– Я это понял, – шепнул Денис.
Почти все дома были без дверей. Вместо стекол, как это было в доме Ислана, на окна были натянуты куски полиэтиленовой пленки.
Он уловил взгляд справа и, покосившись, увидел худого, явно славянского происхождения пожилого мужчину в накинутом на голые плечи старом кителе.
– Сволота! – услышал Денис его дрожащий от ненависти голос. – Наши придут, тебя на первом суку вздернут, гадина!
Он заметил, что во всех домах поспешно закрывали проемы окон изнутри.
– Видать, тяжко русским у вас в раю мусульманском, – процедил он.
– Не только русским, – ответила Малика. – Но русским хуже всех.
– Малика! – услышали они мужской голос.
Денис мысленно обложил себя матом. Рассматривая дома русских жителей станицы, он ослабил внимание и не заметил вышедших из третьего справа от них небольшого, крытого соломой дома троих бородачей.
Она что-то сказала по-чеченски. Двое бородачей пристально смотрели на Дениса. Первый, кивнув на него, о чем-то спросил ее. Она ответила. Он услышал:
– Бараев.
Чеченец сразу потерял к Денису всякий интерес. Двое других насмешливо и, как показалось Денису, с презрением некоторое время рассматривали его.
«Не жалуют борцы за чистоту ислама своих славянских помощников», – мысленно усмехнулся Калмыков.
Он увидел, как Малика, засмеявшись, поправила на плече ремень винтовки, пошла дальше, и двинулся за ней.
И тут из дома, из которого вышли трое, раздался душераздирающий женский крик.
Судорожно глотнув, Денис, не замедлив шага и внешне никак не отреагировав на это, продолжал идти за Маликой.
Крик раздался снова. Глухо лопнул выстрел.
– Женщина сына прятала, – замедлив шаг, дав возможность Денису догнать ее, проговорила Малика. – Она русская. Муж чеченец. Он умер. А сына она на войну не отдавала. Он в горах был. Пришел, за ним и явились. Ему пятнадцать лет.
– Пацанов на войну тащат, – зло буркнул Денис. – Духи…
– В четырнадцать лет мальчик в Чечне уже мужчина.
– А почему ты не замужем? – вдруг спросил Денис.
– Вот дом, – ушла она от ответа. – Зайдем. Ничего не проси, даже воды.
– И не стал бы, – процедил Калмыков. – Яду накапают… духи!
– Я тоже чеченка, – остановившись, повернулась к нему Малика. – Не надо так говорить обо всех. Я пять лет училась в России и знаю, что не все русские прекрасные люди. – Вздохнув, повернулась и пошла к калитке большого дома.
Поморщившись, Денис пошел за ней.
Почувствовав легкое прикосновение, Борис, еще не открыв глаз, перекатился через спину и вскинул руку с пистолетом.
– Трое, – услышал он шепот Ильи. – Снайпер, пулеметчик и автоматчик. Нет, – тут же поправился он, – вон еще четверо!
Борис, не поднимаясь, развернулся и подполз к краю скалы. Осторожно выглянул из-за камня. Увидел неторопливо идущих по направлению к ним троих, а чуть сзади еще четверых бородачей.
– Начнем, – взявшись рукой за покрывавшую пулемет пленку с каменной крошкой, шепнул Богатырь.
– Они не за нами, – уверенно проговорил Борис. – Открыто идут.
– Ну и что? – оскалился Илья. – Мы их сейчас и сделаем. Пока не ждут.
– Ты забыл, – сказал Бабич, – Малика с Денисом там.
Илья приглушенно выматерился.
Боевики, свернув левее, обогнули скалу и, провожаемые взглядами русских, спустились к реке. Пошли вправо по берегу.
– Куда это они? – проворчал Богатырь.
– Черт их знает! – Бабич потерял интерес к боевикам. – Покемарь. – Устраиваясь перед камнем, он взял бинокль у Ильи.
– Пожрать бы, – перевернувшись на спину, вздохнул Илья. – В животе что-то здорово сосет. Так и кони двинем. Если увижу кухню, – мрачно пообещал он, – пойду в атаку. Хоть нажрусь перед смертью.
– Посмотри на тех, – услышал он напряженный голос Бабича, – на реке. Еще идут?
Илья, развернувшись, пополз влево. Приподнявшись, тут же упал.
– Возвращаются, – шепнул он.
– Ведут кого-то, – проговорил Бабич. – Точно, – кивнул он. – Боевики ведут нескольких чеченцев, молодых мужиков. Ого! – услышал Илья. – У них руки колючкой связаны. А еще двух славян и бабу, тоже славянку. Охраны возле них четверо. С автоматами.
Мужчин с закрученными колючей проволокой руками и женщину в разорванном на груди платье провели к реке.
Борис переполз к Илье.
Прошедшие раньше стояли там. Пленников выстроили на кромке скалистого берега. Боевики отошли. Один из них что-то коротко проговорил, и сразу раздались автоматные очереди.
Крикнуть успела только женщина, до конца придерживавшая порванное на груди платье.
– Духи! – прорычал Илья. – Ну сучары! – Он бросился к пулемету.
– Еще одно движение, – услышал он звенящий от злости приглушенный голос Бабича, – пристрелю!
В спину ему упирался пистолет.
– Сделаем дело, – не отводя ствола от мгновенно вспотевшей спины Богатыря, продолжил Бабич, – гуляй как хочешь. И запомни – больше повторять не стану! Ты уже второй раз это делаешь. Третьего предупреждения не будет.