— Ни на секунду.
— Ты уверен?
— Хотите, перекрещусь? — Мальчишка понизил голос: — А вы частный детектив?
— Что-то в этом роде…
— Наверное, тут замешана дама?
Эллери загадочно улыбнулся:
— Как тебе пять баксов в придачу к десяти? Я дам их тебе прямо сейчас, чтобы ты поскорее забыл всю эту историю!
— Можете не сомневаться!
Эллери подождал, пока мальчик спускался в лифте, а затем вбежал в номер 1010. Конверт с деньгами исчез.
Когда вы привыкли полагаться на свой ум и считать его надежным орудием, столкновение с изощренным противником, сумевшим вас обойти, равносильно тяжелому удару. А если такой противник обошел вас в Райтсвилле, это удар под дых.
Эллери медленно побрел назад по Аппа-Дейд-стрит. Но как шантажисту удалось забрать деньги?
Он не прятался в номере 1010, ведь Эллери обыскал комнату до ухода и по возвращении. В туалете было пусто. Ящики бюро были пусты (по логике следовало брать в расчет даже карликов). Никто не прятался под кроватью.
А ванной в номере не было. Там не было даже двери в смежную комнату. Вряд ли он смог проникнуть через окно, этакой бабочкой в человеческом обличье, пролетевшей над Площадью. Совсем как снежинки на Таймс-сквер в канун Нового года.
Однако этот тип как-то попал в номер 1010 после ухода Эллери и ухитрился выбраться оттуда до его возвращения. Вернее, он выбрался даже раньше, еще до того, как мальчишка-посыльный занял свой пост на десятом этаже.
«Конечно».
Эллери покачал головой, изумившись собственной наивности. Если только его расчет точен, ответ состоит в простой временной последовательности. Номер находился под наблюдением все пятнадцать минут, кроме короткого перерыва, когда Эллери спустился в лифте в вестибюль, договорился с посыльным и тот поднялся на десятый этаж.
Шантажист успел сделать свое дело в этот промежуток.
Он позвонил из «Холлиса», либо из другого номера на десятом этаже, либо с девятого этажа, либо по одному из внутренних телефонов в вестибюле. Он рассчитал время с передачей писем до последней секунды. Хитрец! А простой расчет говорил о том, что вряд ли письма уже лежали в ящике бюро номера 10 в отеле «Апем-Хаус», а если и лежали, то шантажист без особого риска мог там появиться и вновь забрать их с собой, затратив на это считаные минуты. Но он не дал Эллери времени на размышления. Было у него и другое преимущество. Что бы там ни думал представитель Салли, он вряд ли мог нарушить указания. Ведь с точки зрения жертвы смысл участия в шантаже был ясен — любой ценой вернуть украденные письма.
Однако операция была рискованная, — лишившись денег, они вполне могли не получить письма. Шантажист, должно быть, это учитывал. И начал действовать.
Очевидно, он вошел в номер 1010 после ухода Эллери, взял деньги и скрылся до того, как мальчишка-посыльный оказался на десятом этаже. Возможно, спустился по пожарной лестнице на один из нижних этажей и сел там в лифт. У Эллери мелькнула мысль, а не вернуться ли ему в «Холлис» и не поискать ли улики в номере 1010, а потом опять отправиться в «Апем-Хаус». Вдруг там тоже остались какие-то зацепки? Но он сразу отказался от подобной затеи, недоуменно пожал плечами и сел в машину Говарда. Нет, с него хватит. Хорошо, что все легко обошлось. А переговори он с подозрительным клерком, то угодил бы прямо в полицию, к шефу Дейкину или стал бы героем скандального репортажа в газете «Архив», принадлежащей, кстати, Дидриху Ван Хорну. От полиции и газетчиков лучше держаться подальше.
Интересно, способен ли человек в здравом уме ввязаться в столь опасную авантюру?
Эллери припарковал родстер Говарда около закусочной на 16-м шоссе и направился в тесный и шумный зал, к стойкам бара. Он наклонился над второй стойкой от угла и спросил:
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Салли так и не притронулась к стоявшей перед ней кружке пива, в то время как Говард опорожнил три бокала виски.
Салли была бледна, а яркая губная помада лишь подчеркивала ее бледность. Теплый свитер мышиного цвета не спасал ее от нервной дрожи, и она накинула на плечи старое габардиновое пальто.
Говард был в темно-сером костюме.
Они жадно уставились на него.
— Дело сделано, Салли, — кратко сообщил Эллери и устроился рядом с нею, повернувшись спиной к залу.
Официант в белом фартуке, проходя мимо них, бросил на ходу:
— Я вас сейчас обслужу, ребята.
— Не торопитесь, — отозвался Эллери. Он положил что-то левой рукой на колени Салли, а правой поднял ее кружку пива.
Салли потупила взгляд и пригнулась. Ее щеки раскраснелись.
— Салли, ну, ради бога, — пробормотал Говард.
— О, Говард.
— Передай их мне.
— Они под столом, — шепнул Эллери и обратился к официанту. — Нам еще две кружки пива и виски.
Официант забрал пустую посуду и принялся протирать стол грязной тряпкой.
— Перестаньте махать этой чертовой тряпкой, — хрипло пробурчал Говард.
Официант посмотрел на него и поспешно удалился.
Эллери почувствовал, как кто-то взял его за локоть. Рука была маленькой, мягкой и горячей. Но Салли быстро отвела ее.
— Тут все четыре письма, — сказал Говард. — Все четыре, Салли. Эллери…
— Ты уверен, что это они? Те самые письма.
— Да.
А Салли кивнула. Казалось, что ее глаза были способны испепелить Говарда.
— И он вернул оригиналы, а не копии?
— Да, — снова подтвердил Говард.
Салли опять кивнула.
— Отдай их мне. Тоже под столом.
— Тебе?