— Ты спятила? — поинтересовался Ники.
— Не забывай, он мне спас жизнь.
— Мне показалось, его вырубили в самом начале, — с сомнением заметил Ники.
— Откуда ты знаешь, тебя ведь там не было? Такой грохот стоял, когда он дрались!
Я посмотреть боялась, но все слышала. Не думаю, что какой-нибудь бритоголовый охранник справился лучше. И потом, он не полез ко мне под юбку, как это сделал бы иной…
— А вот это уже плюс, — согласился Ники. — Правда, единственный плюс, смею заметить.
— Но ты согласен, что он мог бы быть моим телохранителем?
— Я бы не стал доверять твое тело никому, — возразил Ники. Но у Маши уже загорелись глаза.
— Послушай, — она дотронулась до плеча Николая. — Тебе ведь понравилось у меня?
Ты мог бы пока пожить…
— Тебе просто хочется иметь мужика в качестве кошки, — заметил Ники, но Маша отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
— Холодильник, правда, у меня по большей части пустой…
— Можно выдрессировать его ходить на рынок, — подсказал Ники.
— Но я неплохо готовлю, и голодным ты не будешь, — Маша, хотя и обращалась к Николаю, с вызовом посмотрела на Ники.
Сыщик не ответил, продолжая думать о чем-то своем.
— Только не угощай его своим салатом из тунца, — подсказал Ники. — Иначе тебя обвинят в жестоком обращении…
— Провидение, — вдруг сказал Николай.
— Что? — переспросили Маша и Ники почти одновременно, может, Ники чуть раньше.
— Я оказался в вашей компании неслучайно, и кому-то надо, чтобы я оставался среди вас. Поэтому меня и лишили, — он любовно оглядел загаженное помещение, — последней обители. Но скажите, зачем? Зачем, я вас спрашиваю, — он возвысил голос до крещендо, и в этот момент стал похож на римского трибуна, — Зачем, когда в ящике стола лежит целый рулон туалетной бумаги, эти варвары нагадили посреди комнаты и подтерлись моей любимой книжкой «Колобок»?
— Ники, — спросила Маша, когда он довез их до дома, — почему ты никогда не остаешься у меня ночевать?
— Храплю во сне, — усмехнулся он.
— Нет, серьезно? — попросила Маша. — По-моему, сейчас как раз такой случай…
— Ты же нашла себе телохранителя, — он продолжал язвительно улыбаться.
— Но ты сам натолкнул меня на эту мысль.
— Я?! — улыбаться он перестал.
— Конечно. Как начал расписывать — мы его на вокзале бросим, он там вшей наберется, — Маша хихикнула.
— Не знал, что у тебя доброе сердце, — серьезно заметил Ники.
— У нее жалостливое сердце, — вставил Николай.
— А ты помолчи, — отрезала она. — Что-то ты чересчур много рассуждаешь для телохранителя. Ники, останься, а? — попросила она.
— Не сегодня… Я приеду утром. И смотри, — он погрозил пальцем, непонятно кому из собеседников, сел в машину и захлопнул дверцу.
— Загадочная личность, — пробормотала Маша. — Всегда ближе к ночи куда-то спешит.
— Одно из двух, — веско сообщил Николай, — или он оборотень, который в полночь при Луне превращается в стра-ашного волка.
— Ну да, кино смотрела, — отмахнулась Маша. — Или Золушка, а с боем часов его «Пежо» превращается в тыкву.
— Может быть, и так. Но я имел ввиду другую альтернативу.
— Какую?
— У него ночная работа.
— Сторож, что ли? — с иронией спросила Маша. — Да у него одни золотые часы «Омега» знаешь, сколько стоят?
— Почему, сторож? — пожал плечами. — В Москве есть масса заведений, которые работают по ночам. Казино, ночные клубы со стриптизом…
— Может, он игрок? — предположила Маша.
— Игрок, еще какой игрок, — поддакнул Николай.
— Но лучше бы он оказался Золушкой, — вздохнула Маша. — Так спокойнее.
— Я жива, и никто меня за ночь не удавил, — сказала Маша, открывая глаза.
Солнечные зайчики на потолке двигались в такт трепету листьев старого тополя, который рос под окном. Казалось, это зайчики шелестят, а не листья под ветерком.
Тут Маша почувствовала, что пахнет горелым.
— Пожар! — завопила она, и в чем была, кинулась на кухню. А была на ней только золотая цепочка на щиколотке.
— Завтрак, — возразил Николай, который нарядился по этому случаю в передник.
— Нет, пожар, — Маша топнула босой ногой по линолеуму. — Стихийное бедствие.
— Омлет с сыром, — упорствовал Николай.
— Ты случайно не на дровах его жарил? У меня ведь газовая плита имеется.