– Не думал, что ты влезешь.
– Раз уж вы начали, ничего другого не оставалось. Они бы все равно из меня инвалида сделали. Ты-то как?
– Спину жжет, и голова кружится.
– Так ты знаешь сколько крови потерял? Меня тоже мутит, в башке звон. Пристрелили бы, суки!
– Им хозяин не позволил. Я по интонации понял. Потом очнулся – нас какая-то женщина перевязывает. Ты видел?
– Ага. Лица не разглядел. Платок темный и чуть ли не под носом завязан. И ни одного слова.
Юрий попытался приподняться, но, вскрикнув, замер.
– Влипли! – Александр с трудом сел. – Чего они капитана не забирают? – чуть слышно спросил он. – Или дожидаются, пока разлагаться начнет?
– Дай попить, – попросил Юрий.
Саша поднялся и, найдя банку, зачерпнул воды и сел рядом с Юрием:
– Как пить-то будешь? Я или голову поддержать могу, или банку к губам. Правой даже пошевелить не могу.
– Попробуй хоть немного подтащить меня к краю настила, – промычал Юрий. – Я как собака лакать буду.
– Давай попробуем. – Саша ухватил левой рукой вытянутую левую руку Юрия и попробовал тащить. Замычав, скривился от боли. Присел. Переждав боль, шумно выдохнул. – Попробуй так попить. – Взяв банку левой рукой, подвинул ее к губам Юрия.
Приподняв голову, тот попробовал лакать, но в рот попало только несколько капель. Он успел отвернуть голову от банки, прежде чем ткнулся подбородком в настил.
– Во, – вспомнил Саша, – здесь же алюминиевая ложка есть. Сейчас напою. Понемногу, но в рот, а не мимо.
Сергей поднял капот бежевой «шестерки». Николай, осторожно присев, начал откручивать гайки на правом заднем колесе. Покрышка и камера были в больших дырах.
– Странно, на разрыв не пошло, – пробормотал Николай. – Пули в колесо…
– Надо было повыше бить, – недовольно проворчал Сергей. – А то все колеса продырявили, а в дверцах и стеклах ни одной пули не побывало.
– Может, живыми взять хотели? – предположил Николай.
– Это обкурились ваши, – сказал подошедший хозяин, – и постреляли. Но сейчас сами этому не рады, – усмехнулся он.
– Какие наши? – бросил на него взгляд прапорщик.
– Русские.
– Настоящие русские в Чечне вашей, – недовольно проговорил Николай, – или, как мы, рабы, или трупы. А эти падлы, – он плюнул, – какие они, на хрен, русские!
Хозяин рассмеялся:
– Полегче стало?
Тот удивленно посмотрел на него:
– Чего это ты таким заботливым стал? Не очки ли набираешь перед армией? Наши подойдут, ты нас скорей всего кончишь и в партизаны отвалишь. Вы же свою Ичкерию свободной от России хотите сделать. На кой хрен вас царь под свое крыло брал? Жили бы свободной страной. Тягали бы вас турки и все остальные. А то сколько русских мужиков за вашу Чечню полегло. И сейчас пацаны гибнут. Вы своих-то…
– Замолчи! – приказал хозяин. Его рука коснулась рукоятки висевшего спереди кинжала.
– Да надоело молчать! – выпрямляясь, закричал Сергей. – Хочешь резать – давай. – Шагнул вперед, рванул на животе остатки камуфляжа. – Ну! Дух поганый! Давай!
Хозяин выхватил кинжал и шагнул к нему. Николай, со стоном поднявшись, сжимая в правой руке ключ, исподлобья смотрел на чеченца. Тот остановился. В руке Сергея тоже появился гаечный ключ. Что-то резко бросив по-своему, чеченец пошел к дому.
– А мы с тобой герои, – усмехнулся прапорщик. – Только такой героизм никому не нужен. Сейчас покромсают нас в капусту, и все, кончились без вести пропавшие прапорщик Локтев и сержант Морозов. – Вздохнув, покачал головой: – Странно, что он не свистнул своих абреков. А может, сейчас подойдут и начнут с нас шкуру снимать. Тогда хоть одного гада, но сделаю! – сжимая пальцами гаечный ключ, сказал Сергей.
От дома к приземистому зданию быстро шли четверо вооруженных бородачей. Двое вошли внутрь. И сразу раздался громкий крик. Чеченцы выволокли женщину. Растянув руки, привязали ее к двум как бы специально предназначенным для этого столбикам. В руках у одного была длинная плеть. Он стал стегать женщину. Локтев, застонав, обхватил голову руками и опустился на землю.
– Вот она, наша храбрость, – прошептал он. – Мы работники слишком ценные, чтобы нас калечить. А это в назидание нам. – Он заткнул уши пальцами.
Николай широко раскрытыми глазами смотрел на извивающуюся под ударами женщину.
– Гниды! – заорал он, бросившись вперед. Натянувшаяся цепь остановила его. Он упал на спину и закричал от боли в потревоженных ранах.
– Ты нас, сука, бей! – крикнул прапорщик. Женщина замолчала и обессиленно повисла на растянутых руках. – Гниды! Я вас…
– Еще раз крикнешь, – услышал он голос хозяина, – снова будут кого-нибудь бить.
Сергей зажмурился и застонал. Николай, опустив голову, молчал. Оставив женщину висеть на растянутых руках, боевики ушли.
– Суки! – промычал прапорщик. – Сними ее, – поднимая голову, умоляюще обратился он к стоявшему невдалеке хозяину. – Мы сделаем все. Сними. Если не снимешь, мы…
– Не будете делать, – усмехнулся хозяин, – я прикажу забить еще кого-нибудь до смерти. Видит Аллах, – подняв глаза к небу, он огладил бороду, – я так и поступлю…
– Сними, – снова попросил Локтев. – Мы сделаем все.
– Плохо живете вы, русские, – усмехнулся чеченец. – Ради женщины так унижаться. – И что-то крикнул.
Боевики отвязали женщине руки. Она упала на землю. Сквозь разорванное на спине платье выступила кровь. Локтев посмотрел в ту сторону и порывисто отвернулся.
– Работайте! – приказал хозяин.
– Чего-то они всюду торчат, – сказал Илья. – Раненых полно. Я видел, на трех машинах везли. Сегодня, видно, чеченки с детьми выйти из города хотели. Их не выпустили.
– Живой щит готовят, – усмехнулся Борис. – Они смелые за спинами детей и беременных женщин прятаться. Когда захватили теплоход на Черном море, там турки и чеченцы были, потом они турецким властям сдались. Так Басаев был очень недоволен: как это его люди сдались? – Он посмотрел на часы и, сунув за ремень пистолет, взял автомат. Вставил рожок, передернул затвор. Илья и Денис тоже взяли оружие.
– Думаешь, можно его к себе взять? – спросил Богатырь.
– Это наш шанс, – кивнул Бабич. – Казбич многое знает. Может, кого из охраны Басая тоже. Он вчера вроде действительно обрадовался. Я понял, он хочет свинтить из Грозного.
– Так чего ждет? – пожал плечами Илья. – Давно бы испарился. Он же здесь все знает.