- Лу, - сказал я, - вы же знаете, что по отношению к вам я всегда был безупречен.
Магулис поднялся.
- Верно, потому я и не веду вас вниз... Пока не веду. Но не заходите слишком далеко.
- Почему? Разве я когда-нибудь это делал?
- Это должно было произойти, - сухо буркнул он.
- Что это значит?
- Иногда, - продолжал Магулис, - мы терпеливо сносим ваши штучки. Проявляем просто ангельское терпение, когда вы суете нос в наши дела и долго морочите нам голову, пока вдруг неожиданно не появитесь и не расскажете то, о чем давным - давно обязаны были сообщить. Но однажды это нам может надоесть. Или наше терпение просто иссякнет...
- Или на такую долгую тираду воздуха не хватит, - перебил я его. - Я поговорю со своим клиентом, а потом зайду снова.
- Сообщить его фамилию?
- Надеюсь, но ничего не могу обещать. Так или иначе, завтра увидимся.
- Ладно, даю вам время до завтра, так как понимаю, что вы влипли в отвратительную ситуацию. Дело все-таки касается убийства, и как мне представляется, ваш клиент не имеет к нему никакого отношения. Я полагаю, мисс Нэнси знает, о ком речь.
Нэнси разглядывала ногти.
- Ладно, не буду даже спрашивать. Дэйл, у вас есть время до завтра. Я не стану устраивать за вами слежку.
- Если вы это сделаете, я от неё избавлюсь, - хмыкнул я.
- Хотите пари? - вопросительно взглянул на меня Магулис.
Я ухмыльнулся.
- Нет, не хочу.
Мы подошли к машине. Уже нырнув в нее, Нэнси неожиданно спросила:
- Интересная у вас жизнь, верно?
Захваченный врасплох, я завел мотор и откинулся назад.
- Нэнси, у меня сложилось впечатление, что вы с моим образом жизни несогласны. Нерегулярный рабочий день, нерегулярные заработок...
Она повернулась ко мне. Это движение нас сблизило, и я почувствовал прикосновение её колена. Я с трудом овладел собой, не желая воспользоваться ситуацией. Нэнси могла бы это неправильно понять. Я подумал...
- Тот факт, что вы ведете увлекательную жизнь, не противоречит моим прежним словам, мистер Шэнд. Интересная жизнь может иметь и неприятные стороны.
- Вам не нужно вступать на этот путь, Нэнси.
- Хотите от меня отделаться?
- Нет, конечно, нет.
- Вы в этом абсолютно уверены, мистер Шэнд?
- Мне только не хотелось бы, чтобы вы подвергали себя опасности. Однажды я вам это уже говорил, Нэнси.
- Но вы же это делаете, мистер Шэнд.
- Да, потому что это моя работа.
- Тем самым вы хотите подчеркнуть, что она не моя? - обиделась она.
- Не переиначивайте мои слова, Нэнси. Но это действительно не ваша работа.
- Да, тут вы правы, мистер Шэнд.
- Впрочем, мне за это платят. Если я рискую. этот риск окупается, - я нажал на газ и тронул машину с места. - И вот еще, Нэнси, не стоит обращаться ко мне так официально.
Она усмехнулась.
- Что же тут смешного? - обиделся я.
- Ничего, только... сейчас ты был как раз ужасно официален... Дэйл.
Она помедлила, прежде чем перейти на "ты", и у меня на душе потеплело. Впервые это слово для меня что-то значило.
Но Нэнси тут же сменила тему.
- Что же мы теперь будем делать?
- Отправимся поесть, - заявил я, - в ресторанчик Марти Элтона в Вилидже.
Нэнси открыла свою черную кожаную сумочку, достала из неё крошечное зеркальце и внимательно рассмотрела свое лицо.
- Может быть, мне заехать домой переодеться?
- Нэнси, каждый раз, когда я тебя вижу, ты выглядишь красивее, чем перед этим. Тебе незачем переодеваться. Кроме того, я страшно голоден.
Она попудрила носик и рассмеялась.
- Я тоже!
Для заведения Марти время было ещё слишком раннее. Музыканты начинали там играть только поздно вечером, но и сейчас Марти кормил тех, кто любил поесть, прежде чем начнутся суета и танцы.
Когда мы вошли, он стоял в элегантном маленьком фойе - белокурый, голубоглазый, крепко сложенный, розовощекий. Ему явно больше подходила площадка для гольфа, чем джаз-клуб. Марти Эльтон был весьма состоятельным тридцатипятилетним холостяком. И держал клуб только потому, что это доставляло ему удовольствие. Самой большой его радостью были хорошая еда и музыка, под которую, если постараться, можно вывихнуть себе суставы.
Он тотчас подошел к нам. Взгляд его был устремлен на Нэнси, на меня он едва обратил внимание. Но ничего удивительного в этом не было - кто мог его за это упрекнуть?