- Ставьте! - предложил он, тасуя колоду.
- Сдавай - я отвечаю! - зло потребовал Котыша - денег у него больше не было.
- Без денег я не играю. Кто ставит?
Картежники молчали.
- Тогда я пошел. - Ленька положил колоду на стол.
- Стой! - схватил его за руку Котыша. - Отыграйся!
- В дрынку не отыгрываются. - Ленька выдернул руку и шагнул от стола.
- Стой, ты, сука, жидовская морда! - Котыша вскочил и сорвал с пояса матросский ремень с залитой свинцом бляхой.
Этого терпеть было нельзя. Ленька остановился и, стиснув кулаки, приготовился к драке.
Котыша шел на него, зажав в руке конец ремня. Бляха покачивалась у его щиколотки в такт шагам.
Ленька прыгнул вперед, упреждая удар бляхой, выхватил ремень и стеганул им Котышу по голове.
Тот, согнувшись вдвое, качаясь то ли от водки, то ли от удара, пошел прочь. Сквозь пальцы, прижатые ко лбу, сочилась кровь.
А Ленька, не выпуская трофейного ремня из побелевшей от напряжения пятерни, нарочито медленно, чтобы картежники не посчитали его трухнувшим, брел к подъезду.
Он лежал на кровати поверх покрывала лицом к стене, подтянув ноги к животу.
Репродуктор слюнявил песню:
Есть у нас агроном,
Ой да косы длинные,
А глаза, друг,
Бирюза, друг,
И зовут Галиною...
От удара камешка задребезжало оконное стекло.
Ленька выглянул во двор.
Внизу с перевязанной головой - бинт на лбу и под челюстью - стоял Котыша и манил его к себе.
В темной комнате, под светом фотоувеличителя, он вытащил из черного пакета "вальтер", проверил обойму и сунул пистолет в карман шаровар.
Бабушка, чистившая картошку на пустой в этот дневной час кухне, угадав по выражению лица внука что-то недоброе, кинулась наперерез и загородила выход из кухни, раскинув руки.
- Ты шо? Ты шо, скаженный? - успокаивала она.
Ленька стоял перед старухой бледный, не разжимая губ.
- Не пущу! - выкрикнула бабушка.
Внук резко нагнулся и проскочил мимо бабки под ее рукой.
Сжимая в кармане "вальтер", он стоял у подъезда и оглядывал двор. Котыши во дворе не было. Ленька понял, что ждут его за балаганами, где происходили все драки и толковища.
Узкая, в ширину человеческого корпуса, щель между балаганами - так называли самостроенные сараи - вела к этому известному в округе месту.
Ленька появился из щели и тут же прижался спиной к стене балагана.
Потом он много раз пытался понять: что толкнуло его к стене? Спасло от ударов сзади? И приходил к выводу - судьба или Господь. В разные периоды его жизни ответы менялись.
Но сейчас он прилип к стене.
А против него, шагах в пяти, топталась ватага пьяных парней и в центре - перевязанный Котыша. Почти никого из ватаги Ленька не знал или не узнал теперь.
Кто-то сунул Котыше в руки большой, похоже кухонный, нож, и тот, выставив его перед собой, двинулся к Леньке.
Шаг, второй, третий...
Вжимаясь в стенку, Ленька с трудом - рука не слушалась - вытащил "вальтер" из кармана и поднял его на уровень живота. Снял с предохранителя.
Дальнейшее выглядело невероятно. И Котыша, и его кореша рассосались, растворились в пространстве пустыря.
Ленька попытался шагнуть, повернуться - ноги не слушались. С усилием переставляя ступни, он двинулся в щель между балаганами и только на половине пути заметил, что держит пистолет перед собой. "Вальтер" не попадал в карман шаровар; он остановился и, оттянув клапан левой рукой, затолкал его.
У подъезда, в который он вошел, сгрудились невесть откуда взявшиеся соседки по квартире.
Находиться дома ему пришлось совсем недолго.
Камешек ударил в окно.
Ленька приник к стеклу.
Снизу, со двора, его манил к себе парень на велосипеде - Эдик Трекало.
Ленька, кивнув - мол, понял, - исчез от окна. Его место заняла бабушка, с тревогой взиравшая на неизвестного велосипедиста.
Трекало остановил велосипед у раскрытой двери сарая. Ленька сполз с багажника, и Трекало моментально укатил.
Костя Коновалов в майке, обнаруживающей скромные по его блатному положению татуировки, расположился в прохладном полумраке сарая, оклеенного старыми газетами, на кровати, опершись о спинку с никелированными шарами. Вплотную к кровати стоял стол, покрытый чистой скатертью, на котором в изобилии разместились яркая летняя снедь и бутылки лимонада. За столом, затылком к двери, сидела девица, демонстрируя Ленькиному взгляду узкую, тощую спину с пунктиром позвонков.
- Руфка, выйди, - спокойно приказал Костя.