Я просто глазам своим не верил, но мужчина в светло-сером костюме действительно оказался доктором Морганом. Его же лицо, только красивое, загорелое и чисто выбритое, модная прическа, при одном взгляде на которую сразу становилось ясно, что перед тобой врач-профессионал, – лишь пожилым врачам нынче присущ этот особый, солидный и доверительный вид.
Костюм новый, с иголочки, и, по всей видимости, пошит на заказ.
– А вы, я смотрю, сильно похорошели, – заметил я.
– На счете у меня оказалось больше, чем я ожидал.
– А как насчет машины?
– Мечта! Игрушка, а не машина, как принято теперь говорить.
– Неприятностей не возникло?
Он покачал головой.
– Вы оказались правы во всем. Все бумаги и документы были в порядке, и никто не сказал ни слова. Думаю, Флорида – лучшее на свете место для врачей.
– Что ж, это и понятно. У них полно перспективных пациентов. Я имею в виду пенсионеров или людей, вышедших в отставку.
– Как самочувствие?
– Легкое возбуждение, но по не зависящим от меня обстоятельствам. Во всяком случае, в ребра меня никто не толкал и убить не пытался.
– Знаешь, – в голосе его звучали строгие, типично врачебные нотки, – тебе абсолютно противопоказаны любые стрессы, Майк.
– Да будет вам!
– Возвращение в Нью-Йорк может... убить тебя, мой друг. И это сильно меня беспокоит.
Вельда, стоявшая чуть поодаль, бросила:
– И меня тоже.
– Это относится и к вам, юная леди, и к любому другому человеку, с которым он водит дружбу, – сказал ей доктор Морган. – Наступает момент, когда всякие там нежности даже при самом бережном отношении могут выйти из-под контроля и...
– И все лучше, чем взлететь на воздух, – огрызнулась она.
– Не понял?
– Кто-то подсунул в мотор машины взрывное устройство. Один поворот ключа – и нас бы здесь с вами не было, – объяснила она.
Он покосился на меня, ожидая подтверждения. Я кивнул.
– Но ключ не повернулся, док, а потому мы здесь.
Глаза его сузились.
– И это... как-то связано с делом Понти, да?
– Не думаю, что старик мог отдать подобное распоряжение.
– Тогда, значит, Уго?..
– Откуда вы о нем знаете?
– Просто постарался просмотреть все материалы связанные с тем инцидентом. Даже освежил в памяти кое-какие события из прошлого. Кстати, я встречался с некоторыми людьми дона в клубе «Метро хелс», членом которого до сих пор являюсь.
– И что это за клуб такой?
– Ну, его посещают в основном врачи и адвокаты. Приходят в гимнастический зал, немного размяться и отдохнуть от дел. Сидят, болтают. Кое-кто из адвокатов встречается там со своими клиентами. И нас как-то представили друг другу.
– И вы помните, кто это был?
– Это не суть важно, – ответил он. – Все они теперь покойники. Каждый был королем своего дела, и каждый – весьма преклонного возраста. Самым молодым среди них был тогда Гаррис. Но ему было под восемьдесят, когда его убили.
Тут Вельда оживилась.
– Какой именно Гаррис?
– О, все называли его только так. И еще у него было прозвище, но я не помню.
– Случайно не Швыряла?
Морган одобрительно приподнял брови.
– Да, точно! Вы абсолютно правы, юная леди. Именно так они его и называли, Гаррис Швыряла. И он, похоже, не возражал.
– А что вы еще о нем знаете? – спросила Вельда.
– Денежки у него водились, это точно. Вообще довольно крутой и грубый был тип. Что, впрочем, неудивительно. Ведь он торговал спиртным в Нью-Йорке еще во времена сухого закона... – Он взглянул на меня. – Знаешь этого человека?
– Только слышал о нем, док. Так что лучше расскажите мне все, что помните.
– Торговал очень качественным виски, исключительно канадским. Причем продавал по удивительно низким ценам, и у него имелись в городе свои оптовики-покупатели. Все считали его мошенником и вором, но никаких доказательств тому не было.
