– Осторожно, Бельтони, или сядешь. – Тротти невесело рассмеялся. – Это ты рассказал обо всем комиссару Габбиани?
– Я на вас не работаю, Тротти, и ничего-то вы мне не сделаете. Я уже за все заплатил. И я под защитой.
– Тебя будут защищать до тех пор, пока это устраивает меня, Бельтони. – Тротти не скрывал нетерпения. – Ты сказал Габбиани, что мы с Пизанелли хотели у тебя кое-что выяснить?
– Вы же сами велели мне это сделать, разве нет?
– Когда?
– Я все рассказал ему через автоответчик.
– Когда это было, Бельтони?
– Господи, что это с вами, Тротти? Видать, стареете.
– Когда ты звонил комиссару Габбиани?
Легкое замешательство.
– Перед тем как лечь спать. Вы же сами мне так велели.
– Ты больше никому ничего не рассказывал?
– После того как меня отделал ваш приятель Пизанелли, мне хотелось одного – где-нибудь спокойно отлежаться. Мне нужно одно – чтобы вы оставили меня в покое. И еще – чтобы яйца прошли.
– Начальнику квестуры обо всем известно.
– Тротти, передайте Пизанелли, чтобы он на улицу без трусов со стальным щитком спереди не выходил.
– Откуда начальник квестуры узнал, что я был у бара на Виктора Эммануила?
– Я все равно когда-нибудь оторву Пизанелли яйца.
– Ты ничего не сообщал начальнику квестуры?
– Я в первый раз вылез из постели пять минут назад.
– Тогда откуда все известно начальнику квестуры?
– Наверное, комиссар, публично избивая законопослушных граждан, следует все-таки проявлять побольше сдержанности.
Тротти посмотрел на часы.
– Мне нужно с тобой повидаться.
– Я очень занят.
– В половине первого. После работы – в маленьком баре напротив твоего дома.
– Оставьте меня в покое, Тротти.
– В половине первого. Часа с лишним тебе вполне хватит, чтобы умыться и почиститься. От тебя несет, как от козла. – Тротти повесил трубку. Пот по-прежнему лил с него ручьями.
– Слава Богу, – проговорил про себя Тротти, заметив рядом с Боатти съежившегося в своей замшевой куртке Пизанелли.
В сопровождении синьорины Амадео, молодой прокурорши из Рима, приехал и Меренда. Когда Тротти вошел в прохладное помещение морга, они оба кивнули ему в знак приветствия. На женщине был красно-бело-зеленый шелковый шарфик. Ее миловидное лицо побледнело. Серьги с жемчугом в ушах.
– Садитесь, пожалуйста. – Доктор Боттоне указал рукой на один из пустых стульев, выставленных в ряд вдоль блестящей кафельной стены.
– Кофе выпьете, комиссар Тротти? Или, может, чего-нибудь покрепче? У вас такой вид, словно вы собираетесь разболеться.
– Спасибо, кофе я только что выпил. – Тротти посмотрел на часы. – Почти пять минут двенадцатого.
– У меня в ящике есть немного коньяку. Для медицинских нужд, вы же понимаете. – Боттоне взглянул на Меренду и неуклюже ему подмигнул.
В комнате оказался еще один мужчина. На нем были серый костюм, голубая рубашка и галстук-бабочка.
– Вы знакомы с синьором Беллони?
Тротти нахмурил лоб. Мужчина встал и пожал Тротти руку. На лице у него появилась блеклая печальная улыбка.
– Дядя Розанны, – тихо проговорил он и сел на место.
Холеный мужчина с густыми седыми волосами и тонкими длинными пальцами. От слишком долгого пребывания на солнце лицо его было испещрено морщинами. Синьор Беллони выглядел лет на шестьдесят пять и излучал здоровье. Ресницы его казались выгоревшими.
Тротти обернулся к Боттоне.
– Вам удалось что-нибудь выяснить относительно смерти синьорины Беллони? – Он скрестил на груди руки.
Боттоне выдвинул из шкафа для документов нижний ящик и вытащил оттуда темную медицинскую бутыль, наполовину заполненную какой-то жидкостью. На этикетке было написано «Яд». Череп и перекрещенные кости.
– Вы уверены, что вам не…
– Ни я, ни Пизанелли жажды де испытываем, – сказал Тротти.
– Это не от жажды, комиссар. – Боттоне поднял вверх палец.
Боатти криво ему улыбнулся.
– Что вам удалось выяснить относительно тела?
– Синьорины Беллони? – Боттоне налил коньяку в пластмассовую чашку и протянул ее Боатти. Потом обернулся и подтолкнул к нему деревянную табуретку. На нем были широкие хлопковые штаны и белые кожаные ботинки на деревянной подошве. Поскольку в помещении было прохладно, он надел еще и шерстяной свитер. Медицинский халат и шапочка висели на крючке на двери. У доктора Боттоне было тонкое умное лицо. Желтоватая кожа туго обтягивала кости черепа.
Запрокинув голову назад, Боатти залпом выпил все содержимое чашки. Он улыбнулся; в углах глаз заблестели слезы.
Тротти чувствовал, как под рубашкой у него высыхает пот.