувствовать всё, с чем взаимодействовал, и меня это бесило. Я наполнялся дикой злобой, потому что был неспособен понять окружение сквозь ощущения с использованием чужих тел. Возможно, таким образом, я не подвергался многим проблематичным чувствам, как физическая боль, усталость или болезнь, но если так — как я пойму, достигло ли тело предела? Подобная путаница выбивала меня из колеи.
Вздохнув, я неспешно пошёл в город. Телом Барбары я мог пользоваться полутора суток — что редкость для обладателей Глаза Бога, — потому за отведённое время я должен вдоволь насладиться пойманным моментом. Я развязал хвостики, швырнул шапочку в озеро и с хищной улыбкой на лице расправил мокрые волосы, аккуратно и даже ласково убирая пряди с лица. Едва изменив образ, меня не сразу узнали дежурившие стражники на входе. После начала войны патруль увеличился в несколько раз, и людей пропускали только по пропускам, держа ворота закрытыми, так что на меня глазели где-то с десяток рыцарей Фавония.
— Барбара?.. — неуверенно сказал самый ближний молодой парень. — Это вы?
Я промолчал, не хотел разговаривать с ненужными мне людьми, потому по воле мысли растворился в дым и без труда проскочил мимо решётчатой преграды в город. Момент — и снова Барбара, неуклонно идущая к центральной улице города по правой стороне. Охранники находились в смятении, не могли понять, в чём дело, оттого несколько побежали, кажется, к старшим офицерам. Я сдержал себя от смеха. Наверняка боятся поверить, что это была в самом деле Барбара, даже если она не имела подобных способностей. Интересно, будь они решительнее, убили бы её?
Тем не менее меня никто пока не остановил. Жители смотрели на Барбару с переживанием, смятением и страхом за неё, не понимали её состояние и, кажется, не рисковали приближаться к ней. И правда, моё выражение лица стоило похвалы, особенно характерный для меня прямой, полный жестокостью взгляд, насыщенный подсветкой радужек. Я, не поворачивая головы, смотрел на ближайших прохожих. Маджори, которая недавно разговаривала с Игроком, первая обеспокоенно приблизилась ко мне и спросила:
— Барбара, ты в порядке?! Т-тебя ведь похитили!
— Не ожидала меня встретить? — ехидно заметил я.
Я прошёл мимо, но определённо оставил её в недоумении. Как забавно! Смотрят на хорошо знакомого человека, но не могут узнать его — это вершина моего удовольствия! Столько удивлённых лиц, беспокоящихся жителей и робких движений, скованных моим прибытием. Я наполнил улицу города неловкостью и неопределённостью, заставил переживать и, наверное, немного паниковать. Продолжив наблюдать за их реакцией, я вышел к фонтану. Не будь дождя, обязательно бы остановился только ради того, чтобы вновь осмотреть всю архитектуру вокруг. Всё-таки красивый город! Европейский, отчасти родной мне, в котором наверняка приятно жить, если бы я имел на это право. Сейчас это город врага, который нужен Саливану для возвеличивания себя и его своры.
У «Хорошего охотника» помимо Сары была Ноэлль. Не сдержавшись, я скрестил руки за спиной, чуть наклонился телом в сторону и по-актёрски мило улыбнулся, практически идеально копируя стиль Барбары. Подобный жест застопорил горничную, наполнил её переживаниями и недоумением. Она стояла как вкопанная, дрожала в руках и чуть не выронила поднос с грязными тарелками из рук, пытаясь унять свои эмоции. Как приятно видеть подобную реакцию! Она куда уникальнее всех остальных, ведь, по сути, нет ничего хуже, когда собственная подруга казалась тебе чужой. Я чувствовал, как очевидцы этого не понимали.
— Что, Ноэлль? — игривым голосочком спрашивал я. — Ты меня не узнаёшь? Я Барбара! Я вернулась!
— Ба-Барбара… — прошептала она, нашла в себе силы поставить поднос на стол, а не отбросить напрочь, а затем начала небрежно подходить ко мне. — Что с то-тобой?..