– И как долго он занимался этим бизнесом?
– Вот этого не знаю. Он объявил, что закрывает лавочку, примерно за полгода до смерти.
– Знаете, у вас довольно странный круг знакомств для врача, – заметил я.
– А разве врачи сталкиваются когда-нибудь с нормальными людьми? Кто-нибудь обязательно болен, у кого-нибудь обязательно что-то не так.
– У Гарриса тоже?
– О нет, нет. Вид у него был суровый, не подступишься. Лицо обветренное, грубое, нос сломан. И одевался он, как ковбой. Когда мы впервые встретились, на нем была клетчатая шерстяная рубашка и вельветовые джинсы. Но никто не придавал этому значения. Все знали, что он богат и может позволить себе все.
– И он был на дружеской ноге с Понти?
– Понятия не имею, Майк. Просто слышал, что будто бы Понти привел его в клуб, вот и все. – Помолчав немного, он добавил: – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что Гаррис Швыряла якшался с одним моим старым другом, которого недавно убили.
– И что тут такого?
– Да нет, ничего, просто странная комбинация. Маркос Дули обычно не водил дружбу с такими разбойниками.
– Но, Майк... в те времена настоящий бутлегер вовсе не обязательно являлся разбойником. Возможно, просто приятное соседство, дружеские отношения с человеком, доставляющим тебе то, что власти всеми силами стараются не дать.
Я усмехнулся. Неплохая формулировка. Особенно если исходит она из уст старого пьяницы.
Вельда сидела в кресле, слегка подавшись вперед. На лице ее застыло столь хорошо знакомое мне выражение, отражающее напряженную работу мысли. А потому мне ничего не оставалось, как ждать, что она скажет. И она сказала:
– Может, я проведу небольшую разведку, Майк?
– Только смотри, осторожно.
– Похожу, поболтаю с людьми. Ты где будешь, в конторе?
– Наверное. Если не застанешь, оставь сообщение.
И она распрощалась с нами и ушла.
Когда дверь за ней затворилась, Морган сказал:
– Снимай рубашку, Майк.
– Да перестаньте, док. Все о'кей. Мне нужны только пилюли, больше ничего.
– Много ты понимаешь. Давай посмотрю.
Я спорить не стал. Сделал, как он велел. Разделся и позволил ему пощупать безобразно выглядевшие и все еще воспаленные больные места. Потом он наложил повязку. Судя по звукам, которые издавал при этом Морган, он был не слишком доволен увиденным.
– Тебе следовало бы остаться во Флориде, Майк.
– Не было выбора, док.
– У человека всегда есть выбор. К примеру – умереть. Я же сказал... абсолютный покой просто жизненно необходим. А вместо этого ты вернулся и тут же ввязался в самую дерьмовую историю, что может запросто тебя прикончить.
– Послушайте, дружище, – заметил я, – вижу, манеры у вас все такие же паршивые.
– Как и твое отношение к себе.
– Я ничего не принимаю близко к сердцу, как обещал.
– Черта с два! Рана опять того гляди откроется. Антибиотики могут приглушить воспаление, но самому тебе, прежде чем что-то предпринять, следует хорошенько подумать. Если бы ты был в армии, тебя бы отправили в госпиталь и привязали там к койке. А что я могу дать? Только совет, которым ты не желаешь воспользоваться.
– Все настолько скверно?
Он поморщился. Ответ был ясен. Однако он все же добавил:
– Если ты всерьез намерен жениться на этой девушке, советую все же прислушаться и делать, что я говорю. – Он достал из кармана пачку бланков для рецептов, выписал два, протянул мне. Почерк у него был вполне разборчивый. – Это на тот случай, если вот эти кончатся, – и он дал мне два пластиковых пузырька с уже знакомыми капсулами.
– Ну а если, допустим, что-то случится, док... и одна из ран откроется, и дела мои будут плохи?
– Знаменитый 45-й при тебе?
