— Странно. Уже двоих, кто носил эту штуку, убили… Надо бы от нее избавиться".
— Знаешь, — сказала Катька, — плюну-ка я на эту дурацкую Москву, подамся в Питер.
— Зачем? — удивилась Маша.
— Ну, как… — Та потянула себя за прядь волос, задумчиво накрутила ее на палец. — Там у меня друзей больше, там джазовой певице вообще легче. В Питере к джазу другое отношение, да и город поспокойнее.
— Глупости, в Питере столько же бандитов на душу населения, сколько и в любом другом городе.
— Не знаю… — Катька снова села на табурет, подперла щеку кулаком. — С Севера все в Питер чешут, там мы свои.
А тут все равно изгои. И неуютно мне в Москве. Особенно теперь.
— Да подожди ты все кидать. Пройдет время…
— Вот именно, — перебила ее подруга. — Время проходит, а я все в стрип-баре на подпевках. Везет не всем.
Вот на тебя Бобров клюнул. А моя призрачная надежда показала мне дулю.
— Тот продюсер на музыкальном вечере…
Катька поморщилась:
— Сказал, что если бы хотел мной заняться, то занялся бы уже давно.
— Он дурак, — процедила Маша. — Я слышала тебя.
Ты потрясающая. Что им всем еще нужно?
— Вот и я так думаю, — вздохнула подруга. — Ай, фигня. Прорвемся. Если не выйдет из меня певицы, прославлюсь как Колькина натурщица.
Сэр Доудсен пребывал в тоске. Его больше не радовал рост акций родной компании на Лондонской бирже ценных бумаг. Еще бы — он помолвлен с Ви, этим крокодилом в обличье ученой цапли. Душа его наполнилась могильным холодом и таким же мраком. Выхода из тупика не было. Все утро он принимал поздравления. Разбудил его звонок тети Алисы, которая огласила его квартиру раскатистым рыком:
— Наконец-то ты одумался, мой мальчик. Я давно твердила, что лучше Виолетты тебе невесты не найти!
— Нечто подобное я слышал вчера на приеме от ее матери, — с глухим стоном он припомнил ужасную сцену на балконе.
— Теперь я спокойна за твою судьбу. Виолетта возьмет тебя в крепкие руки…
«Скорее силки», — подумал Александр.
Дальше он не слушал, углубившись в неприятные размышления о том, что все могло быть иначе, если бы по дороге на прием его сбил автомобиль. Месяц в больнице и жизнь на костылях сейчас казались ему предпочтительнее, нежели маячившая женитьба. Родственники продолжали его донимать и на работе. Мать поинтересовалась, какую рамочку он желает видеть на объявлении о помолвке в «Морнинг пост», отец с прозорливостью, присущей мужчинам, посоветовал не падать духом. Дядя Реджинальд тепло посочувствовал. В долгу не остались и друзья из клуба «Пеликан». Те со злорадным удовольствием слали ему письма по электронной почте, расписывая жуткие истории о том, как некий лорд Брэндхем избежал свадьбы, сев в тюрьму на пять лет за жестокое избиение полисмена в состоянии аффекта по причине своей помолвки.
А барон такой-то сделал то-то (еще более ужасное), а сэр тот-то вообще… Все эти примеры леденили кровь молодого жениха, хоть и являлись завуалированными советами друзей. Кроме того, похоже, все население Англии избрало развлечением в это злосчастное утро забрасывать его офис поздравительными факсами и телеграммами.
Посему факт помолвки не укрылся и от сотрудников.
Каждый счел своим долгом заглянуть в его каморку и поздравить с «замечательным событием».
— Виталий, а вы женаты? — с тоской спросил Александр, когда в проеме появилась голова зама.
— Три раза, — весело ответил тот.
— Зачем вам столько? — удивился молодой аристократ, искренне не понимая, почему человек по собственной воле подвергает себя пытке еще и еще раз.
— Так весело же!
Сэр Доудсен только плечами пожал: «Что тут веселого?»
— Скажу вам по секрету, — перешел на заговорщицкий шепот Виталий, — что вам, как человеку, вступающему в брак впервые, этого пока не понять. Подождите годик-другой, и вам тоже захочется поменять обстановку.
— А были случаи, чтобы вы не хотели жениться? — с надеждой вопросил страдалец.
— Я?! — несказанно удивился зам. — А с чего бы мне не хотеть? Это же весело!
Молодой аристократ понял, что дальнейший разговор бессмыслен. Он попытался углубиться в работу, но так и не смог сосредоточиться на проекте договора о перевозках продукции кондитерского завода из Москвы в Париж.
За шаткой дверью, прекрасно пропускающей не только сквозняки, но и звуки из другой части офиса, он услышал телефонный разговор своей секретарши, от которого у него в момент началась резь в животе.
— Ты себе не представляешь, нашего охомутали! — пожаловалась та невидимой слушательнице и принялась излагать подробности:
— Девица.., не то чтобы очень, хоть и в брюликах. Я ее фотку в Британском неге откопала. Дочь лорда. Но что нам с тобой лорды. Просто нужно знать, где водится крупная рыба. Лично я начинаю ходить по посольствам — там всякие приемы, вечеринки. Я тебе так скажу: аристократы эти — сущие телки. Только нужно ухватить за веревочку, и все.
Сэр Доудсен схватился за голову. Девушка была права — он телок. И будет телком до конца своих дней. А куда ему деваться со своей фамильной честью?
К концу дня вдруг позвонил Бобров. Голос его показался Александру усталым.
— Это правда, о чем вчера в посольстве говорили?
Я как-то не смог с тобой пообщаться, дела… — туманно изрек он.
— Правда.
— Что-то нет в тебе должной радости.
— Да как вам сказать… Я не то что стремился к этому браку. Я даже не понял, как все вышло. Раз — и все уже поздравляют с помолвкой.
— Ну-у, братец, — как-то невесело хохотнул Серж, — теперь-то я точно знаю, что жениться нужно по любви, — он смущенно кашлянул. — Опыт, как-никак!
— Или когда нет другого выхода, — молодой аристократ вздохнул.
— Слухай, если девица Харингтон тебе не нравится, пошли ты ее ко всем…
— Не забывайте, Серж, — поспешно предостерег его сэр Доудсен, не желая, чтобы этот разговор стал их последним, — мы говорим о моей невесте. Она замечательная девушка и все такое, но я несколько обескуражен. Это объясняет мою меланхолию. А в остальном жизнь ведь прекрасна, не так ли? — Последнюю фразу он произнес бодро, душа в себе внутреннее сомнение.
— Говори о себе, — буркнул меценат. — У меня кругом одно дерьмо. Хочешь выпить?