Ленька вопрошающе посмотрел на Костю.
- Отдай ему пока. Он ведь тебе не нужен.
Ленька отдал.
Булка и Костя переглянулись, и Костя предложил:
- А может, ты с ним на дело пойдешь? Булка собирается ювелирный в Куровской брать. Ты там будешь очень кстати.
Собственное молчание показалось Леньке бесконечным, и он ответил, что есть силы стараясь казаться спокойным:
- Я подумаю.
- Подумай. - Костя смотрел на него тяжелым взглядом. - Подумай.
- Вызывали? - Ленька стоял в заплеванной комнатенке районного отделения милиции перед столом, похожим на школьный, за которым расположился приветливый мужчина в штатском костюме.
- Вызывали, - откликнулся участковый Гальян, примостившийся на табурете у стены.
- А почему через соседку? - недоуменно спросил парнишка.
- Чтобы родичей твоих не волновать, - объяснил Гальян.
- Ты садись, - предложил штатский и, ощупывая его взглядом, добавил: Знакомец.
- Я вас не знаю. - Ленька уселся на стул против стола и попытался вспомнить, знает ли он штатского. Ничего не вспоминалось.
- Зато я тебя знаю, - заключил штатский, дав парнишке покопаться в памяти. - Портрет Берии сгорел? - ухмыляясь, напомнил он. - Сам сгорел?
- Сам. Сгорел, - понимая, куда он клонит, уперся Ленька.
- Да, сгорел. А система охраны государства не сгорит. Система осталась!
Ленька не знал, что он должен ответить, и пожал плечами.
- Про пожар на первой ткацкой слышал?
- Слышал.
- Значит, "Голос Америки" слушаешь, - заключил штатский.
- При чем тут "Голос" - про это весь город знает! - возмутился Ленька.
- Да, знает. А "Голос Америки" откуда знает? Подумай.
- Кто-нибудь им передает...
- Кто? - Вопрос штатского прозвучал теперь, как хлопок двери.
- У твоего отца авторские права есть? - нелепо конкретизировал вопрос участковый.
Ленька оторопело перевел взгляд со штатского на Гальяна.
- Вы что? Думаете, что это мой отец? Да он фронтовой офицер, он всю войну...
- Помолчи. Ты сам помоги нам снять с отца подозрения, - ласково попросил штатский. - Он ведь на машинке под копирку печатает. Ты вторые экземпляры дашь нам почитать, а потом положишь на место.
- Я не Павлик Морозов! - резко возразил Ленька.
- Ишь ты. Как заговорил! А ведь год назад писал про него сочинение...
Штатский открыл свой блокнотик и зачитал:
- "Вера в справедливость Советской власти толкнула Павлика на разрыв с отцом-подкулачником и дала ему возможность совершить подвиг - разоблачить заговор против колхоза". Твои писания.
- Это... так... сочинение. Писалось для отметки, - только и смог ответить Ленька.
- Значит, для отметки - одно, а в деле - другое?
Ленька молчал.
- Значит, с двойным дном растет человек? - не унимался штатский.
- Вам что, Звонилкин обо мне доложил? - вслух предположил парнишка.
- Ты здесь вопросы не задавай, а отвечай, - рыкнул на него участковый.
Штатский жестом остановил его.
- Да. Ваш учитель верно понимает свой долг.
- Я никому не должен, - выдавил парнишка.
- Если надо будет, мы твои долги найдем! - вмешался Гальян. - В восьмую казарму ходишь? С Костей Коноваловым дружишь?
Штатский опять жестом прервал участкового.
- Что же ты, - обратился он к Леньке, - дружишь с рецидивистом, с матерым уголовником, помогать нам не хочешь и собираешься еще и в институт поступать? Ты прикинь к носу: нужны ли нам такие... Обмозгуй все. Соображения в тебе достаточно. И позвони вот по этому телефону...
Штатский протянул вырванный из блокнота листок.
Ленька сидел у дровяных завалов так близко к линии железной дороги, что пролетающий мимо поезд дыбил его волосы. Стучали рельсы под колесами, скрипели буксы, лязгали буфера - паренек не слышал их. Он пытался услышать себя.
Парадная тисненая обложка "Книги о вкусной и здоровой пище" открылась - и цветная реклама "Жигулевского" и "Рижского" пива с зеленым горошком заполнила взор. Под рекламой красовалась надпись: "Пиво - жидкий хлеб".
Стеклянные банки, красиво расставленные, с жестяными крышками и яркими этикетками приманивали. Подпись убеждала: "Повидло и джем - полезны всем".