– Всегда под рукой.
– Тогда советую приберечь последнюю пулю для себя.
– Господи!.. – простонал я. – Да вы, оказывается, мастер утешать! Прямо как мангуст кобру!
Не прошло и минуты, как я переступил порог конторы, позвонил Пат. Из машины, по телефону. Он ехал в центр и каким-то странно-напряженным голосом сообщил, что нам надо поговорить, и немедленно. Ожидая его, я начал записывать кое-какие детали дела в блокнот и уже заканчивал четвертую страничку, когда услышал, что входная дверь отворилась.
Вошел Пат. Уголки губ скорбно опущены, но это было бы еще ничего, если б не человек, в компании с которым он явился. Я кивнул Пату, а Гомеру Ватсону сказал:
– О, рад вас видеть снова! – Потом жестом пригласил присесть, что они и сделали. Ни у одного из них блокнота в руках видно не было, из чего я сделал вполне определенный вывод и спросил: – Будете вести магнитофонную запись?
Ватсон ласково улыбнулся и похлопал себя по карману. Я выдвинул ящик стола, извлек оттуда мини-диктофон «Сони», положил перед собой, нажал на кнопку включения, продиктовал дату и фамилии присутствующих, а затем спросил:
– Не возражаете, если и я тоже?
Оба они промолчали.
Наконец Пат откашлялся и сказал:
– Ты понимаешь, Майк, во что вляпался?
– До тех пор, пока кто-нибудь из вас не объяснит, сказать трудно. И давайте попробуем по порядку. Вы с Гомером когтями роете землю, пытаясь что-то раскопать, а я из-за этого весь в грязи. И все, похоже, вертится вокруг Маркоса Дули, но ведь меня здесь не было, когда в него стреляли. Я вернулся в Нью-Йорк попрощаться с умирающим другом, потому как мы воевали вместе.
– И перед тем, как тот умер, долго беседовали о чем-то, – напомнил Пат.
– Верно. Кстати, ты сам привез меня к нему. Так из-за чего весь сыр-бор?
– Нас интересует суть вашей беседы, – тихо заметил Гомер Ватсон.
– Мы уже обсуждали это.
– Нет, только приступили к обсуждению, и...
Подняв руку, я сделал ему знак замолчать.
– Видите ли, в начале 80-х, когда все службы начали активно применять закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкета организациях,* чтобы ударить по мафии, вы поставили «жучки» в частный и находившийся под охраной дом Пола Кастеллано. Вы прослушивали «Ягуар» Тони Коралло, вы повсюду понаставили видеокамер и микрофонов, стараясь держать всех под наблюдением. Но при этом все равно не смогли уберечь ветерана войны, которого застрелили прямо в госпитале! Да вы за кого меня держите? За шпиона, тайного агента мафии?..
– Мы принимаем вас за человека, случайно узнавшего важные сведения.
– И, разумеется, хотите знать, в чем они состоят?
Настала короткая пауза, затем Ватсон ответил:
– Верно.
– Quid pro quo,** – ответил я. – Валяйте, выкладывайте!
* Принят в 1970 г., разрешал конфискацию имущества или возмещение убытков истца в троекратном размере, в 80-е гг. применялся при слушании дел, не связанных с мафиозными группировками.
** Здесь – услуга за услугу (лат.).
Он кивнул – так, чуть-чуть, еле заметно, однако все же кивнул.
– В мафиозных семействах идет какая-то скрытая возня. Они ищут что-то. Ряд весьма влиятельных адвокатских контор и банков также подключены к поискам.
Я усмехнулся и сказал:
– Такие силы и никак не могут выяснить, куда подевались денежки!
– Нет, – коротко и резко ответил он. А потом после паузы добавил: – Деньги начали исчезать году в 1986.
– Не слишком определенно...
– Нашим внешним источникам не удалось выяснить точнее. – Затем, улыбнувшись, он добавил: – Решили послать меня. Похоже, начальство вообразило, что у меня какой-то особый нюх на деньги, как у специально выдрессированного терьера.
