Арчил выглядел внушительно, Маша даже непроизвольно втянула голову в плечи.
— Поели, вина французского выпили пять раз по двести, а платить не хотят, — пожаловалась официантка.
— С какой стати — французского? Может, вы с нас еще за авиабилет Париж-Москва деньги потребуете? — сварливо возразил Николай. — Под Рогачево разливают, сто километров от Москвы.
— Заткнись, придурок, — прошипела Маша. И, обращаясь к Арчилу, предложила, обаятельно улыбаясь:
— Могу я оставить в залог этого джентльмена, а тем временем съезжу за деньгами?
Займет не больше часа.
— За час, хАрАшо. Но в залог останЭшся ты, а мужик сЭздит.
— Почему я в залог? — возмутилась Маша.
— Вах, зачЭм мнЭ другой залог?
Выйдя из подъезда с деньгами, а они оказались именно там, под простынями, где и сказала Маша, Николай посмотрел на часы. Он укладывался в час, отпущенный официанткой, и потому решил не торопиться.
Тем более ужин оказался пересоленным. И Николая мучила жажда.
— Никогда не пей пиво, в котором присутствует что-нибудь, кроме воды, солода и хмеля, — поучал его давеча Ники, когда они ехали в ресторан. — В Баварии еще в тыща дремучем году приняли закон, запрещающий что-либо подмешивать в этот божественный напиток. И чтобы не слабее пяти градусов, и не крепче пяти и шесть десятых, поверь моему опыту, — добавил тогда он.
— А мне нравится портер, — перебила тогда Маша, — особенно «Балтика N 6». Когда свежая.
— Бабские штучки. Жженый сахар. Только в Зальцбурге монахи-бенедектинцы умели варить особо крепкое пиво, и даже баварцы смотрели на это сквозь пальцы, потому что считалось — оно помогает монахам выдерживать пост. Те ничего не ели, только хлестали свой солодовый напиток.
— В Зальцбурге родился Моцарт, — сообщила Маша. — Это — в Австрии, а не в Баварии.
— А я думал, в Австрии родился только Штраус, — хмыкнул тогда Николай. — Он прославился тем, что медленные вальсы писал…
Николай остановился и оглядел витрину первого попавшегося на пути киоска.
— Мне, пожалуйста, «Баварию», — попросил он, вспоминая разговор. — По ноль тридцать три, — протянул деньги в окошко киоска и заглянул туда сам. — А почему написано, что «Бавария» сделана в Казани?
— Господин, дайте штукарь, — услышал он голос за спиной и оглянулся.
Тип в потрепанном сером костюме и малиновой рубашке протягивал руку:
— Рубль, то есть, не деноминированный. — пояснил попрошайка.
— Очень пить хочется.
— Мне самому хочется, — возразил Николай.
— Потерпи, — вдруг сказал бомж, и Николай почувствовал, как что-то твердое уперлось в нижнее левое ребро.
— Ой, — возразил Николай.
— Пойдем, — пригласил «бомж», сверкнув в темноте золотыми зубами. — Тебя тут ждут — не дождутся..
— А как же пиво? — вздохнул Николай.
— Давай сюда, раз уплачено. Я не побрезгую, — согласился разбойник, продолжая тыкать ему в бок стволом пистолета с плоским, разделенным продольной бороздой глушителем из серебристого металла.
— «Beretta S93», — Николай определил марку пистолета. — С глушителем «Stopson».
Оружие для тех, кто понимает. Но я предпочитаю вороненый цвет. Не так заметно.
— На складе оказался только такой, — похититель вроде шутил, но в голосе проскользнуло уважение. — С тобой только поговорить хотят, так что не делай резких движений, и все обойдется.
Николаю показалось, что похититель немного его побаивается.
— Надень, — он протянул Николаю черные очки.
— Да я же ничего в них не вижу! — стекла очков оказались абсолютно непрозрачными.
— Так и было задумано, — хмыкнул «бомж». — Я тебя поведу под руку.
Они сели в машину, не то что номер, но даже марку которой не было никакой возможности определить. В салоне похититель приковал Николая наручниками к ручке дверцы.
— Неудобно, — пожаловался Николай.
— Извини, братан, придется потерпеть.
— А если ГАИ остановит?
— Подорву нас обоих. У меня по сто грамм тротила под каждым сиденьем.
— Будем надеяться, что мы не нарушим Правил дорожного движения, — от всего сердца пожелал ему Николай. — Я не люблю тротил и даже его эквивалент.
Минут пятнадцать они колесили по городу. После контузии Николай ослеп, и тогда полгода ходил на ощупь. Потом прошло, только когда смотрел на ночные фонари, они у него были в радужных ореолах. И еще почему-то не переносил цвет «электрик».
Сразу начинало подташнивать.
Сейчас самое время вспомнить те кошмарные полгода.
Коробка у автомобиля не автоматическая, и по звуку двигателя и возникающим паузам при переключении скоростей, Николай определил, что машина идет на четвертой скорости.
Торможение. Звук останавливающихся машин рядом. Светофор, решил он. Снова машина набирает скорость.
Сила инерции тянет влево. Значит, правый поворот. Снова светофор. А теперь — налево, по большой дуге.
Николай прикинул, что примерно на таком же расстоянии, если судить от места, где его захватили, должна находиться набережная Москвы-реки.
Теперь… они будут все время двигаться прямо, главное сейчас, считать светофоры. Ведь даже если горит зеленый свет, водитель поведет себя так, что можно догадаться. Или сбросит скорость, ожидая переключения, или наоборот, надавит на педаль акселератора, надеясь проскочить. …По подсчетам Николая, он находились как раз под мостом на Котельнической.