— А что со мной? — я невинно прижал пальчик к нижней губе и наигранно задумался. — Выгляжу нездоровой?
— Ни с места! — вдруг крикнул один из рыцарей, подбежавший ко мне.
Меня начали окружать солдаты с подготовленным оружием, но никто из них не мог наверняка заверить себя, что я враг. Это вызвало у меня натуральную самодовольную улыбку конченного ублюдка.
— Давайте, убейте меня, — умоляющим голосом просил я, кружась в бальном танце по сформированной «сцене». Когда я проносился мимо рыцарей, они интуитивно опускали мечи. Не дай бог! — Если я кажусь вам чужой, то устраните угрозу. Если же я вам друг, то любите меня и принимайте. Выбор максимально очевиден! Решайтесь.
Внезапно я остановился в самом центре и опустошённо посмотрел в сторону главного памятника города. Такая резкая смена настроения у некоторых жителей вызывала дискомфорт, чему я был только счастлив. Действительно, от лживой милой улыбки до абсолютного каменного лица прошло слишком мало времени, чтобы мне верить. В любом случае, я пришёл сюда не за ними, не за бесполезным представлением, чтобы разрушить очередную лицемерную систему якобы мирной дружелюбной жизни. Мне нужен только один человек.
— Барбара, — не унималась горничная, войдя на мою «сцену». — Прошу тебя, расскажи, что это значит. Т-ты меня пугаешь… С тобой всё в порядке? Тебе нужна помощь?
— Помощь?.. — повторил я, медленно поворачивая голову в её сторону. — И что ты сделаешь?
Она замялась с ответом.
— Не говори о помощи, если ты не можешь помочь, — посерьёзнел я со злостной ухмылкой. — Ты не богиня, чтобы помогать всем и вся, не обольщайся.
— Мы что-нибудь придумаем, только доверься нам…
— Где-то я это уже слышала…
И правда, мне знакомы такие слова. Мне предлагали свою помощь ровно с такими же клишированными фразами, хотя никто из предложивших понятия не имел, что делать. Как же, всем только благотворителем стать надо, даже сквозь чрезмерно мерзкую ложь. «Мы тебе поможем, когда разберёмся!» — после таких слов недо-помогаторы прыгали по сковороде жизни, как масло, ничего не предлагая полезного. Создавалось ощущение, что им нравилось подавать вид, как они неравнодушны к другим людям, эдакие эмпатичные друзья. Да, Рита, такой ты себя выставляла, когда мы дружили? Я проскрипел зубами от злости и оглядел Ноэлль куда более испепеляющим взглядом.
— Ноэлль, что ты сделаешь сейчас? Как ты мне поможешь? Отвечай!
— Я… Я пока не знаю.
— Тогда захлопнись и не рыпайся, раз бесполезна.
Я услышал быстрые шаги нескольких человек. Посмотрев в сторону звука, стало ясно, что к толпе подбегали самые крупные шишки Ордо Фавониус. Почти все крупные шишки. Джинн собственной персоной, Кейа и — необычно! — Беннет. Магистр ордена протолкнулась мимо толпы и рыцарей и начала подходить ко мне, считая меня полноценной сестричкой, однако Кейа тут же остановил её, схватив за плечо. Он сразу увидел странность, в то время как Джинн потребовалось некоторое время. Беннет же был буквально ошарашен, испуган за Барбару настолько, что застыл на месте среди жителей.
— Что ты такое? — строго задал вопрос Кейа, шагнув вперёд и прикрыв собой молчаливую Джинн.
— Грубиян, — обиженно надулся я. — Ты разве не узнаёшь меня?
— Не придуривайся.
— Раз ты пытаешься обвинить меня, что я какая-то не такая, то скажи конкретно, что во мне тебя не устраивает.
Я отошёл в сторону и просто уселся на бортик фонтана, закинув ногу на ногу и снова глянув на небо. Омывающие моё лицо капли дождя казались призрачными, неестественными, практически никак не вызывающими у меня привычной реакции. Раздражение, сырость, холод — что это?
— Барбара, — магистр решилась начать разговор. — Как ты выбралась из плена?
— Сама ушла. Джинн, Джинн, Джинн, ответь на мой вопрос, пожалуйста. Представь: чтобы спасти мир, тебе придётся убить многих хороших людей — как ты поступишь? И нет, минимизировать потери никак нельзя — это не «Проблема вагонетки». Ради благой цели ты способна пойти на жертвы?
— К чему ты клонишь?..
— Отвечай.
— Зачем ты спрашиваешь такие жуткие вещи? — Джинн поникла. — Объяснись, прошу тебя.
— Что. Ты. Такое? — а вот Кейа был уверен, что я не любимая сестричка Джинн. Он вытянул клинок в мою сторону, да так, что острие было в паре сантиметров от моей головы. — Я вижу, когда человек лицемерит или выставляет себя не таким, каким есть на самом деле. Уж прости, но твоя игра одного актёра слишком глупая. Ты не Барбара.
— Да? И кто я?
— Вот на это ты сейчас и ответишь, — процедил он.
— Вдруг не отвечу — что тогда? Как ты проверишь?
Я начал громко смеяться, попросту наслаждаясь такими полярными реакциями на моё поведение. Я без стеснения начал ластиться щекой к лезвию его Меча Фавония, оставляя глубокий порез на коже. Он или не ожидал, или не планировал увидеть на моём психованном лице натуральную кровь, ровным потоком льющуюся от раны к подбородку, но Кейа внешне был непоколебимым. Мои широкие глаза долго смотрели на капитана, сжигали его великую уверенность и хладнокровие подчистую, вынуждая, наконец, действовать.
— Как ты проверишь, милый? — продолжил я. — Воткнёшь меч в мой живот? Будешь пытать? Допрашивать? Ты вообще уверен, что я не Барбара, м? Или что это не тело Барбары? Решайся, — прижимаясь к лезвию, я чуть ли не облизывался в ожидании. Однако он не делал конкретных действий, оттого расстроил. — Чего тебе стоит убить меня? Ты ликвидируешь потенциальную угрозу для города — это ведь обязанность рыцаря! Не медли, Кейа, сделай свой шаг, убей звёздочку Мондштадта.
Неожиданно Джинн схватила капитана за руку и самостоятельно увела клинок в сторону, подальше от меня. Я немного наклонил голову, удовлетворённо смотря на магистра.
— Значит, ты не готова ради благой цели пойти на жертвы. Ожидаемо.
— Всегда есть выбор, — оправдывалась она со сдержанным выражением лица.
— А если его нет?
— Я его найду. Или сделаю его сама, — уверенно ответила Джинн, не рискуя смотреть на сестру. — Нет ничего безнадёжного и строго ограниченного. Наш город построен на идеалах свободы, то же я могу смело сказать о принятии тяжёлых решений во благо всем остальным. В любой безвыходной ситуации найдётся лазейка, помогающая избежать неудовлетворительного и неоднозначного результата.
— Сплошной идеализм, — усмехнулся я, но не противился самому ответу. Встав, я при помощи силы Барбары исцелил себя от полученной раны. — Ты интересно мыслишь, Джинн.
— Теперь ты ответь на наш вопрос.
— Какой-какой? — издевался я. — Вы столько бесполезных вопросов задали, что я, к сожалению, запуталась. Что вы хотели узнать?
— Кто ты такая на самом деле? — наконец решилась спросить Джинн, с собранной уверенностью посмотрев на меня.
Я знал, что она видела во мне свою сестру, но также не меньше других понимала, какой всё же чужак здесь находился. Подобный диссонанс всегда хорошо работал на близких к объекту людях, так что в запутанности самой Джинн не было ничего удивительного. Вполне нормальная реакция. Немного помедлив, я заметил, что в число свидетелей записался Дилюк, а затем подошла Мона, Диона и даже Фишль. Такое обилие внимания ко мне так обрадовало меня, что я покрылся своим дымом. Нет, не превратился в изначальную форму, а просто окутал тело Барбары пурпурной пеленой, также превратив синие глаза пастора в жёлтые сплошные сверкающие точки.
— Я тот, кто стоит за всем этим, — отвечал я с особым удовольствием. Маневрируя между состояниями оболочки, мой голос постоянно фонил между женским Барбариным и раздражённым мужским, разносящимся по пространству странным эхом. — Мои войска уничтожили винокурню, подожгли дуб и напали на собор Барбатоса. Грубо говоря, виновник торжества стоит перед вами.
— Так это ты посмел уничтожить моё имение? — вмешался Дилюк, подходя ко мне и поправляя свои манжеты. — Не думал, что окажутся на свете такие наглецы.
— Хоть бы проматерился, боже… Да, это я, приятно познакомиться. А, вы же моего имени не знаете…
Кейа уже хотел повязать меня, но я резко добавил:
— Тело Барбары, а внутри я. Забавно получилось: у меня, получается, два имени! Одно вы знаете, а второе… я вам не скажу.
— Ты издеваешься над нами? — негодовал Дилюк. — В чём твоя цель?
— Да нет, просто смеюсь. И вообще, я пришла сюда не с вами болтать, вы мне не интересны, — я с игриво закусанной губой глянул на Джинн. — Я пришла поговорить именно с тобой, сестрёнка.
— Для переговоров я предпочту видеть тебя в настоящем виде.
— Нет-нет, переговоры — это скучно. Как насчёт провести со мной незапланированный выходной? Скажем, завтра.
— Ч-что?.. — не поняла она.
— Предлагаю следующее. Завтра мы вместе будем отдыхать — на свой вкус: прогулка, игры, поедание вкусных блюд — и только после прекрасного времяпрепровождения я, так и быть, раскрою свои замыслы и, возможно, буду открыта для полноценного разговора. Ты ведь заинтересована в минимизации жертв, я права?
— Это обман, — шёпотом заподозрил Кейа.
— Считайте как хотите, мне наплевать. Я предлагаю — вы принимаете либо отказываетесь. Всё просто.
— Простая прогулка? Ты предлагаешь отдохнуть вместе? — уточнила Джинн, не веря.
— Да. Ты, наверное, измотана, так что тебе будет полезно, а мне интересно. С меня обязательство, что никаких боевых действий не будет, как и угрозы самой Джинн. Небольшое перемирие, скажем так. Конечно, я буду в теле Барбары!
— Во сколько? — с опущенным взглядом спросила магистр, несмотря на негодования многих товарищей.
— С десяти до десяти. Я подойду к воротам, там и ответите на моё предложение. В конце нашего дня я раскроюсь вам, а также… — я быстро подошёл к Джинн, увильнул от вставшего на пути Кейи и встал практически вплотную к девушке. Я без сомнений обвил её талию, вжался в тело и, потянувшись на носочках к уху, начал шептать: — …Отпущу Барбару. Живой, здоровой, без злого умысла. Заманчиво?
Джинн задрожала. Для неё и так слишком переживать подобный стресс, дык к тому же я бесцеремонно давил на её психическое состояние такими заигрываниям. Я постарался вложить в последние слова максимум уверенности, чтобы она прочувствовала правдивость и, в конце концов, поверила в меня. Вскоре я отпрянул от неё, прокрутился вокруг своей оси и сделал любимый жест Барбары, прижав два пальчика к правому глазу, сделав милую улыбочку и осветив вокруг себя приятными цветами лечебной стихии пастора. В моём исполнении это выглядело как очередная издёвка, но я дал надежду на лучший исход из всех возможных.
— Увидимся, — сказал я, растворился в дым и быстро пронёсся прочь, невзирая на попытку остановить меня рыцарями и обладателями Глаза Бога. Джинн же смотрела мне вслед, застыв на месте.