– И что же?
– С тех пор как Готти полностью разорился, началась война за передел сфер влияния. Боролись не только за пост, который он занимал в мафии, но и за контроль над всей организацией. Новое поколение... оно совсем из другого теста. Умнее, образованнее. И идеалы тоже другие. Похоже, они были страшно разочарованы, обнаружив, что сундуки пусты.
– Но при чем тут я, Гомер? Или Дули?
– Причастность вашего друга прослеживается довольно отчетливо. Лоренцо Понти любил поболтать с ним. О том о сем, о жизни вообще и вроде бы ни о чем. Ну и другие главари мафий разделяли его отношение к Дули.
– Но Дули не был членом мафии! – воскликнул я. – И вам следовало бы это знать.
– Я знаю. Но никак не пойму, кем же он был.
– Да просто садовником, черт возьми! Наемным работником. Ничем и никем. Ведь ваши ребята наверняка проверяли его биографию, разве не так?
– Да.
– Ну и удалось обнаружить что-нибудь любопытное?
– Ничего. – Он сидел, подавшись вперед и сложив руки на коленях. – И тем не менее властям известно, что за последние несколько лет из экономики страны удалось перекачать миллиарды долларов. И попали они в руки тех, кто контролирует мафию. Те, к кому они попали, может, и потратили часть, но это сущий мизер по сравнению со столь грандиозными суммами. А остальное исчезло. Наши агенты уже давно пытаются отследить эти деньги, проверяют депозиты и счета. Мы сотрудничаем с полицией и финансовыми институтами но пока ничего не нашли.
– И теперь, получается, вы один в поле воин?
– Нет, конечно. Но я почему-то сильно рассчитываю на вашу помощь.
– А Пат тут при чем?
– При том, что он тоже интересовался этим Дули. А потом вдруг появляетесь вы...
– Гомер, – перебил я его, – вы когда-нибудь были на войне?
– Нет.
– Тогда вряд ли вам известно, что самая крепкая мужская дружба зарождается именно в боевых условиях.
– Представляю.
– Дули, Пат и я... мы были командой. И даже если б Дули ограбил бы весь Форт Нокс,* лично мне было бы плевать на этот факт, особенно когда я видел, как он умирает. Даже если б этот Форт Нокс принадлежал мне, я все равно простил бы его. Мы были друзьями, ясно это вам или нет?
* Военная база на территории штата Кентукки, в 1935 г. здесь основано хранилище золотого запаса США.
Какое-то время он молча смотрел на меня, потом кивнул.
– И что вы теперь намерены делать?
– Хочу найти того, кто его убил.
Гомер Ватсон медленно поднялся. Рука нырнула в карман и извлекла миниатюрный магнитофон. Он кивнул Пату и направился к двери. Уже взявшись за ручку, обернулся, взглянул на меня и спросил:
– А что потом, мистер Хаммер?
Я улыбнулся во весь рот.
Когда дверь за ним затворилась, Пат заметно расслабился.
– За восемьдесят миллиардов долларов можно, наверное, купить и весь «Форд», и «Дженерал моторс» в придачу...
– У тебя неплохая память, Пат.
– Если б не Ватсон, я бы решил, что все это твои выдумки. Но я посмотрел кое-какие его материалы. О связывающих нас отношениях он узнал из газет. Я проверял его, используя свои источники. Он весьма компетентен по части проведения такого рода расследований и сыска. Не слишком крут, но очень умен.
– Тогда, следует полагать, отныне за мной установлен «хвост»?
– Правильно мыслишь, приятель.
– Нью-йоркский департамент тоже участвует?
– Пока что нет.
– А как насчет той дамочки из прокуратуры?
– О, она пока что сидит тихо, как мышка. Хотя скорее похожа на змею.
– О'кей. Ну а ты на чьей стороне, дружище?
Пат хмыкнул. Смех больше походил на кашель.
