Закрыв глаза физически наслаждаться разделенным одиночеством. И рядом чуть слышный мужской запах. Флюид желания. Черт! Вот сейчас он подойдет, расплющит губы, сомнет грудь, и будет неинтересно.
На сжавшееся тело скользнул пушистый плед. Мужской запах-шорох стал глуше. И так вечность.
Дина открыла глаза. Одна. В полумраке, на столике ее очки, сумочка, из которой нагло высунулся гондон.
— Я, в натуре, не понял, мы, как, надеваться будем или нет.
Что ж, пойдем спросим.
Корнилов сидел за компьютером, тыкая указательным пальцем в клавиши. Рядом дымился чай.
— Ты ко мне приставать будешь или нет?
— А надо?
— Здрасьте, а позвал зачем.
— Поговорить хотел. Уже забывать стал, что с женщиной можно говорить. Это такая редкость.
Дина была готова ответить тем же. Действительно, умный мужчина, не распускающий к тому же руки, большая редкость. Раритет.
Правда, иногда у таких раритетов случается антиквариат посредине, но здесь, похоже, не тот случай. Косой взгляд на фотографию в рамке.
— Корнилов, а кто твоя жена?
Корнилов сладко потянулся.
— Жена.
— Ну, это, допустим, было понятно с самого начала. Она работает?
— Угу. В больнице
Дина вертела в руках фотографию.
— Рамка красивая. А сейчас она где?
— Это так важно? Ну, в командировке.
— Ты ее любишь?
— Люблю. Тебя это обижает?
— Нет. Муж должен любить свою жену. А она тебя любит?
— Наверное. Почему тебя это так интересует?
— По женщине судят о мужчине. Известная истина.
— Тавтология.
— Не дави интеллектом. Я и так на работе устаю. Слушай, а почему мужики в отсутствие жен тащат в дом какую-нибудь смазливую пигалицу.
— Ты не смазливая пигалица. Ты женщина. Холодная, исковерканная. Почему позвал? Во-первых, действительно поговорить захотелось. А во-вторых… — Корнилов отхлебнул чаю и взглянул на гостью. Та сидела в кресле-качалке, закрыв глаза и мерно покачиваясь.
— Самоутверждение. Вот ты. Ноги обалденные. Грудь красивая. И тебя устраивает то, какая ты есть. Тебе вообще ничего не надо, лишь бы все оставили в покое. А вот мне трудно доказывать каждый день, что я умный, красивый и к тому же гигант в постели.
— Кому доказывать?
— Себе. А так тебя привел, вроде и сам в это поверил. Даже если и не переспим.
— А не переспим?
— Ты же не хочешь. Кстати знаешь, как тебя в отделе прозвали?
— ?!
— Динамой. Мужики даже диспут устраивали, говорили, что у тебя манера такая: напроситься в гости, поесть, попить, повеселиться. Потом сказать: извини, милый, я сегодня не в форме, и уснуть в чужой постели.
— Я не люблю секс.
— Знаю. Ты и не должна его любить. У каждого своя история. У тебя история Динамы. У меня — мужика, который очень хочет заняться с Динамой сексом. Я тебя хочу.
— И давно ли?
— Не очень, но очень хочу. Но давно хотел спросить, тебе нравится использовать мужиков?
— Я их не использую. Они меня кормят и дают ночлег на ночь, я даю им свое тело. Тоже на ночь. Равный обмен. Не всегда они меня кормят тем, что мне нравится, так почему я всегда должна быть в форме?!
— Бартерные отношения?
— Ну да. Ты мне, я тебе.
Корнилов взглянул на Дину. Та же расслабленная поза. Обманчиво расслабленная. Не подходите близко… Тигренок, а не киска. Он принужденно помолчал. Потом все-таки спросил:
— Он тебя сильно обидел?
Она мельком взглянула на экран.
— У тебя компьютер завис. Если ты выходишь из программы, то выходи правильно и корректно.
"Он меня не обидел. Просто у любви, как правило, бывает несколько этапов, у нас же случился лишь один, начальный. Все равно где и когда. Главное, чтобы вместе, наедине и подольше. А подольше, Корнилов, не получалось. Наступал момент, когда он провожал меня в ванную, а сам набирал номер, который я знала наизусть. Если не включать воду на полную мощность, то все можно услышать. Да, малыш. Конечно, малыш. Работа, малыш. Я еду, малыш.
А я слушала, тренировала лицевые мускулы, чтобы потом они складывались в бодрую улыбку женщины, при любых обстоятельствах уверенной в себе".
— Красиво говоришь…