Мужчина прислонился к дверному косяку и большим пальцем потрогал грязную щетину на подбородке.
- Может, вы и правы, - сказал он.
Она принесла из-под навеса железную ванну, взяла из угла цинковое ведро и несколько раз сходила к роднику, пока ванна не наполнилась. Все это время он стоял в дверях и следил за ней.
Женщина разожгла огонь, достала из комода белье, голубую рубашку, пару носков, сняла с крючка серые брюки и достала из груды обуви ковровые тапочки. Все это она сложила на стул на кухне. Потом вернулась в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Пока мужчина раздевался и мылся, он все время слышал, как она что-то напевает без слов. Дважды он на цыпочках подкрадывался к двери и следил за ней в щелку. Но она сидела на кровати, склонившись над шитьем, мурлыча песенку, и лицо ее пылало.
Мужчина начал одеваться и уже просунул одну ногу в брючину, как вдруг мурлыканье резко оборвалось.
Его рука метнулась к пистолету, который он предусмотрительно положил на стул в пределах досягаемости, пока мылся. Затем, не обращая внимания на волочащиеся за ним брюки, рванулся к двери и, распластавшись по стене, осторожно заглянул в щель.
В дверях дома стоял высокий молодой человек в плаще, блестевшем от дождя. Оба дула его ружья, словно два злобных глаза, были уставлены на дверь кухни.
Мужчина на кухне поднял револьвер, и его палец привычно нащупал спусковой крючок.
Задняя дверь пристройки распахнулась.
- Бросай оружие!
Беглец резко обернулся на скрип двери и, прежде чем услышал приказ, увидел нового врага.
Два выстрела грянули одновременно.
Беглец отскочил в сторону, но волочащиеся за ним брюки стреножили его, и он рухнул на пол. С трудом поднявшись на колени, он выстрелил в парня в дверях, но пуля ушла в пространство. Зато одна из чужих пуль вонзилась в стену буквально в дюйме от головы беглеца. Все еще выпутываясь из брюк, он выстрелил снова.
Мужчина в дверях чуть покачнулся, развернулся, но не упал. А палец беглеца был снова на спусковом крючке.
Из второй двери прогремел выстрел.
Беглец поднялся во весь рост, на лице его отразилось недоумение; секунду он простоял неподвижно, а потом рухнул на пол.
Парень с двустволкой подошел ко второму мужчине и осторожно коснулся его плеча:
- Он что, задел тебя, Дик?
- Да пустяки, царапина. Ты, похоже, уложил его, Боб.
- Похоже, да. И поделом ему.
Вошла женщина.
- А где Бадди?
- С малышом все в порядке, миссис Одамс, - заверил ее
Боб, - но он промок насквозь, и Ма уложила его в постель. Человек, лежавший на полу, застонал и открыл глаза. Миссис Одамс и Боб опустились рядом с ним на колени и попытались перевернуть его, чтобы осмотреть рану на спине, но он остановил их:
- Бесполезно. - Пока он говорил, в уголках рта появились две струйки крови. - Оставьте меня.
Его дикие красные, стекленеющие глаза встретились с глазами женщины.
- Вы... жена... Дэна... Одамса... - с трудом выговорил он.
Ее ответ прозвучал преувеличенно вызывающе, словно она искала себе оправдание:
- Да.
Черты его лица заострились, без глиняной коросты оно казалось совсем осунувшимся и отрешенным. И было невозможно понять, как он воспринял эту новость и о чем думал.
- Чучело, - почти беззвучно произнес он, найдя глазами фигурку на горе, которую принимал за мальчика.
Женщина кивнула.
Человек, который убил Дэна Одамса, отвернулся, сплюнул заполнявшую рот кровь и снова посмотрел женщине в глаза:
- Хорошая девочка, - отчетливо произнес он. И умер.