– Буду следить за твоей работой, Майк. Случай убийства человека, который был никем, из-за миллиардов долларов сам по себе уникален. Возможно, никакой связи тут не существует, а ты только напрасно нарываешься на неприятности. И все может закончиться для тебя крайне скверно.
– Звучит не слишком убедительно.
– Тогда попробуй убедить меня в обратном.
– Горячий сандвич с мясом и холодное пиво помогут? А я, пожалуй; выпью кофейку.
Я прождал Вельду до восьми часов. Когда наконец она появилась, туфли у нее были заляпаны грязью, а на лице блестели мелкие капельки пота. Она даже не поздоровалась. Просто швырнула сумочку в кресло и заявила:
– Мне надо принять душ.
Разве можно задавать вопросы женщине, когда она в таком состоянии? Я указал на ванную комнату, а сам направился к гардеробу – достать махровый купальный халат, который ока же мне подарила. Я слышал, как в ванной зашумела вода, потом задернулась шторка душа. И я понял, что попал в очень щекотливое положение, и один черт знает, как теперь прикажешь из него выбираться. Мы находились вдвоем, в квартире, вроде бы помолвленные, но без колец. И она делала все, чтоб заманить меня, как заманивает паук муху в паутину, и чтоб я забыл обо всех этих глупостях типа «никакого секса до свадьбы» и прочее.
Внизу у нас проживал работник химчистки, всегда готовый подзаработать сверхурочно. И вот я снял телефонную трубку и услышал его прокуренный голос. Он сказал, что за час сделает для меня все. И что сейчас пришлет мальчика забрать одежду. Минут за пять я собрал и отдал все шмотки, затем уселся перед телевизором и стал смотреть новости. Девушки, они вообще любят долго принимать ванну. И чем они грязней, тем дольше. Я посмотрел новости, затем минут двадцать – передачу «Открытие», получил вычищенную одежду от мальчика и уселся пить кофе, когда услышал, что вода наконец выключилась. Затем звякнула шторка душа. И я дал Вельде еще пару минут, обтереться полотенцем. Затем подошел, приоткрыл дверь и сунул ей халат. В ответ послышалось: «Черт», дверца захлопнулась изнутри. Я знал, что она собиралась сделать. Она собиралась выйти в чем мать родила, но ловко обернувшись при этом полотенцем, чтоб то могло эффектно упасть на пол, как только наступит нужный момент.
– Умненький мальчик, – пробормотала она, выходя из ванной.
Я указал на ее одежду, аккуратно сложенную на диване. Вельда тут же все поняла.
– Смотри-ка, еще умней, чем я думала, задница ты эдакая, – заметила она. Впрочем, без злобы, с улыбкой. – Но мне еще предстоит одеться.
– Пойду подожду на кухне, пока ты не будешь готова, – ответил я.
– И долго ты собираешься ломать эту комедию?
– До тех пор, пока мы не поженимся. Ты ведь сама все это затеяла. Или забыла?
– Майк, – самым милым голоском заметила она, – мне кажется, нас ждет счастливейшая супружеская жизнь. – Она взяла сумочку и уселась в кресло, элегантно скрестив ноги, что так ловко удается некоторым женщинам. Затем расправила пальчиками воротник махрового халата и облизнула кончиком языка губы.
– Ну, удалось что-нибудь надыбать? – спросил я.
Она улыбнулась в ответ, затем после паузы сказала:
– Пришлось попросить кое-кого об одолжении, и телефонные счета тебе придут огромные, зато я раздобыла довольно любопытную информацию. Именье Понти в Эйдирондексе записано на имя его жены, там все чистенько, все налоги уплачены и прочее. Стоит оно около двухсот тысяч долларов, места там красивые, но земля для обработки не слишком пригодная. Дом стоит на склоне горы, кругом одни камни и сланец, так что особенно не разгуляешься. Сам дом симпатичный, но довольно скромный.
Я окинул ее взглядом и заметил:
– И что ж тут такого особенного?
