- Ничего, у Верочки зоркий глаз: она читает и самотек!
- Несите, насладимся новым открытием Ефима Давыдовича, - Верочка была снисходительна, - я в 302-й комнате.
Она внимательно осмотрела Севу.
- Почему она с вами так... запросто? - спросил ассистент, когда редакторша удалилась.
- Наблюдателен... Ей кажется, что она мне нужна в нынешней ситуации.
Он лежал на скрипевшей при каждом его движении железной трубчатой кровати и пробовал что-то писать. Не писалось. Из репродуктора доносилось "Когда мы были молоды, бродили мы по городу, встречали мы с подружками рассвет...". Стало жаль самого себя - одинокого. Он отбросил на стол блокнот и карандаш. Положил руки под голову, но лежать спокойно ему было отпущено совсем не долго. Зазвонил телефон. Сева не торопился подходить к трубке - может быть, это кого-то из соседок, но в дверь требовательно грохнули, и он понял: его.
- Я прочитала твои опусы, - говорила Верочка из квартиры своей подруги Тамары, - легко написано - у тебя есть перо. И достаточно убедительно нафантазировано...
- Это по большей части наблюдения, - уточнил Сева со скрытой обидой.
- Ну, тогда это имеет двойную цену! - Рядом с Верочкой сидела Тамара, плотная, но без весовых излишеств, натуральная шатенка с приятным, открытым, чуть тяжелым лицом. Держа на весу перед собой чашечку кофе и затягиваясь тонкой и длинной - нездешней - сигаретой, она внимательно слушала переговоры подруги.
- Спасибо, - только и смог выдавить Сева после комплимента Веры.
- Я подозревала, если говорить правду, что ты - очередной восторг Ефима Давыдовича с его любовью открывать самородки, которые на поверку оказываются обычными булыжниками! Ну, о твоих писаниях стоит поговорить не по телефону.
- У нас завтра съемки на натуре. На студии я буду только к пяти...
- Перенесем все разговоры в домашнюю обстановку. На день рождения моей молодой подруги. Ты - не против?
- Не против... - В Москве в гости его еще не приглашали, и он попросил: - Координаты, если можно, поточнее, чтобы не заблудиться.
- Не заблудишься - это рядом с Кремлем. Форма одежды, как говорят у вас на флоте, парадная.
- Ну, тогда я не смогу прийти...
- Почему?
- У меня парадная - она же повседневная.
На том конце провода засмеялись.
Подруги переглянулись, и Тамара, зажав ладонью трубку, подмигнула Верочке:
- Пусть приходит в одной тельняшке - это пикантно!
- Приходи в чем хочешь!
Губан стоял с фужером вина над столиком веселой и нарядной компании пижонов - это было заметно по небрежно повязанным галстукам, брошенным на спинки стульев твидовым пиджакам. Девицы, как в униформе, были в нейлоне.
Что говорил им Губан, не было слышно за столиком Севы: играл входивший тогда в моду малый джазовый состав. И, конечно, "Бесаме мучо".
Со своего места, что было напротив Губана, поднялся парень с мощной спиной гимнаста, и Губан, заглотнув фужер вина, тут же отошел от компании, поискал глазами удобное место и плюхнулся за столик одинокого Севы.
- Суки! Их папаши нахватали сталинских премий за то, что лизали жопу власти, а эти выродки считают, что они тоже таланты...
- Ты им это сказал?
- Ну, сказал.
- Зачем?
- А чтобы знали. Я для них - ничтожество, грязный репортер. - Он глотнул кофе из Севиной чашки.
- Значит, отдал концы?
- В каком смысле? - не понял Губан.
- В прямом - порвал знакомство, - пояснил Сева
- Да пошел ты со своими флотскими примочками. - Губан встал было со стула.
Но Сева удержал его:
- Ну брось! И что? Выродки изменили свое мнение о тебе?
- Да ты-то что выступаешь? Прибыл из своей провинции и трешься здесь в надежде наверх вылезти.
- Я тебе это говорил? - вскипел Сева.
- Да это ясно без всяких разговоров. Любым способом полезешь, без всяких принципов!
- Я тебя сюда не приглашал! - Теперь уже Сева встал со своего места.
- А... забрало! - Губан пьяно захохотал и ушел.
На день рождения, по понятиям Севы, нужно было приходить с подарком. У букиниста он попросил "Книгу о вкусной и здоровой пище".
- Есть. Практически новый экземпляр. Только вот здесь надпись кому-то дарили.
- Мне тоже для подарка.
- Надпись можно вытравить хлоркой. Берете ручку, макаете в хлорку...
- Я знаю этот способ, - прервал букиниста Сева, перелистывая книгу. сколько?
- Практически даром - пятьдесят.
- Не слабо! - вырвалось у Севы, и он полез по карманам. - А у меня, как вы говорите, практически всего сорок два рубля.
Букинист великодушно развел руками: