Кроме Севы и Тамары танцевала только одна пара.
Киногерой что-то горячо втолковывал Верочке.
- Мы так и не поговорили, - сказала Севе Тамара, провожая гостей у двери, - уходи вместе со всеми. Ты в кепке пришел?
- Нет.
- Ну, не важно. Когда все разойдутся, возвращайся. Скажи охраннику, что кепку забыл. Я его предупрежу...
Они находились в большой комнате, где и происходило раньше сборище в честь дня рождения.
Тамара командовала Клашей, убиравшей использованную посуду:
- Унеси сначала мелкие тарелки и вилки. А потом уже - десертные. Что тут непонятного?
Сева от неловкости совсем протрезвел и рассматривал огромную красного дерева африканскую скульптуру в углу.
Освободившись от присутствия поварихи, хозяйка повернулась к Севе.
- Из моих сегодняшних гостей я знаю только двоих. Остальные рекомендация Веры.
- Она - селекционер? - пошутил Сева.
- Она - лучшая подруга моей старшей сестры. Они учились вместе в университете. Я в Москве только полгода. Так что компанию собирала она.
- И я случайно попался под руку...
- В моей жизни случай решал многое, - пожала плечами Тамара.
- Буду считать, что в моей - тоже. - Тамара определенно нравилась Севе, но он не хотел выглядеть прущим напролом.
Зазвонил телефон.
Тамара вышла говорить в прихожую, хоть аппарат был и в большой комнате.
- Сейчас приедет папа, - объявила она, возвратясь. От мягкости разговора с Севой до звонка не осталось и следа. - Он не любит, когда гости задерживаются...
Сева понял информацию, как "просьбу выйти вон", и резко устремился в прихожую.
- Я провожу, - перехватила его Тамара. Это выглядело как извинение.
Вниз спускались не на лифте, а пешком. В подъезде была только одна квартира - та, из которой они вышли. На уровне бельэтажа у подоконника Тамара остановилась.
Сева обнял ее за плечи и поцеловал в шею за ухом.
- Лоскотно, - повела плечами Тамара.
- Что значит "лоскотно"?
- По-украински - щекотно.
- Ты знаешь украинский? - удивился Сева.
- Отец, до того как Хрущев вызвал его в Москву, был первым в обкоме на Украине. Там я, хочешь - не хочешь, выучила украинский.
- Придется и мне учить?
- Не обязательно. - Она взбежала по лестнице, услышав шум подъехавшей машины. - Звони по-русски.
Когда часа в два ночи в дверь заскреблись, он уже спал. Проснулся, сунул ноги в стоптанные полуботинки, которые служили шлепанцами и предыдущему жильцу, пошатываясь, добрел до дверного крючка:
- Кто?
- Я, Костя... - просипел из коридора Губан.
За порогом вместе с Костей стояла Лена Медведовская. Яркая и броская, обращавшая на себя внимание в том же "Национале", куда приходила регулярно с каким-нибудь постоянным "бобром".
- Уговорил зайти, - объяснила она.
- В подъезде - холодрыга, - подхватил Губан и шагнул через порог.
- А как вы попали в коридор?
- У вас замок ногтем открывается. - И Костя продемонстрировал свой коготь - иначе его и назвать нельзя было.
Они по-хозяйски уселись на продавленный диван, а Сева еще стоял перед дверью, протирая глаза.
- Будь другом, свари нам кофе, - со значением потребовал Губан.
Он подчинился, уловив просьбу во взгляде Лены.
Кофе в мятой алюминиевой турке варил долго - сначала, чтобы удлинить процесс, почистил закопченные бока сосуда.
Прежде чем открыть собственную дверь - поскребся.
- Входи! - Лена, стоя у дивана, застегивала пальто. - В этой комнате стоят только часы, - хохотнула она, глянув на Губана, и вышла.
Девушка оказалась наблюдательной - хозяйкины настенные часы стояли.
Костя мрачно шагнул в коридор, он поплелся следом - закрывать дверь в квартиру.
- Расскажешь кому про ее слова - изувечу, - бросил Губан, глядя в грязные половицы.
- Что? - напрягся Сева.
И получил от Губана в глаз.