– Похоже, что Гаррис и Понти были на дружеской ноге. Ну и я стала проверять, кто там обитает по соседству. И выяснилось, что у Гарриса тоже был дом, только на другом склоне горы, примерно милях в пяти от Понти. Так, ничего выдающегося, большой бревенчатый старый дом, построенный еще в 20-е, с навесом у входа и большим амбаром.
– И без сортира во дворе?
– Сортир в доме. Там у него водопровод.
– И кто же проживает в этом домишке?
– Какой-то старик. Похоже, просто присматривает за хозяйством. Дом записан на дочь Гарриса, но сама она живет в деревне.
– Если есть сторож, стало быть, есть что сторожить.
– Мой источник утверждает, будто бы там когда-то добывался сланец. Кстати, говорят, что добыча этого сланца сейчас вроде бы возрождается, японцы закупают его со страшной силой. Имеется еще одна шахта, в Грэнвилле, тоже неподалеку оттуда.
– Ладно, последний вопрос. Кто он, твой источник?
– Один старый поклонник, чиновник из Нью-Йорка. Как-то познакомились на вечеринке. Нет, не волнуйся, даже не целовались. Даже за руки не держались, честно.
– Что ж, вполне в твоем стиле, – саркастически заметил я. Она послала мне воздушный поцелуй.
– Ну и что это нам дает?
Я протянул руку, выключил телевизор и откинулся на спинку кресла.
– Давай посмотрим, чем мы располагаем. Происходит убийство, и поднимается страшная волна. Дули был мелкая сошка, создание безобидное, а потому убийца, очевидно, полагал, что преступление его пройдет незамеченным. Он не ожидал, что поднимется такое. Но поднялось, или началось, все гораздо раньше. И потом, за одну ночь все эти миллиарды не перетащить. И это наводит на кое-какие размышления. Начиналось это, когда все доны были еще живы, когда сама структура и организация мафии была совсем иной. Однако теперь все кланы возглавляют новые люди, за исключением Лоренцо Понти. Они моложе, умнее, образованнее, но и с федами, и с новыми законами бороться стало сложнее. К тому же и прежних денег, огромных денег, в которых заключается сила и власть, у них больше нет. И все семьи пострадали.
– Но куда же они могли деваться, Майк?
– Будь уверена, целы, котенок.
– И не растрачены.
– Но украдены!
– Допустим, действительно украдены. Но для того, чтоб украсть такую сумму, нужны огромная власть и сила.
– Возможно, правительство?.. – сказал я.
– Какое правительство?
Я отпил глоток кофе. Он уже остыл, и вкус был просто отвратительный.
– Чтоб совершить нечто подобное, нужны огромные власть и сила и изощренные мозги. И побудить к этому шагу могла некая страшно важная причина. Ведь за такие деньги, стоит только попасться, могут стереть в порошок.
Вельда выпрямилась в кресле, приложила пальчик к губам.
– И что же дальше, Майк?
– Думаю, они попались, но уже когда кража свершилась. Все эти главы кланов погибли из-за денег, потому как убийцы просто не знали, где искать.
– Тогда почему не тронули Понти?
– О, наш дон – человек умный. И потом, надо же было оставить кого-то, кто мог бы навести на след. Короче, жить он будет ровно до того момента, пока не найдут похищенное.
– И тогда его убьют, да?
– Почти уверен. Его сынок Уго – абсолютный болван и дешевка, только и умеет, что жать на спусковой крючок. И если представится возможность унаследовать наличные, прихлопнет своего старика, не моргнув глазом. Вообще-то он вполне мог знать положение Дули и организовать перестрелку, во время которой, якобы случайно, погиб бы его отец. И представить все это дело как очередную мафиозную разборку. Но не сработало, и тогда он решил быстренько убрать Дули. На тот случай, если Дули вдруг решил бы раскрыть все властям.
– А что за положение занимал Дули?
– Достаточно прочное. Он был человеком, способным исполнять работу, однако вовсе не из тех, по кому бы скорбели, случись с ним какое несчастье. – Тут вдруг громко зазвонил телефон, и оба мы вздрогнули.
– Кто-нибудь знает, что ты здесь? – спросила Вельда. Я покачал головой и снял трубку.
– Мистер Хаммер? – произнес чей-то отдаленно знакомый голос. Я подтвердил, что да, именно. – Это Маршалл Броторио, мистер Хаммер.
Тут я вспомнил. Он заведовал колумбарием, куда поместили останки Дули.
– Извините, что так поздно...
– Ничего. А что случилось?
– Мой ночной сторож делал обход. И вдруг обнаружил, что вашу урну вынули из ниши, а пепел вытрясли на пол. Человек, который сделал это, выбил предохранительное стекло, разнес его буквально вдребезги...
– Ну а пепел?
– А пепел рассыпан по полу, и еще, похоже, его топтали ногами.
– Следы взлома, то есть проникновения в помещение, имеются?
– О да, да! Преступник влез в окно. Выбил стекло, отодвинул задвижку и открыл окно. Это совсем несложно. Должно быть, это случилось, как только сторож заступил на дежурство. Как раз сидел в своем закутке, в другом конце здания, и ужинал, говорит, что ничего не слышал.
– Полицию вызывали?
– О нет, пока нет. Дело носит... э-э... сугубо личный характер, больше ничего не тронули... Так что я подумал, надо сперва позвонить вам. Что вы посоветуете?
– Послушайте, Маршалл, почему бы вам не собрать пепел, положить его обратно в урну и поставить ее на место, в нишу?
– Но там, на полу, может быть пыль и грязь, и...
– Дули уже все равно.
– Так звонить в полицию или нет?
– Это только подорвет репутацию вашего заведения. Вы же не хотите, чтобы клиенты думали, что любой вандал может влезть в ваш колумбарий и надругаться над останками их родных и близких?
– Конечно, нет!
– Тогда просто вставьте стекло в окно, и забудем обо всем этом.
Вельда внимательно слушала наш разговор, и, повесив трубку, я рассказал ей, что произошло. Она заметила:
– Похоже, кто-то вообразил, что ты спрятал нечто в урну с Дули...
– И наверняка сильно разозлился, обнаружив, что там ничего нет.
– Кто знал, где находится прах Дули?
– Марвин Дули знал, но вряд ли ему могла прийти в голову такая идея. Нет, это кто-то другой. Скорее всего Уго. Он был на похоронах и, конечно, видел, как Ричмонд отвел меня в сторону и мы о чем-то беседовали. Сам он скорее всего за мной не следил, но вполне мог послать своего человека.
– Ты думаешь, это он влез в колумбарий?
– Скорее всего да. И это очень плохо, поскольку, не найдя ничего, он продолжит поиски.
– Майк... – начала она.
– Что?
– А ты сам открывал эту урну?
– Нет. Зачем?
– А может, он действительно что-то там нашел, а потом нарочно разбросал пепел?
Я обдумал услышанное, потом заметил:
– Какие, однако, радостные мысли посещают твою хорошенькую головку...
– Но, босс, я же не Питер Пэн.* – Она усмехнулась и поднялась из кресла. Халат так и обвился вокруг ее статной фигуры. Это было действительно нечто, созерцать ее в таком соблазнительном виде. И я напомнил себе, что настанет день, и все это будет мое, все это высокое прекрасное тело так сладко пахнущей женщины. И чтоб получить это, всего-то и надо, что остаться в живых и чуть-чуть потерпеть.
– Ну и что теперь будем делать?
– У нас два варианта, куколка. Лично я собираюсь улечься в кроватку и дать дырке в пузе покой. А ты... ты можешь одеться и поехать домой. Или же перекантоваться тут, на диване. В полном одиночестве.
– Похоже, ты вознамерился окончательно погубить свою репутацию, – сердито заметила она, но уголки ее губ тронула улыбка.
* Питер Пэн – герой романа Дж. Барри, английского прозаика. Мальчик, который никак не хотел становиться взрослым.