Мелоун хрустнул костяшками пальцев и снова стал мерить шагами комнату.
Веки Эллен опустились.
— Я не сплю, — сказала она. — Свет режет мне глаза.
Мелоун сердито повернул выключатель и прислонился к стене. «Какой смысл вцепляться друг другу в глотку? Чего я от нее ожидаю? При первой же серьезной передряге я цепляюсь за нее, как никогда не цеплялся даже за собственную мать. А она хочет цепляться за меня. У нее есть на это право — я ее муж. Каждый избиратель может проголосовать только один раз. Ты должен войти в кабинку и сам принять решение, как делается в Америке».
— Эллен. — Мелоун осторожно встряхнул ее.
Прошло много времени.
— Лоуни? — Эллен открыла глаза, села прямо и нащупала его руку. — Что—то случилось? Они…
— Нет—нет, они угомонились до утра. — Мелоун присел рядом с ней в темноте. — Я должен поговорить с тобой.
— О чем?
— Я все обдумал заново и, по—моему, на что—то наткнулся.
— На что?
— Эллен, проснись, это может оказаться важным. Потом ляжешь в кровать рядом с Бибби. Ты проснулась?
— Да.
— Кое—что показалось мне странным. Каким образом эти подонки нашли наш дом в среду вечером?
Она пошевелилась, и половица скрипнула.
— Они убегали и, вероятно, увидели свет. Вряд ли у кого—нибудь еще во всем квартале горел свет, когда я возвращалась из кино.
— Но почему они вообще выбрали Олд—Брэдфорд—роуд? У поворота с Холма Любовников знак тупика, который увидел бы даже слепой. Убегающим грабителям нечего делать в тупиках. И еще одно. Прежде чем я вернулся домой из участка, ты не говорила им, что я коп?
— Конечно нет. Я боялась, что если они об этом узнают, то могут застрелить тебя, как только ты войдешь в дом.
— Тем не менее они это знали, верно? Фуриа сразу назвал меня копом. Откуда он узнал? Я не был в униформе.
— Действительно странно.
— Я объясню тебе. У них была предварительная информация!
— Ты имеешь в виду, они видели тебя днем на дежурстве в городе?
— Тогда почему Фуриа сказал: «Не рыпаться, коп», как только я шагнул в дом? Он не мог видеть даже моего лица — они оставили свет только на крыльце, а я стоял спиной к нему. Нет, Эллен, они знали это, даже ни разу не видя меня раньше.
— Но как?
— Нанетт.
— Господи! Девушка, которой я доверяла Бибби все эти годы! Неужели она в этом замешана, Лоуни?
— Не знаю. Не похоже. Но вспомни, как часто Нанетт упоминала о своей старшей сестре, от которой их родители практически отказались, потому она пошла по кривой дорожке. Эллен, Голди — сестра Нанетт!
— Это всего лишь догадка.
— Нет, это факт. Я знал, что видел ее раньше — много лет назад, — и был уверен, что она из Нью—Брэдфорда, но не мог вспомнить, пока не стал задавать себе все эти вопросы. Нанетт говорила, что они тайком переписывались после того, как Голди ушла из дома. Очевидно, Нанетт упомянула в письме, что постоянно сидит с Бибби, когда мы уходим, а Голди вспомнила об этом, когда они застряли в городе в среду вечером, и посоветовала Фуриа явиться сюда и воспользоваться Бибби как страховкой для денег. Значит, утром я должен прежде всего связаться с Нанетт…
— Они не позволят тебе уйти.
— На этот счет у меня тоже есть идея. Эллен, это наша единственная ниточка. Я не могу ее упустить.
— Ниточка к чему? Как она может нам помочь?
Мелоун поднялся.
— Не знаю. Но это лучше, чем сидеть здесь как три цыпленка в ожидании, когда нам свернут шеи.
— О, Лоуни, если бы тебе удалось…
Это уже было гораздо лучше.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
— А теперь ложитесь в постель, молодая леди.
— Нет, если ты тоже не ляжешь.
— Я скоро приду.
Мелоун подождал, пока ровное дыхание Эллен не сообщило ему, что она заснула.
Тогда он пошарил в темноте, нащупал отставшую половицу, поднял ее, сломав ноготь, и растянулся на полу у двери, держа половицу в руке.
«Я должен как—то выбраться отсюда утром».
Мелоун открыл глаза на рассвете. В это время года солнце вставало чуть позже шести тридцати, значит, сейчас, очевидно, было начало седьмого. Да, петух старика Тайрелла уже кукарекает. Он был уже не молод и годился только на роль будильника, но Тайреллы обратились за помощью к старой знахарке, все еще рассчитывая получать яйца. Кто—то должен объяснить всем четырем старикам, включая петуха, что надеяться уже не на что…
Мелоун сел, дрожа всем телом, — в доме было холодно, а он спал без одеяла. «Когда я последний раз спал в кровати?» — думал Мелоун, потягиваясь и разминая мышцы.
Он прислушался. Эллен и Барбара дышали ровно и спокойно, как будто наступил самый обычный день. В доме было тихо. Значит, «три медведя» тоже спят.
Интересно, где?
Поднявшись бесшумно — не только из—за Эллен и Барбары, — Мелоун нащупал ногой дыру в полу и прикрыл крысиный скелет половицей, благодаря Бога за то, что ему не пришлось ею воспользоваться. Хинч, должно быть, отсыпается, прикончив бутылку скотча, подаренную Доном.
«Возможно, мы трое могли бы выбраться отсюда прямо сейчас, — подумал Мелоун. — Достаточно выскользнуть из дома, спуститься с холма в участок — тогда мы будем в полной безопасности под защитой Джона, и этот кошмар кончится!»