- Мой-то, - для надежности Ирка добавила масла в огонь, - вместо того, чтобы о доме заботиться, все пропивает! Хорошо еще, что в пабе не сидит с дружками, а дома нагружается. Он шурупа всадить не умеет, зато счета такие приходят - глаза на лоб лезут! Вроде и работа у него хорошая, а мы, однако, столько лет не можем собрать на первый взнос!
- Вы и дом еще не купили?
- Нет, конечно! Пропивает он все, толстопузый! - она засмеялась как будто одобрительно.
- Ой, Ирка, я тебе сочувствую! - заботливо воскликнула Лена. - Если б ты моего знала!.. - лицо ее изменилось и даже голос на последних словах стал другим, никак не похожим на Иркин, словно она говорила с трудом, через силу. - Замучилась я с ним, - произнесла она мрачно, - какие тут заработки... одна чушь на уме. Хотя он сам, как человек, неплохой... - добавила она без связи с предыдущим, увидав светящиеся жарким любопытством кругленькие глазки.
* * *
Художница-австралийка, подруга Анжелы, прислушиваясь к звучащей поблизости русской речи, взяла предложенный Вадимом бокал вина и задумчиво сказала:
- Русский язык такой грубый...
Вадим растерялся, не находя слов. Илья хлопнул его по плечу.
- Я тоже вначале обижался. А потом научился держаться развязно, как американец, и никаких проблем!
Художница густо покраснела.
- Извините, - сказала она.
- Мы уже привыкли! - заметил Илья, сверкнув глазами. - В России мы догадаться не могли, что кто-то нас не любит. У нас-то антизападной истерии не было. Так что теперь, увидев это, мы вынуждены нашу страну защищать.
- Ты в нее осиновый кол вогнал, - буркнула ему Анжела, кивнув на художницу. - Вон она какая красная!
- В другой раз неповадно будет, - бесстрастно отозвался тот.
- В новом месте все выглядит по-другому, а? - заметил Вадим.
Илья покосился с интересом: они с Вадимом явно понимали друг друга. Он сказал:
- Русские тоже выдают прелюбопытнейшие тезисы. Встречаю я недавно Мишу, ученого из нашего университета. Не прошло и минуты, как мы о России говорили. Он, конечно: "Коммунизм ненавижу". Ладно. А нынешний строй, как водится, называет демократией. Я спрашиваю: "Ты когда сюда приехал?" Он назвал меньше года. "Так зачем ты - оттуда эмигрировал? От демократии зачем убежал? Где же логика?" Он вначале изумился, но потом нашелся, приосанился и с гордостью говорит: "А меня вообще эта страна со всей ее историей - не устраивает!" А я подумал: "Ай да страна-дура! Тысячелетнюю историю нажила: музыку, литературу, науки творила, а этому мыслителю угодить не смогла!"
- Всегда будут такие миши! - сказал Вадим.
- Всегда и всюду! - подтвердил Боб. - И у нас таких хватает.
Русские и австралийцы переглянулись с любопытством.
- А я думал: максимализм - сугубо русская черта...
- Пожалуй, как в России, у нас быть не может... - протянул Питер. Россия - страна идеалистов, у вас люди думают только об идеях. Я читал много о России, и думаю, что с веками ничего не изменилось. В Австралии тоже недавно выборы прошли. Были опубликованы программы, почти каждый их знал. Все пункты обсуждались, велись дискуссии. Оба кандидата свои аргументы приводили - детально, доказывая по пунктам, что лучше или хуже для страны и граждан. Каждый, кроме того, точно знал, на сколько долларов он больше или меньше в прошлые годы зарабатывал, до прихода этой партии. Во всем твердый расчет: что выгодно, а что нет. И никакая сила в мире не заставит гражданина проголосовать за кандидата на второй срок, если он знает, что при его правлении он зарабатывал на десять долларов в неделю меньше!
- Русские экономические программы не читают, - уточнил Вадим.
- Вообще знают о них понаслышке! - прибавил Илья.
- Как это понимать?! - воскликнул Боб. - В России люди обнищали, но выбирают тех, кто их вогнал в нищету. Я даже видел, как известные русские интеллигенты - поэт, композитор, артист - убеждали голосовать за... криминалов!
- Это здорово! - заорал Илья в восторге. - Тут весь секрет! Русский всегда выбирает Идею. Идея обыкновенно бывает Старая и Новая. Одна - Вперед, за будущее! Другая - Откат в прошлое. Вот и весь рецепт. У коммунистов программа лучше была, но ведь всем на это наплевать! И интеллигенция, - я бы теперь, после нескольких лет наблюдения, добавил - "так называемая интеллигенция" - продаст все: станет лживой, грязной, бесстыжей. Все похерит, все принципы унизит - если выберет идею на данный момент.
- Брось! Они в нее не верят!
- Разумеется, не верят. Это сполна открылось. Но она нужна им сейчас и делов-то!
- Владимир Ильич сказал, что интеллигенция - это говно, - вставил Питер.
- Это кстати! Я, между прочим, эти слова слышал, но внутренне не согласен был, не доходил до меня смысл, - отозвался Илья. Переглянулись.
- Слушайте, если все-таки о выборах говорить... - Боб, видимо, не мог забыть интересной темы. - Ведь есть реальность. Программы, наконец. Может быть, та программа, что... за будущее - она хуже?
- Да ведь на это никто внимания не обращает! - засмеялся Илья. - У тебя, Боб, другая психология, ты и в толк взять не можешь!
- Это самое интересное, это то, что русскую историю создает, - вдруг сказал Вадим. - Мы, ребята, присутствуем при том, как в России формируется история. Еще недавно это было не видно, а теперь понятно, как большевики когда-то власти добились и почему либералы-демократы все вчистую проиграли...
Боб не дал договорить:
- Хорошо, мне не понять. Вы - идеалисты. Ну а сейчас как жить?!
- А сейчас терпеть.
- Какие терпеливые! Да ведь хорошо жить сегодня надо. Завтра-то мне на что?!
- Сейчас не к спеху, - сказал Вадим. - Главное, чтобы дети жили хорошо. Такая мысль для выбора достаточна - это гвоздь философии!
- Не понимаю! - Боб даже расстроился, - ведь будущее для детей строится сейчас! Мы очень детей любим, в Австралии принято трех иметь, а у некоторых и больше, но как можно на потом оставлять? Я хочу, чтобы у моих детей сегодня жизнь была хорошая, прямо сейчас. Тогда и завтра все будет в порядке.
- По-русски, по крайней мере у русских женщин - хранительниц очага и детей - этот центральный лозунг звучит так: "Сейчас нам плохо и пусть будет плохо. Главное, что детям будет хорошо!"
- А, может, русские лгут: им лень трудиться, делать что-то конкретное для своих детей? - спросил Питер.
* * *
Света, с удовольствием выполнявшая роль главного повара, обносила всех горячим по новому кругу. На нее смотрели кто с нежностью, а кто с ревнивой завистью. Она, бесспорно, была соблазнительна, хороша и, несомненно, понимала это. Некоторые из опоздавших вновь спрашивали ее имя.
Илья прошел с ней от одной группки к другой, помогая. В сторонке, пристально глядя ей в глаза, он зашептал дрожащим голосом:
- Ты завтра будешь дома, да?..
Она, сама не зная почему, колебалась и тихо бормотала:
- Мама, мама же дома...
- Да ведь мама вечером уедет, - настаивал он.
- Куда же уедет?